Розарий - Монтегю Джеймс

После ланча, немного вздремнув, миссис Анструтер удобно устроилась на своем переносном табурете близ тропки, ведущей через кусты к боковым воротам кладбища. Больше всего ей нравилось рисовать деревья и здания, а здесь имелось и то и другое. Рисунок удавался: она старательно работала до тех пор, пока лесистые холмы на западе не загородили солнце, и продолжила бы, наверное, дольше, если бы хватило света. Однако когда стало ясно, что последние мазки придется наложить завтра, миссис Анструтер поднялась и, уже собираясь идти домой, бросила последний взгляд на зеленоватый западный небосклон. Затем, пройдя между темными самшитовыми кустами как раз там, где тропа выходила на лужайку, она снова остановилась и всмотрелась в мирный вечерний пейзаж, мысленно отметив, что на горизонте, должно быть, вырисовывается одна из церквей Рутинга. Неожиданно слева, среди ветвей самшита, послышался шорох, словно встрепенулась птица. Миссис Анструтер обернулась и вздрогнула при виде того, что показалось ей висящей между ветвей маской, какие делают на Пятое ноября.

Но то была вовсе не маска. То было лицо — круглое, гладкое, розовое лицо. Ей запомнились крошечные капельки пота на лбу, гладко выбритые щеки и закрытые глаза. И еще — с отчетливостью, делающей это воспоминание непереносимым, — ей запомнилось, как приоткрылась щель рта, показав один-единственный зуб. Под ее испуганным взглядом лицо отступило в темноту кустарника, а она, не помня себя от ужаса, пустилась наутек и, едва вбежав в дом, упала без чувств, едва захлопнув за собой дверь.

Проведя неделю или более того в Брайтоне, мистер и миссис Анструтер получили письмо из Археологического общества Эссекса с вопросом, не сохранились ли в их усадьбе портреты бывших владельцев, которые можно было бы включить в намечавшийся обществом к изданию краеведческий альбом «Эссексские портреты». «Более всего нас интересует, — писал секретарь общества, — не обладаете ли вы подлинником гравюры, фотокопию которой я прилагаю. На ней изображен Верховный Судья в правление Карла II, ушедший в отставку после бесчестного осуждения невиновного, как полагают, закончивший свои дни в Вестфилде, мучаясь угрызениями совести. Возможно, вам будет интересно узнать, что в регистрационных книгах нами была найдена любопытная запись, относящаяся, правда, не к Вестфилду как таковому, а к приорату Рутинга. Оказывается, после его кончины в Вестфилдском приходе стали происходить столь странные события, что ректору Вестфилда пришлось созвать священников со всего Рутинга, дабы они прибыли и совместно восстановили покой. Что и было сделано». Кончалось письмо следующими словами: «Столб находился на поле, с запада от Вестфилдского кладбища. Мы будем очень благодарны, если вы не сочтете за труд сообщить, сохранились ли в вашем приходе какие-либо связанные с этим предания».

Взгляд на прилагавшуюся фотографию вызвал у миссис Анструтер нервное потрясение. Было решено, что зиму она проведет за границей.

Приехав в Вестфилд, дабы сделать необходимые приготовления к ее отъезду, мистер Анструтер, естественно, рассказал обо всем викарию, причем этот пожилой джентльмен не выказал особого удивления.

— По правде сказать, ваш рассказ только дополнил то, что я уже успел почерпнуть из бесед со стариками. Случилось то, что должно было случиться. Странные дела творились не только у вас в усадьбе. Другие тоже кое-что примечали, и не все можно было списать на сов да бродяг. Но нынче подобное происходит все реже, а скоро, полагаю, и вовсе прекратится. В наших приходских книгах на сей счет нет ничего, кроме записи о погребении и строки, которую я долгое время принимал за фамильный девиз усопшего. Правда, недавно, присмотревшись, я понял: приписка сделана рукой одного из наших викариев конца семнадцатого века — Августина Кромптона. Там и его инициалы проставлены — А. К. Видите, здесь написано quieta non movere.[1] Я думаю… хм, признаюсь, довольно трудно сказать, что же я, на самом деле, думаю.

Примечания

1

Не нарушай покой (лат.).