Сигнал - Анастасия Высочанская

планшет. Затем спустилась с Адилем в столовую, где корабельный повар домывал посуду. Увидев новое лицо, он с радостью поставил греться остатки борща и котлет с гречкой. Зашумел чайник, зашуршал полиэтилен со сладкими сухарями на десерт. Вскоре к Адилю и Марине присоединились Дмитрий и Георгий. Последний раскраснелся на морозе и с радостью принялся за еду, нахваливая повара.

— Мне это напомнило армию, — усмехнулся пилот, прикончив и первое, и второе. — Придешь с учений замерзший, уставший, голодный, как собака. И еду тебе подают совершенно простую, а кажется, что никакой ресторан и рядом не стоял!

— Да, у нас так же было, — подтвердил Дмитрий.

— А ты где служил? — поинтересовался Георгий.

— В пятом морском. Там и познакомился с капитаном — он моим командиром был.

— А, знаю, знаю. Вы тогда такой отпор скандинавам дали, молодцы!..

Никто не спросил, что подразумевается под этим «тогда». Всем было прекрасно известно, что речь шла о войне за полюс, которую пока, как ни иронично, заморозили. Марина очень надеялась, что конфликт не возобновится с новой силой, когда Тишка достигнет призывного возраста, но практика показывает, что, к сожалению, все поставленные на паузу конфликты рано или поздно разгораются с новой силой.

— Ну не то чтобы отпор дали, — уклончиво произнес Дмитрий. — Но свое отстояли. А ты где служил?

— В третьем летном.

— Прости, не слышал…

— И хорошо. Если бы слышал, я бы тут, возможно, не сидел, — усмехнулся Георгий. — Но да, всякого навидался тоже. Пару кораблей канадско-американских потопил. Один раз подбили, я думал, хана.

— Катапультироваться не успели? — спросил завороженно слушавший Адиль.

— Нет, катапультировался-то я удачно. Но оказался в такой глуши, мама не горюй. Пять дней пытался выйти к людям, питался, считай, одним снегом…

Георгий принялся красочно расписывать свои злоключения во время войны. Марина слушала, наслаждаясь захватывающим рассказом и теплом от еды, которое разлилось по телу живительным потоком. Начало клонить в сон…

Вдруг она услышала едва различимый протяжный звук. Больше всего он походил на писк — такой, какой бывает, когда шалит давление, и в ухе внезапно начинает противно звенеть. Однако этот звук и не думал прекращаться. Голова начала болеть, словно мозг сдавливали с двух сторон железные невидимые руки.

Марина схватила планшет и удаленно посмотрела на показатели бортового компьютера. Глаза ее расширились от удивления.

— Прошу прощения, — пробормотала она и, натянув шапку до самых бровей, поспешила обратно в рубку.

Смирницкий, увидев ее, воскликнул едва ли не победоносно:

— Вот! Вот! Я же говорил!

Здесь писк был невыносим. Марина поморщилась — головная боль стала нестерпимой. Ей пришлось сделать невообразимое усилие над собой, чтобы не выбежать наружу и посмотреть на показания компьютера. На карте, где отображались данные эхолота, мигало изображение чего-то огромного и вытянутого. Оно кружило вокруг бура, поднимаясь все выше к поверхности. Его очертания то появлялись, то исчезали и никак не хотели обрисовываться полностью, поэтому невозможно было сказать наверняка, что это. Но одно было понятно: оно имело буквально монструозные габариты.

То, как вел себя не только ЦУВС, но и все остальные приборы, в самом деле нельзя было описать никак иначе, как «сходить с ума». Стрелки лихорадочно дергались из стороны в сторону, цифры на экране компьютера сменяли друг друга в хаотичном порядке, а загадочный звук все усиливался, только, кажется, он исходил не из приемника, а сразу отовсюду, вызывая ужасную мигрень…

Смирницкий подождал несколько минут, поджав губы, потом распахнул дверь, впустив внутрь порывистый ветер, и что-то крикнул рабочим. В ответ послышался отборнейший мат, но бур, кажется, остановили. Постепенно и техника начала приходить в норму, и звук затих, а вместе с ним и головная боль. Объект исчез с экрана, а с ним и его протяжная «песня».

Марина стояла в полнейшем замешательстве. Еще со времен университета она привыкла, что у всего есть пускай и непростое, но логичное объяснение. А это… это явно выходило за рамки разумного.

Нет, так не пойдет. Она инженер, а не героиня какого-то мистического фильма. Надо сосредоточиться на том, для чего она здесь.

— Кажется, Адиль предположил правильно, — медленно проговорила Марина. — Похоже на электромагнитный импульс. Это объясняет пропажу сигнала и перебои в связи внутренних систем.

Она еще раз посмотрела на планшет и обнаружила, что диагностическое оборудование зависло: полоска прогресса замерла, как кролик под взглядом удава, и не желала двигаться дальше.

— Что бы ни вызвало поломку, она затрагивает не только наше устройство, — добавила она, не отрывая взгляда от экрана. — Мне надо посмотреть на сервер. Если это действительно был импульс, могли перегореть плисы… У вас же есть запасные?

— А? — растерянно проговорил Смирницкий. Он как будто тоже был немного оглушен тем самым звуком: взгляд затуманился, на виске около длинного шрама подрагивала жилка.

— Я говорю, возможно, потребуется замена плисов или даже ячеек плат. Мне нужно посмотреть сервер, где находится начинка корабельного оборудования. Систему двигателя починить не обещаю, потому что это не мой профиль, но могу попробовать вернуть связь…

— Это к Адилю, — потерев глаза, откликнулся капитан. Марина внимательно посмотрела на него, и сердце у нее екнуло. Она осторожно проговорила:

— С Вами все в порядке, Алексей Михайлович?

— Да-да, — отмахнулся стоически тот. — Голову прихватило только и затошнило. Ну ничего, не в первый раз — пройдет.

— У вас просто… — пытаясь подобрать слова, она указала пальцем на свое лицо, — вот тут… кровь пошла…

Смирницкий потер кожу под носом и ругнулся, когда пальцы окрасились в красное:

— А, чтоб тебя!

— Вот, держите, — Марина протянула ему упаковку бумажных салфеток. Тот поблагодарил и, закинув голову назад, принялся останавливать кровотечение.

— Сосуды уже не те, — почти извиняющимся тоном произнес он. — Как давление подскочит — кровавые сопли по всему лицу растекаются.

— Вы точно в порядке? Голова не кружится, ничего?

— Да, все нормально… спасибо.

Последнее слово капитан сказал настолько мягко, что вся антипатия, вызванная первой встречей, мгновенно прошла.

— Я тогда пойду, попрошу Адиля показать мне, где у вас что находится, чтобы починить связь, — сказала Марина, но Смирницкий ее остановил:

— Я бы не стал ждать починки — мы с Гогой договорились, что вызовем буксир с его рации. Раз проблема не в вашей технике, а в нашей, глупо требовать от Вас починить то, за что Вы не несете ответственности.

Марина хотела уже согласиться с планом капитана, но тут, словно по мановению волшебной палочки, на пороге рубки возник Георгий. На нем не было лица.

— У вертолета связь пропала, — мрачно сообщил он. — ЦУВС в отключке. Совсем.

Повисла тяжелая пауза, которую прорвал сокрушенный возглас Смирницкого:

— Да что, черт