Замурованная мумия - Дмитрий Емец

Куртка была насквозь мокрой, такой мокрой, что увеличилась в весе чуть ли не втрое. Майка прилипала к спине. Надо было вставать, чтобы согреться. Кое-как Хитров поднялся, хотя перед глазами все плыло.

Друзья смотрели на него сострадательно. Подобрав фонарь, Хитров осветил красные кирпичные стены, плавно переходящие в потолок. Кладка была непривычная: кирпичи лежали не широкой стороной, а узкой, торцевой.

Филька готов был поспорить на свой швейцарский нож, что этому тоннелю не меньше четырехсот лет. Каждый потрескавшийся камень в нем будто кричал: «Смотри, какой я древний!..» – «А я! Я еще древней!» – вмешивались другие.

Из мелких трещин сочилась вода. На потолке было множество известковых образований в форме небольших сосулек и наростов – сталактитов. Вскоре горе-диггеры совершили еще одно открытие. Выяснилось, что тоннель уходит вниз уступами. Небольшая площадка и лестница в дюжину ступеней, потом еще площадка и снова лестница. И так, пока луч не терялся во мраке. По ступеням вниз бежал ручей, вытекавший из довольно глубокого, примерно по колено, резервуара с водой, в который они и свалились. Дно у него было белое, заизвестковавшееся.

От стершихся ступеней, от сырых стен, от сталактитов, от старых кирпичей с клеймами веяло чем-то древним, смутным. Филька был абсолютно убежден, что в эти катакомбы еще не ступала нога ни одного диггера. Они были первыми.

Задрав голову, Хитров обнаружил в потолке большую трещину неправильной формы, через которую они попали сюда. Мокренко подошел к Фильке и встал рядом. Его рюкзак сочился водой, как большая мочалка.

– Как будем выбираться? – спросил Петька.

– Точно не знаю, но вниз идти точно бесполезно. Там скорее всего сток, – сказал Филька.

Не поверив ему, Петька все же сбегал на разведку и вернулся с сообщением, что пролетов на двадцать ниже – круглый колодец, полный воды, а дальше ничего уже нет.

– Значит, точно наверх, – сказал Филька.

Держа перед собой фонари, они стали подниматься на бесчисленные ступени. Тринадцать ступеней – пролет, тринадцать ступеней – снова пролет. Филька надеялся, что ступени выведут их на поверхность, но не тут-то было. Неожиданно ход стал круто забирать вправо, держась на одном уровне. Он как будто вел их куда-то. Вскоре под ногами опять зачавкала вода – теперь ее было почти по щиколотку.

Еще дюжина шагов – и луч фонаря уткнулся в сплошную кладку. Тупик. Кирпичи прилегали плотно, неразрушимо. Филька не поверил своим глазам. Быть этого не может! Неужели этот тоннель вообще не имеет выхода на поверхность? И ни одного ответвления?

Филька почувствовал где-то внутри неприятный холодок. Зачем нужно было строить такой капитальный тоннель на такой глубине? Должна была существовать очень веская причина. Ему стало по-настоящему жутко. Уж лучше бы им оказаться в милицейском обезьяннике. Вызвали бы родителей, поставили бы на учет, но все равно вечером были бы дома, а тут... О том, что может случиться с ними здесь, Хитров старался не думать. О погибших и пропавших под землей диггерах ходят легенды. О том же, чтобы выбраться назад через трещину, нельзя и мечтать – слишком высоко и отвесно.

– А если кричать? Звать на помощь? – спросила Анька.

– Слишком глубоко. Помнишь, сколько мы ползли по заныру? А падали сколько? Здесь даже гула поездов не слышно.

– Но нас будут искать. И найдут, – сказала Иванова с надеждой.

– Особенно не рассчитывай. Этого тоннеля нет ни на одной схеме. Если и будут искать, то не здесь. Ремонтники – не диггеры, они никогда не сунут нос в сомнительную трещину. Милиционер тем более. Если он не схватил нас сразу, скорее всего, махнет рукой. К тому же с его брюхом в заныр не протиснуться. Нет, искать нас не будут...

– Выходит, мы замурованы, – подвел итог Петька.

Глава 4

БЕЗНАДЕГА

На подземных картах Москвы существует несколько черных пятен, где из года в год пропадают одиночные диггеры и даже целые группы. Несмотря на все предпринимаемые поиски, их следы никогда не были обнаружены...

Следующий час стал часом кошмара. Они метались из одного конца тоннеля в другой, всякий раз убеждаясь, что выхода нет. Встав на плечи Петьке, Хитров попытался втиснуться в трещину, через которую они сюда прибыли, но вскарабкаться наверх смогло бы только насекомое. Филька лишь запорошил себе песком глаза, ободрал колени и забил рот глиной.

– Дэ-дэ... – сказал он, спрыгивая вниз. На языке, понятном им троим, «дэ-дэ» значило «дохлое дело».

