Я, Лионель Месси - Лукас Дельгадо

В «Грандоли» Лео играл два года, до семилетнего возраста. У маленьких футболистов все было так же, как и у взрослых: форма, своя «лига» под названием «Альфи», свои фанаты (преимущественно из числа родственников и друзей), только поле поменьше – дети играли на поле для минифутбола. В 1987 году Лео получил свой «постоянный» десятый номер. Его первый тренер Дон Апа вспоминал, что в каждую игру Лео забивал по нескольку голов в своей оригинальной манере. Получив мяч где угодно – хоть в середине поля, хоть в собственной штрафной площадке, Лео на высокой скорости устремлялся вперед, искусно обходя соперников. Он не отдавал мяча никому из товарищей, предпочитая забивать голы самостоятельно. В подобном подходе определенно есть смысл и своя особая прелесть. Начатое дело следует доводить до конца самостоятельно, разве не так? Зачем делить победу с кем-то, если можно сделать все самому?

Футбольная тактика Лионеля Месси, его, если можно так выразиться, «футбольная философия» остается неизменной на протяжении многих лет. Она проста (на словах): завладеть мячом и отправить его в ворота соперников. Но сколько сложностей таит в себе эта простота! Очень скоро люди начали приходить на матчи с участием «Грандоли» только для того, чтобы посмотреть, как играет Месси – свободно, изящно, результативно. «Невероятно» – вот то слово, которое наилучшим образом характеризует игру Лионеля Месси. «Невероятно!» – удивлялись болельщики, и свои, и соперничающих команд. У более взрослого игрока подобную технику владения мячом можно было бы объяснить упорными тренировками, помноженными на высокие способности, но в случае с пяти-шестилетним ребенком оставалось только восклицать: «Невероятно!» – и поднимать глаза к небу. Никто из известных футболистов не проявил свой талант так рано, как Лионель Месси. Футбольная карьера Марадоны началась в девятилетнем возрасте, Роналду начал играть за свою первую команду в восемь, под присмотром своего отца, Пеле – в семь… Для контраста можно вспомнить и Пассареллу[39], который всерьез занялся футболом в «преклонном» шестнадцатилетнем возрасте. Однако никто еще до Лео не заявил о себе как о футболисте в пять лет.

Гол, забитый маленьким Лео в игре против другого детского футбольного клуба «Аманесер», Дон Апа вспоминал как эталонный. У старого тренера, кумиром которого был Диего Марадона, высшей похвалой было: «гол в стиле Марадоны». «Ты сыграл, как Марадона», – часто говорил он Лео после игры. Наверное, Лео радовался таким похвалам. Сравнение со звездами обычно радует.

До тех пор, пока сам не начинаешь ощущать себя звездой.

Лионеля Месси часто сравнивают с Диего Марадоной, а сам Марадона то говорит, что видит в Месси своего преемника, то критикует Лео за чрезмерную, по его мнению, ранимость, граничащую с избалованностью. Но все признают, что у Месси с Марадоной много общего. Словно желая подчеркнуть это сходство, дочь Марадоны Джанинна и ее муж (ныне уже бывший) Серхио Агуэро[40] в 2009 году пригласили Лео стать крестным отцом их сына Бенхамина. Вот так и породнились два великих аргентинских футболиста.

Глава 2. Семья

Рассказывает Лионель Месси:

В Росарио есть четыре места, которые для меня много значат. Дом на Эстадо де Исраэль, в котором я вырос, церковь Сердца Девы Марии на Виамонте, в которой венчались мои родители, госпиталь Гарибальди, в котором 27 июня 1987 года я появился на свет, и футбольное поле моего первого клуба «Грандоли».

Госпиталь Гарибальди выходцы из Италии считают «своим», потому что когда-то давно он был выстроен на деньги итальянской общины и предназначался для эмигрантов из Италии. С тех пор прошло более ста лет, многое изменилось, но госпиталь Гарибальди так и остался своим для итальянцев. Мы, аргентинцы, отличаемся постоянством. Если уж что-то прилипнет, то навсегда. Взять хотя бы «Ньюэллс Олд Бойз» и «Росарио Сентраль». Больницы, из-за которой две эти команды сто лет назад получили свои прозвища, давно уже нет, а прозвища остались. Уверен, что если бы случилось чудо и я вырос до двухметрового роста, то для моих земляков я все равно остался бы Блохой.

Мой брат Родриго Мартин родился в 1980 году. Мой брат Матиас Орасио родился в 1982 году. Я родился в 1987-м. После двух мальчиков мои родители, особенно мама, мечтали о девочке, но родился я. Когда мне было пятнадцать лет, отец открыл мне обстоятельства моего появления на свет. До этого в речи родителей лишь изредка проскальзывали намеки на то, что, в отличие от моих братьев, со мной были проблемы. Об этом говорилось вскользь, мимоходом, и я не обращал на это внимания. Я вообще не имел представления о том, какие проблемы могут возникать во время родов. Оказалось, что по некоторым причинам врачи хотели ускорить роды и собирались применить для этого щипцы. Это сильно напугало моих родителей. Согласно распространенному мнению (не знаю, насколько оно верно) от щипцов не стоит ожидать ничего хорошего: если они не оставят видимых уродств, то непременно скажутся на умственном развитии. Молитвы отца и мамы были услышаны. Обошлось без щипцов. Я родился здоровым. «Три килограмма, сорок семь сантиметров!» – неизменно уточняет мама, когда речь заходит о моем появлении на свет. И я понимаю почему: мама хочет подчеркнуть, что я родился не крошечным. Проблемы с ростом возникли позже.

