Нокаут на шестой минуте - Вадим Корш

случай помог нам. — Эндоссе поставил бутылку на стол. — Ваш врач забыл ее в раздевалке, а рабочие Дворца спорта, помогая собирать вещи, сунули ее в сумку Бауэрса, где ее и нашел господин Мюллер.

— Отличная находка. — Шахбеков протянул руку к бутылке, но Эндоссе не отпустил ее.

— Простите, инспектор, но мне нужны гарантии, что бутылка не разобьется и не исчезнет до того, как будет сделан анализ.

Капитан отдернул руку.

— Вы подозреваете меня в пособничестве убийце? Не слишком ли вы…

— О, не обижайтесь, инспектор, — мягко перебил его Эндоссе. — Вы должны меня понять. Я, прошу извинить еще раз, не могу доверять вам полностью. Ведь вы ведете дело против своего соотечественника. У меня нет сомнений в вашей честности и в вашем профессионализме, но на вас могут оказать давление.

— Я хотел бы заметить, господин Эндоссе, — капитан заговорил, тщательно подбирая каждое слово, — что я веду дело не против моего соотечественника, а против убийцы. Это, согласитесь, не одно и то же?

Эндоссе кивнул.

— Что касается давления, то хочу вас заверить: мое руководство заинтересовано в скорейшем розыске убийцы не меньше вас. Вы убеждены, что виновен доктор Джавадов? Что ж, если это так, он предстанет перед судом. Но его вину необходимо доказать. По-моему, закон каждой цивилизованной страны требует того же.

— Конечно, инспектор, — кивнул смущенный Эндоссе и налил в стоящие на столике бокалы пенящийся лимонад. — Может, выпьете что-нибудь покрепче?

— Я на службе. — Капитан рассердился на себя за эту нелепую фразу и крепко сжал в ладони запотевший бокал. — Вы требуете гарантий сохранности бутылки. Я могу лишь дать вам свое честное слово. Ну, и составить, разумеется, акт передачи вещественного доказательства.

Эндоссе помолчал, потом едва уловимым движением подвинул бутылку капитану. Шахбеков, стараясь действовать осторожнее, завернул бутылку в газету, предварительно положив под донышко и на горло картонные подставки, на которых стояли бокалы.

— Какие у вас к нам вопросы? — Эндоссе внимательно следил за руками капитана.

— Меня интересует, не было ли у Бауэрса в команде врагов? — Шахбеков неловко повернулся и чуть было не свалил драгоценную бутылку. — Может, кто-то завидовал ему, соперничал с ним?

— Нет, нет, инспектор, — быстро ответил Эндоссе. — Соперничать с ним было некому. Он — единственный в команде представитель своего веса. Не было у него и врагов. Бауэрс был всеобщим любимцем. Он был прямым и честным парнем, влюбленным в бокс. Поверьте мне, я в спорте не новичок, но редко можно встретить человека, столь преданного боксу. Всю жизнь Бауэрс боролся против взяток, договорных боев, подкупа. Потому он и не стал профессионалом, хотя заключить с ним контракт хотели многие.

— Был ли Бауэрс в Баку, в СССР? Есть ли у него здесь какие-нибудь знакомые?

Эндоссе склонился к Мюллеру, перевел вопрос, выслушал ответ и повернулся к капитану.

— В СССР он был несколько раз. В последний — на Кубке Европы. В Баку он впервые. И знакомых у него здесь не было.

— Благодарю. — Капитан перелистал блокнот. — Скажите, господин Эндоссе, вы и господин Мюллер были возле Бауэрса в его последние секунды? Он ничего не сказал перед смертью?

Эндоссе посовещался с Мюллером.

— Пока Бауэрс лежал на ринге, он ничего не сказал. А в раздевалке попытался. Я наклонился к нему, но у Бауэрса начались судороги, и я разобрал лишь одно слово. Его можно перевести с немецкого, как «перепутать» или «перепутали». Но не исключено, что я ошибся.

' Шахбеков попросил записать на отдельном листке слово «перепутать» в немецкой транскрипции, забрал со столика сверток с бутылкой и откланялся.

* * *

Примерно в то время, когда капитан Шахбеков получил у Мишеля Эндоссе бутылку с красной завинчивающейся пробкой, в кабинет подполковника Горина вошел Муслим Адигезалов. Собственно, подполковник ждал его только завтра, но Муслим после бесполезного выяснения по телефону, зачем он понадобился уголовному розыску, пожелал приехать немедленно. «Нервничает, — думал подполковник, глядя на бледного журналиста, устраивающегося на стуле. — Впрочем, ничего удивительного. В милиции нервничают даже те, кто не чувствует за собой никакой вины».

После первых вопросов — анкетные данные и место работы — Адигезалов почувствовал себя свободнее и попросил разрешения закурить.

— Курите, курите. — Подполковник кивнул на пепельницу. — Вы впервые даете показания в милиции?

— Опыта в этом деле никакого, — улыбнулся Адигезалов, но улыбка получилась вымученной. — Волнуюсь.

— Вот это напрасно. — Подполковник сорвал обертку с жевательной резинки и отправил в рот пластинку, пахнущую клубникой. — Это я вместо сигарет, — пояснил он. — Курить бросил.

— Так, может, я зря? — Адигезалов ткнул сигаретой в пепельницу.

— Курите. — Горин махнул рукой. — Стану пассивным курильщиком, если активным больше нельзя. Но вернемся во Дворец спорта. Вы приехали на матч задолго до его начала?

— Часа за полтора.

— И что делали все это время?

— Сначала нашел старшего тренера нашей сборной Попова. Я с ним договорился встретиться перед матчем. Беседовали мы минут тридцать. Потом, примерно за сорок минут до начала матча, я пошел в судейскую комнату. Там меня должен был ждать врач соревнований Джавадов.

— Джавадов был в комнате?

— Нет. За столом сидел Намик Гасанов из Спорткомитета. Мы поздоровались, поговорили минуты две. Потом в комнату заглянул Ахундов — отец нашего боксера, который нокаутировал Бауэрса, и Гасанов сразу вышел.

— В это время в комнате стояла сумка доктора Джавадова. Вы видели ее?

— А я вообще не знаю, какая у него сумка. Там по всей комнате были разбросаны какие-то вещи, сумки, сетки. Я не приглядывался. А что, вы меня подозреваете в убийстве боксера?

— Скажу вам откровенно. — Подполковник исподлобья взглянул на журналиста. — Такую возможность я исключить не могу. Ведь вы оставались в комнате один, а там была сумка Джавадова. Значит, возможность всыпать яд в бутылку у вас была.

— Вот так влип! — Адигезалов откинулся на спинку стула. — Только этого мне не хватало. Поймите, это же смешно. Зачем мне сдался этот Бауэрс? Какой мне резон его убивать? Я его и знать-то не знал.

— А кому был резон его убивать?

— Не знаю… — Адигезалов замялся. — Но если убили, значит, кому-то был. Как раз об этом я и хотел с вами поговорить. Только вы не подумайте, что я это сейчас придумал, чтобы отвести от себя подозрение. Дело в том, что нокаут Бауэрса показался мне очень странным.

— Странным? Что же вы заметили?

— Понимаете, мне показалось, что он упал на ринге нарочно. Причем так, чтобы всем, кто хоть что-то понимает в боксе, стало ясно, что он имитирует нокаут. Примерно шесть лет назад на одном из турниров боксеров Закавказья была такая история. Одного парня заставили проиграть бой…

— Прямо