– У меня батарея окочуривается, – озабоченно проговорила Анька, хлопая себя по карманам в поисках запасного аккумулятора.

– Выключи его совсем. Хватит с нас пока моего. Если оба фонаря сдохнут, мы вообще ничего не увидим, – решил Филька.

Послушавшись, Анька погасила фонарь, и в тоннеле тут же стало вдвое темнее. Он как-то сразу посерел, сузился. Со всех сторон надвинулись тени.

Иванова поспешила придвинуться к Фильке. Петька тоже невольно шагнул в полоску света. В Подземье луч фонаря – единственное, что связывает с внешним миром. Это Хитров давно уже заметил. Диггер может прожить без еды, даже какое-то время без воды, но не проживет без фонаря.

– Шахта без выхода... Я не понимаю... Как же сами строители выбрались? – дрожащим голосом спросила Анька.

– Да запросто. Замуровали ее снаружи, когда все уже было готово. Но у них должна была быть причина поступить так.

– Какая причина?

– Откуда я знаю какая? Но ясно, что веская. Не станут же просто так вбухивать кучу сил, чтобы построить на такой глубине тоннель, который ни для чего не служит? Ставлю свой компьютер против дырки от бублика, тут где-то есть заложенная дверь. Или секретный ход. Единственное, что нам остается, это найти их, пока не сели батареи.

– А если ты проиграешь? – встрял Петька, давно зарившийся на хитровский компьютер.

Вот дуралей! Скоро наступит минута, когда за лишнюю батарею он готов будет отдать все компьютеры мира.

– Дай свою цацку! – велел Хитров Петьке и, забрав у него гвоздодер, стал простукивать стены, надеясь по звуку определить за ними пустоту. Но звук всюду был одинаково глухим. Фильке чудилось, что стена отзывается барабанным боем: «за-му-ро-ва-ны».

– Я знаю, за что бы отдала теперь полцарства, – услышал Хитров напряженный голос Аньки.

– За батареи? За сухую одежду?

– Не-а, за отбойный молоток.

– За него бы я отдал все царство. И еще одно за подсказку, где им нужно долбить.

Ломик глухо отскакивал от стен. Еще двадцать-тридцать ударов, и Хитров понял, что его занятие бессмысленно: слой кирпича слишком толстый, чтобы можно было на слух обнаружить пустоту. Да и найди они ее – все равно маленьким ломиком не пробить древнюю кладку. Каменщики не халтурили – клали кирпич на века. Это вам не панельная девятиэтажка, в которой слышно, как сосед сморкается за стенкой.

Фонарь на мгновение моргнул, и спираль лампочки стала красной. Это был верный признак, что батарея скоро прикажет долго жить. Правда, была еще одна, запасная, но и она не будет работать вечно...

– Я выключаю фонарь. Нам надо подумать. – Филька нажал на кнопку. Мгновение – и тоннель медленно утонул во мраке. Анька судорожно выдохнула...

Белые нити плесени, опутывавшие потолок, таинственно выплывали из мрака.

– Говорила мне мамочка: «Дочка, зачем тебе эти люки, запишись лучше на макраме!» – уныло вздохнула Анька.

Филька живо вообразил себе эту мудрую мамочку в тонких очках с ободком, дающую советы, но на деле позволяющую делать все, что угодно. Анька и макраме – ха и еще раз ха! Он вспомнил, что, когда им понадобилась веревочная лестница, строчить ее пришлось им с Петькой, Анька же смотрела на машинку так, как солдат смотрит на вражеский танк.

Внезапно раздался глухой звук удара.

– А, чтоб тебя – шарахнулся! Идите ко мне! – крикнул Петька.

Анька зажгла фонарь. От яркого света Хитров на секунду зажмурился. Луч чиркнул по стенам и остановился на Петьке. Мокренко прыгал, держась за ступню.

Рядом с ним на полу что-то темнело. В первую секунду Хитров не понял, что это такое; когда же понял, то едва не взвыл от радости. Эта была кувалда – древняя, видавшая виды чугунная кувалда на железной рукояти. Сверху рукоять порядочно проржавела, но выглядела прочной. Край рукояти был выкован в форме берцовой кости с закруглением.

Наклонившись, Хитров поднял кувалду и едва не просел под ее тяжестью:

– Ого-го! Такой шарахнешь – стена не устоит!

– Зачем она тут лежит? – спросила Анька.

– А вот это мы сейчас узнаем!.. Хватит прыгать, держи! – Сунув кувалду Петьке, Хитров присел с фонарем у стены и принялся поочередно освещать каждый кирпич.

Кладка была такая же, как везде, но ему почудилось, что средние восемь-десять кирпичей немного отличаются по цвету; к тому же шов раствора между ними был раза в полтора толще, чем в других местах.