Прямой эфир. В кадре и за кадром - Нина Зверева

Так сложилось в моей жизни, что я никогда не была ни на заводах, ни на стройках и плохо отличала рожь от пшеницы. Университетский дом, компания интеллектуалов, из увлечений – туризм, альпинизм, книги, поэзия. В общем, другая жизнь. Мне выделили хорошего кинооператора Виктора Тернового, и мы поехали на «козлике» (так называли ГАЗ-69, это была самая распространенная машина на Горьковском телевидении). Именно тогда я усвоила правильную привычку по дороге на съемки заправлять машину бензином, а оператора пивом. А для себя – обязательная остановка около районного универмага, где по недосмотру сельских покупателей иногда можно было купить интересные импортные вещи.

Часа через два мы прибыли на стройку, где нас никто не ждал. В результате я поступила грамотно. То есть начала отражать действительность именно такой, какой ее обнаружила. Я не знала, что принято найти главного начальника и взять его в гиды. К начальнику я пришла потом, после окончания съемок с одним-единственным вопросом: почему стройка называется ударной комсомольской, если за три часа съемок мы не обнаружили ни одного человека моложе 40 лет? Начальник занервничал и наутро позвонил в редакцию.

Затем меня водили к Шабаровой, и даже к великому Громову (председателю Комитета по телевидению и радиовещанию). Мое по-детски наивное удивление по поводу статуса стройки и тех реальных событий, которые я запечатлела на камеру, вызвали у Громова неожиданную реакцию – он разрешил выпустить программу в эфир практически без изменений. До сих пор не знаю, советовался ли он со своими кураторами из обкома партии или взял и рискнул, но я вышла в прямой эфир и в своем стиле радостно-искреннего монолога поведала зрителю о великом обмане и странных делах, которые творятся в Богородске. У меня были документальные съемки с курящими полупьяными и очень взрослыми людьми (как позднее выяснилось, это были зэки, находящиеся на «химии».) Представляю, как им было весело отвечать на мои вопросы про комсомольский энтузиазм. Сам завод меня тоже поразил и размахом, и полным невниманием к здоровью и безопасности рабочих. Завод хромовых кож – это настоящий химический комбинат, вредное и тяжелое производство.

Если говорить серьезно, я увидела жизнь с той стороны, о существовании которой не предполагала. После эфира было странное затишье. Меня никто не поздравлял и большинство глядели на меня как на человека, которого то ли сегодня, то ли завтра обязательно уволят. Все понимали, что смелость программы обусловлена наивностью и неопытностью. Но случилось чудо – «телезрители» из обкома партии не только одобрили программу, но и провели специальное совещание с использованием моего материала и лишили стройку статуса ударной и комсомольской.

Надо признать, что в течение последующих лет мне редко удавалось сделать что-то подобное. Я рассказывала о хороших людях, и только спустя три года подготовила проблемную программу «Круглый стол вокруг станка», которая опять же неожиданно для автора и для редакции стала событием на Всесоюзном фестивале молодежных программ (заняла второе место).

Конец ознакомительного фрагмента.