Я появился на свет во времена, тяжелые даже по аргентинским понятиям. Разразился очередной экономический кризис, выросли цены, снова начали сокращаться рабочие места. Моим родителям пришлось много работать для того, чтобы обеспечить нас. Несмотря на трудности, они не отказались от мечты о девочке. После меня у них родилась моя сестра Мария.

Все мы четверо относимся к родителям с огромной любовью и огромным же уважением. Я затруднюсь сказать, чего здесь больше – уважения или любви, потому что оба этих чувства безграничны. О таких родителях, как наши, можно только мечтать. Мы росли, окруженные любовью и вниманием. Мы ни в чем не знали отказа. Благодаря стараниям родителей бедными мы никогда не были. Мы питались простой едой – спагетти, равиоли, ризотто, чоризо[41], отбивные, но всего было вдоволь, никто из нас никогда не испытывал чувства голода. У нас был собственный дом. Не какая-нибудь лачуга, а добротный кирпичный дом, выстроенный моим отцом, пусть и небольшой, но свой. В детстве дом казался мне огромным. Мои братья любят вспоминать о том, как в свои четыре года я удивленно спрашивал, зачем нам нужна гостиная, ведь в ней никто не спит.

Однако мы прекрасно понимали, в каких условиях живем, понимали, с каким трудом достаются нашим родителям деньги, и потому были весьма скромны в своих желаниях. При всем том наши родители старались сделать так, чтобы у нас было все, что нам нужно. Чего стоило только наше увлечение футболом! Футбол обходится недорого до тех пор, пока ты гоняешь мяч на улице. Как только ты становишься членом клуба, пусть даже и небольшого, детского клуба, расходы возрастают неимоверно. Нужна плата за обучение, нужна форма, нужны бутсы, причем хорошие, в которых удобно бегать, нужны деньги на поездки, нужно хорошее спортивное питание… Сначала приходится только вкладываться и вкладываться, отдача приходит много позже. Если приходит… Для молодого футболиста очень важна помощь, как материальная, так и моральная. Важно иметь все необходимое, важно чувствовать поддержку семьи. В «Грандоли» были мальчики, к которым никто из родных не приходил на игру. В сравнении с ними я чувствовал себя настоящим принцем. Бабушка с отцом всегда были на трибунах, а порой поболеть за меня собиралось полтора десятка человек или даже больше. Невозможно описать ту радость, которую испытывает футболист, видя среди зрителей кого-то из близких. Это другое, личное: все остальные зрители приходят посмотреть на игру, а отец с мамой приходят посмотреть на то, как играю я.

Район, в котором я родился и вырос, был благополучным районом для среднего класса, но нравы там царили такие же, как и везде. Конкуренция, борьба, постоянное соперничество. Философия жизни. Философия футбола. Однако стоило только перешагнуть порог нашего дома, как о соперничестве можно было забыть. Мы с братьями никогда не соперничали нигде, кроме футбольного поля. У нас даже споров не возникало, потому что мы были воспитаны в настоящем итальянском духе: мы – братья, мы – одна семья, мы должны всегда и во всем помогать друг другу. Так нас воспитали родители. Я был младшим из братьев, и Родриго с Матиасом опекали меня на правах старших (особенно трогательно заботился обо мне Матиас). И все мы трое заботились о нашей принцессе, сестре Марии. Авторитет отца был незыблем, за ним всегда оставалось (и сейчас остается) последнее слово, но отец не просто извещал нас о своих решениях, а объяснял, почему он считает нужным сделать так, а не иначе.

Я хорошо помню семейный совет, посвященный нашему уходу из «Грандоли». Отец начал с того, что спросил, довольны ли мы своими достижениями и что вообще мы думаем о нашем клубе. Мы не сразу поняли, что именно он имеет в виду и зачем интересуется нашим мнением, ведь он был нашим тренером и имел свое мнение о клубе, которое было более верным, нежели наше. Мнение опытного взрослого мужчины отличается от мнения семилетнего мальчика, разве не так? Но отец задал вопрос, и нам пришлось отвечать на него. Первым, как старший из нас, ответил Матиас. Он сказал, что в «Грандоли» ему нравится, но мечтает он о чем-то большем. Например, о «Ньюэллс», по примеру нашего старшего брата Родриго. Отец кивнул, давая понять, что доволен ответом, и посмотрел на меня. Я ответил, что мне нравится играть в футбол и что «Грандоли» неплохой клуб. Я привык к нему, мне там хорошо. Отец спросил, где я хотел бы играть. Я ответил, что в сборной Аргентины. «Молодец! – похвалил меня отец. – Мечта должна быть высокой». Все посмеялись, а затем отец объяснил нам, что, по его мнению как отца и как одного из наших тренеров, нам нужен новый, более серьезный клуб. Доводы его были убедительны. Я словно взглянул на себя со стороны и понял, что мне действительно пора подумать о чем-то большем. Если бы отец просто сказал, что нам с братом нужно перейти в другой клуб, мы послушали бы его, но эффект был бы далеко не тот. Не понимая причин, невозможно оценить правильность решения.