Сердце пламени - Алеся Владимировна Троицкая

она пошла узкой притоптанной дорожке и взобралась на холм, на котором встретила двух человек. Одного она узнала сразу: предводитель, что вёл людей в новый мир, а второй — парень, её ровесник, лет двадцати, темноволосый, кареглазый… красивый.

Ивонет склонила голову набок, присматриваясь повнимательнее, и только когда он заговорил, узнала в нём того самого ребёнка, что грозился поколотить нерадивого братца за шутку с лягушкой.

— Янар, я давно хотел тебя спросить, как ты относишься к нашему новому дому?

— Это поистине чудо, отец! Я не знал, что реки могут быть полноводными и нести столько рыбы, а земля — взращивать плоды, которых я раньше не пробовал.

— Поистине чудо, — усмехнулся мужчина, но его темных глаз радость не тронула. Он был какой-то весь скованный и напряжённый. — А что думают твои братья и сестра?

— Они тоже в полном восторге. Вирра никогда столько не смеялась…

— Да, ей этот мир явно по душе. И я рад, что смог не только его отыскать, но и подарить вам. Жалею только, что ваша мать Альтея не смогла его увидеть, она была бы счастлива.

Янар поджал губы. Было видно, что ему больно вспоминать о матери. Но продолжать тему о ней мужчина не стал: он обернулся к сыну, схватил за предплечье:

— Скажи мне, Янар, а как ты относишься к крылатым? Они тебя не пугают, не вселяют тревогу?

— Нет, нисколько. Они были очень добры, когда приютили нас. И щедры. Выделили земли, помогли отстроить поселения. Если бы не изначальные, нам пришлось бы намного труднее.

— Но их способности… Ты видел, что они вытворяют? По мановению мысли могут призвать ветер и разогнать облака или повернуть реку вспять! А как тебе огонь, разгорающийся по щелчку пальцев? Разве он тебя не пугает?

— Пугал бы, если бы крылатые желали нам зла. Но они не такие, их путь — созидание. Я общался с девушкой, и она рассказала, что их предназначение — быть хранителями этих земель. Они — душа Линнея и никогда не сделают что-то, что причинит вред и страдания.

— И ты им веришь?

— Верю.

Мужчина нахмурился, похлопал сына по плечу:

— Ты слишком молод и беспечен, Янар. Мы — гости в этом дивном месте и когда-нибудь надоедим добросердечным хозяевам. Смею надеяться, что к тому времени мы не будем слабой расой и сможем за себя постоять.

— Отец, я не разделяю твоей тревоги, но могу сказать одно: в любом случае ты всегда можешь на меня положиться…

Выныривать из видения всегда болезненно, какое бы оно ни было, но любая боль — мелочь в сравнении с желанием увидеть что-то необычное. И неважно, что эта грёза — всего лишь отпечаток чужих воспоминаний: другого у Ивонет никогда не было. Слишком большой страх был у родителей перед её даром, слишком велика цена, если бы об этом узнали окружающие.

Говорят, раньше землю населяли разные существа: эльфы, гномы, пикси, но сейчас их практически не осталось. Истребили вместе с магией, которую они в себе несли. Тех, кто выжил, сослали в далекие Срединные земли, откуда им строжайше запрещено выбираться, иначе — смерть.

Но существует третья сила: такие, как Ивонет, смешанная кровь. Это значит, что когда-то давным-давно её предок согрешил с представителем расы, что несла в себе магию. Обычно это были эльфы, так похожие на людей, но слишком надменные, чтобы навсегда связать себя с человеком и признать совместных отпрысков.

Кто и когда согрешил в роду Аллендорфов, никто не знал. Да и не предполагал, что такое возможно, пока у маленькой принцессы не начались припадки при прикосновении к предмету или человеку. Родители думали, что девочку прокляли, и пытались очистить её с помощью жрецов, а те видели только один выход: в молитве и покаянии. Позже, когда девочка стала рассказывать, что она видела и ощущала, все поняли, что это проснувшаяся древняя магия. Но учить принцессу с ней жить и к ней приспосабливаться никто не желал, боясь, что малышка случайно узнает их сокрытые тайны, поэтому её заперли в башне, разрешая покидать её лишь раз в неделю под присмотром сира Тельмана или отца.

Тревожный стук в дверь прервал невеселые мысли принцессы:

— Госпожа?

— А, Тьянка, это ты… Входи. — Принцесса быстро спрятала колечко в платок и сунула его между спинкой и сиденьем кресла. — Я очень устала. Помоги мне, — она указала на платье. — Эти узелки — сущее наказание!

— Конечно, моя госпожа, — не поднимая головы, затараторила служанка и поспешила выполнить приказание.

Но её руки так тряслись, а зубы стучали, что Ивонет обернулась:

— Тьянка, что-то случилось? Где ты так долго пропадала?

— Ничего не случилось, госпожа, простите мою нерасторопность. Просто заплутала, — обронила служанка, и её лицо стало ещё бледнее.

Ивонет нахмурилась.

— Тебя обидела матушка? Или кто-то из людей Минфрида?

— Нет, что вы, госпожа! Всё хорошо. Разрешите, я продолжу работу? Нужно поспешить, ведь вы должны отдохнуть и к вечеру быть прекрасны.

— Тьянка, ты же знаешь, что можешь рассказать мне любое горе. Я попытаюсь помочь.

— Я… я… — стала заикаться девушка, кидая затравленные взгляды по сторонам.

Возможно, хотела придумать отговорку, но совесть не позволила, и она виновато опустила голову.

Ивонет поняла, что беда, приключившаяся с девушкой, серьезная, и она должна… нет, просто обязана об этом знать. Но, не понимая как разговорить запуганную девушку, напустила на себя серьезность и уперла руки в бока, копируя мать:

— Или ты рассказываешь, что случилось, или я… запрещаю мне помогать!..

Испуганный взгляд Тьянки, в котором появились слёзы, заставил Ивонет смутиться:

— …Прости, я не должна лезть, если ты не желаешь, — принцесса повернулась спиной к служанке. — Делай, что должно, но знай: ты всегда можешь мне довериться.

— Вы слишком добры, леди Ивонет. Спасибо.

Когда душное платье наконец стянули, а из волос вытянули последнюю шпильку, Ивонет вздохнула с облегчением. Принесли горячую воду и до краев наполнили ванну. Принцесса с наслаждением опустилась в нее и долго нежилась, прогревая уставшие мышцы. Дорога была слишком долгой и утомительной. Казалось, что они вечно будут куда-то ехать и покачивания кареты никогда не закончится. Хотя Ивонет была не против. Она так мечтала вырваться из душного замка, что с наслаждением и невероятным восторгам созерцала мир через узкое окошко. И при каждом привале стремилась вобрать как можно больше впечатлений.

Пока не видит мать, смогла украдкой окунуть босые ножки в прохладном ручейке. Попытаться поймать стрекочущего жука, чтобы поближе рассмотреть его черный панцирь с зеленоватым отливом. Нарвать букет дивных цветов, из которых потом наплела чудесные венки. Жаль только,