Компаньон её сиятельства - Эванджелина Коллинз

Всю ночь Белла не спала, поглощенная своими мыслями. Каким будет мужчина, которого ей пришлет Эсме? Белокурым Адонисом или черноволосым дьяволом? Мужчины, на которых когда-либо останавливался ее взор, проносились у нее в голове. Будет ли он как вот этот? Или тот? Или вон тот?

И когда Белла уже была готова задержаться на одном, она тотчас же стерла соблазнительный образ из памяти, вспомнив, что случилось в прошлый раз, когда она позволила греховной стороне своей натуры взять над ней верх. Она леди, а леди не размышляют, не заплатить ли мужчине, чтобы он что-то сделал с ними, пусть даже это «что-то» чудесное, распутное, греховное. То, что питает ту часть ее натуры, от которой она всеми силами старается избавиться.

Ведь если слух дойдет до ушей Филиппа или муж узнает, что она принимала в Боухилле постороннего джентльмена, неизвестно, сможет ли она вынести, если последующие пять лет окажутся еще хуже предыдущих.

Но как же это соблазнительно! Она была такой хорошей, старалась изо всех сил быть безупречной. Никому не пожаловалась на Стирлинга, даже Эсме. Наверняка она заслужила маленькую награду. Совсем крохотную. Несколько дней побыть самой собой. Потакать своим желаниям, позволить себе роскошь удовольствия, испытать подлинную страсть, а потом… потом ни-ни.

Нахмурившись, Белла повозила кусочки пышного омлета вилкой по тарелке. Решение не должно быть таким трудным, ибо это нечто, чего ей ужасно хочется. Нет, в самом деле. Перспектива на всю жизнь остаться девственницей поначалу была более мучительной, чем результаты ярости Стирлинга. Никогда не знать поцелуев, прикосновений мужчины — душа ее кричала в агонии. Время притупило боль, сделало ее терпимой. Но скандальное предложение Эсме…

Не упомяни об этом кузина, Белла так и не узнала бы о подобной возможности. Теперь она знает и не может ее упустить.

— Я предпочитаю остановиться на ночь в Лангхолме, Портер, — услышала Белла голос Эсме за секунду до того, как женщина появилась. — Гостиница там гораздо презентабельнее. — Одетая в красивое дорожное платье синего цвета, окаймленное бледно-желтым, Эсме вошла в комнату вместе со своим слугой.

— Да, мадам, — отозвался Портер спокойным, нейтральным тоном хорошего слуги. Высокий, широкоплечий, немногословный, он сопровождал Эсме во всех её визитах в Боухилл-Парк, занимаясь всеми дорожными приготовлениями и обеспечивая ее безопасность. И все же было нечто такое в движениях англичанина, когда он находился рядом с Эсме, что заставляло Беллу гадать, нет ли в их отношениях чего-то большего, чем видно глазу.

— Bon matin, Изабелла, — сказала Эсме с улыбкой, подходя к обеденному столу.

Белла отложила вилку.

— Доброе утро.

Портер выдвинул соседний стул, и Эсме села.

— Я сообщу вознице о ваших желаниях, мадам, пробормотал он, склонившись над ее плечом. Его аккуратно подстриженные каштановые волосы упали на глаза, когда он говорил у ее уха. Резко одернув полы своего простого коричневого сюртука, он широким шагом вышел из комнаты.

Лакей, стоявший у стены, налил Эсме кофе и подлил сливок. Рассеянным взмахом руки Эсме отпустила слугу, оставив Беллу и Портера наедине. Она сделала это намеренно, чтобы узнать решение Беллы, но Белла до сих пор ничего не решила.

— Мне пора ехать. Карета готова. Я хотела бы побыть здесь подольше, но…

Эсме обычно приезжала на пару недель, но тот факт, что она проделывала такой долгий путь, чтобы увидеть Беллу, значил очень много. Ее визиты были единственным событием, которого Белла ждала с нетерпением, и ее единственной связью с семьей.

— Стоит ли мне заехать в Лондон?

— Эсме, я…

— Скажи «да». Доверься мне. Не отрицай — ты же знаешь, что я права. Тебе нужен мужчина, Изабелла, — сказала она с поддразнивающими искорками в фиалковых глазах, изогнув губы в понимающей улыбке.

— Сколько он предположительно пробудет? — уклончиво поинтересовалась Белла.

— Две недели.

Она вскинула брови.

— Так долго?

— Тебе понадобится несколько дней, чтобы привыкнуть к нему, а ему — чтобы доехать из Лондона. — Эсме говорила так небрежно, словно нанять мужчину для удовольствия — простое, легкое решение. Для нее так оно, возможно, и есть. Белла вполне могла представить кузину, внимательно разглядывающую ряд красивых мужчин и делающую выбор, словно выбирает пару новых туфелек. «Блондин. И пусть его доставят сегодня же».

— Ох, я…

— Скажи «да», — мягко проговорила Эсме. Она накрыла ладонью ладонь Беллы, лежащую на белоснежной скатерти, и сжала. — Позволь мне сделать это для тебя. Чтобы ты почаще улыбалась. Никто ничего не узнает. Не беспокойся. Я об этом позабочусь. Тебе просто надо находиться в Боухилле, вот и все.

Белла закрыла глаза. В душе ее шла ожесточенная борьба. Эсме отмела все ее возражения, расчистив путь, предлагая ей этот единственный шанс. Шанс, о котором она и помыслить не могла.

Но она не может им воспользоваться. Это против самой личности, над созданием которой она так упорно трудилась. Это насмешка над всеми обещаниями, которые она дала себе — больше никогда не поддаваться соблазну. Никогда не быть безрассудной. И — главное — это могло лишить ее надежды когда-нибудь добиться прощения Филиппа.

Поэтому она проглотила слово, которое так отчаянно хотела произнести, и сказала другое, от которого ее изголодавшаяся душа зарыдала в агонии.

Высокие напольные часы в углу комнаты пробили три. Эхо последнего удара немного задержалось, прежде чем окончательно растаять. Вытянув длинные ноги, Гидеон Роуздейл устроился в кожаном кресле. Он поднял газету так, чтобы на нее падал свет от окна у него за спиной.

«Особняк, земля с доходом 4000 фунтов, 5 миль к востоку от Ридинга…»

— Слишком близко от Лондона, — пробормотал он.

«Особняк, земля с доходом 1000 фунтов, к северу от Брайтона…»

Нахмурившись, он покачал головой. Наверняка не возле Брайтона. Многие дамы ездят туда на отдых. В любом случае собственность не принесет достаточного дохода. Он пробежал глазами первую страницу «Тайме» и задержался на последнем объявлении.

«Дом с шестою спальнями и семьюдесятью акрами, Дербишир, юг Хартингтона. Сдается внаем…»

Он даже не заметил, что затаил дыхание, пока эти последние два слова не заставили его разочарованно выдохнуть.

Нет, то тоже не годится. Чертовски трудно убедить кого-нибудь сдать собственность в аренду — только покупка, но это обойдется ему значительно дороже, чем аренда. Нет смысла дразнить себя тем, чего не может быть, по крайней мере пока.

Он взял тяжелый хрустальный бокал с приставного столика и сделал большой глоток. Первосортное выдержанное виски приятно обожгло горло и помогло обратить свои мысли на другие, не такие безрадостные дела. Он отставил стакан и открыл газету.