Машины бьется пульс - Майкл Суэнвик

Дороги впереди не было.

Они назвали его Озеро Стикс.

Марта потратила полчаса, внимательно изучая карты, пытаясь понять, как она умудрилась забраться так далеко в сторону. Не то чтобы это было совсем непонятно. Раз споткнешься, другой... Мелкие ошибки, которые она совершала, накладывались друг на друга. Давно подмеченная тенденция – шаги одной ногой делать чуть длиннее, чем другой. Этого нельзя предусмотреть с самого начала, рассчитывая свой путь.

В конце концов пришла мысль, что деваться некуда. Она была здесь. На берегу Озера Стикс. В конце концов, она сбилась с пути не безнадежно. Три мили, не больше.

Марту переполняло отчаяние.

Они открыли озеро и дали ему название во время первого облета системы Галилея, так называемого «картографического вылета». Озеро было одним из самых больших замеченных ими объектов, не отмеченных на картах, составленных по данным спутниковых зондов или наблюдений с Земли. Хольс предположил, что это озеро – явление необычайное, что оно достигло нынешних размеров за последние десять лет. Бартон тогда еще сказала, что это было бы интересно проверить. Марта, чтобы не остаться в стороне, присоединилась к предложению. И тогда они добавили озеро к своему списку.

Она так страстно хотела во время первой высадки остаться на борту, так боялась остаться снаружи! Когда она предложила бросить жребий, Бартон и Хольс рассмеялись.

– Я возглавлю первую высадку, – великодушно предложил Хольс. – Затем Бартон возглавит высадку на Ганимеде, а ты – на Европе. Так будет честно? – И он взъерошил ей волосы.

Она тогда почувствовала такое облегчение, такую благодарность! И одновременно стыд. Какая ирония судьбы! Теперь казалось, что Хольс (который никогда бы не сбился с курса так сильно, чтобы выйти к противоположному берегу Озера Стикс) вообще не собирался выходить. Не в этой экспедиции.

– Глупо, глупо, глупо, – пробормотала Марта, не понимая до конца, кого именно она обвиняет – Хольса, Бартон или саму себя. Озеро имело форму подковы и достигало в длину двенадцати миль. И она находилась точно на внутреннем изгибе этой подковы.

Вернуться по своим следам и обойти вокруг озера она не могла. Просто не успела бы к посадочному модулю до того, как закончится воздух. Озеро было достаточно плотным, чтобы его переплыть, но вот вязкость! Сера забила бы радиаторы, и Марта бы мигом сгорела в своем костюме. Плюс высокая температура жидкости. Плюс там могли быть внутренние течения. В общем, по ощущениям это было бы словно плыть в патоке. Медленно, все больше и больше застревая.

Марта села и заплакала.

Спустя немного времени она собралась с духом и начала нащупывать крепление воздушного ранца. Естественно, там был предохранитель, но Марта была хорошо знакома с подобным оборудованием и знала, что если придержать предохранитель большим пальцем и резко дернуть за крепление, оно раскроется, и воздух из костюма выйдет менее, чем за секунду. Движение настолько отчетливое, что молодые горячие астронавты-курсанты взяли привычку изображать его, если кто-нибудь из их товарищей произносит что-нибудь крайне глупое. Это называлось самоубийственным щелчком пальцами.

Способ умереть можно было найти и похуже.

– Построй. Мост. Достаточный. Контроль. За процессом. Построй. Мост.

– Ну да, правильно, просто замечательно. Вот ты и построй. – Отсутствующе произнесла Марта. Если уж не быть вежливой с собственными галлюцинациями... Она не стала заканчивать мысль. Словно какие-то мелкие твари поползли по ее коже. Лучше не обращать на них внимания.

– Жди. Здесь. Отдыхай.

Марта ничего не ответила. Просто сидела, не отдыхая. Собирая остатки мужества. Думая обо всем и ни о чем одновременно. Обхватив руками колени и раскачиваясь взад-вперед.

И не заметила, как уснула.

Про. Снись. Про. Снись. Про. Снись.

– А?!

Усилием воли Марта прогнала дремоту. Неподалеку от нее, в озере, что-то происходило. Некие физические процессы. Что-то двигалось.

У нее на глазах белая корка на краю темного озера вспучилась, из нее показались удлиняющиеся кристаллы. Узорчатые, словно снежинки. Бледные, словно замерзшая сера. Они тянулись и тянулись сквозь жидкую черноту, пока не образовали узкий белый мост, достигавший противоположного берега.

– Ты должна. Подождать. – Сказал Ио. – Десять минут. И ты сможешь. Легко. Перейти. Его.

– Вот сукин сын! – Пробормотала Марта. – Я в своем уме.

В изумленном молчании она пересекла мост, чудесным образом построенный Ио. Один-два раза поверхность под ногами Марты заколебалась, но выдержала.

Это был необыкновенное ощущение. Словно переход от смерти к жизни.

На той стороне Стикса до самого горизонта простирались поля, покрытые вулканическими отложениями. Марта уставилась на длинный пологий склон, покрытый кристаллическими цветами. Два за один день. Каковы были шансы на это?

Она продвигалась вперед, взрывая цветы касаниями своих ботинок. На вершине холма цветочное поле уступило место твердой однородной массе серы. Оглянувшись, Марта увидела, как уничтоженные цветы заменяются новыми, и протоптанная ею дорожка постепенно исчезает. Довольно долго она стояла неподвижно, остывая. Кристаллы около нее беззвучно взрывались, образуя медленно увеличивающийся «выжженный» круг.

Теперь ее тело чесалось просто отчаянно. Время освежиться. Шесть быстрых движений пальцами – и в визоре немедленно появилось сообщение: «Внимание! Продолжительное использование этого препарата в таком количестве может привести к паранойе, психозу, галлюцинациям, неадекватному восприятию и наркотической зависимости.

Черт бы побрал этот шум. Марта ввела себе еще дозу.

Это заняло всего несколько секунд. А затем – оп! Она почувствовала себя легкой, полной энергии. Надо проверить показания счетчика воздуха. Да, ничего хорошего. Помимо своей воли, Марта хихикнула.

И это было совсем страшно.

Ничто не могло расстроить ее сильнее, чем один-единственный легкий наркотический смешок. Он привел ее в ужас. Вся жизнь Марты зависела от ее способности держать себя в руках. Чтобы продолжать идти, необходимо и дальше принимать стимулятор, но тогда ей придется идти как в бреду. Она не могла позволить наркотику овладеть собой. Время. Пора переключиться на последний резервуар с воздухом. Тот, который принадлежал Бартон.

– У меня осталось кислорода на восемь часов. И нужно пройти двенадцать миль. Я обязана это сделать, – жестко сказала она. – И я начну прямо сейчас.

Если бы только не так сильно чесалась кожа. Если бы только голова не была такой тяжелой. Если бы только ее мозги не пытались расползтись по всем направлениям одновременно.