Сколько цветов у неба? - Наталья Литтера

– Хорошо, – ответил Артем.

– Ну вот и лады, а то сто лет не виделись. Ждем!

Они не виделись год, с тех самых пор, как прошлым летом Глеб прилетел в Москву по делам. Встретились тогда в мастерской Артема, Глеб внимательно изучил его работы, развешанные и расставленные вдоль стен, покивал, поцокал языком, похлопал по плечу и ничего не сказал. Понравилось ему или нет, Артем так и не понял. Или Глеб сумел увидеть то, что другие пока не понимали? Потому что Артем великолепно владел техникой, и именно она выручала его весь последний год, пряча реальное положение дел. Не было новых идей, не было новых решений, Артем перестал видеть свой путь как художника.

Глеб был старше на двенадцать лет. Когда-то он был учителем Артема в художественном училище, преподавал предмет «Основы композиции». Глеб отлично разбирался в живописи. Правда, сам как художник был очень средний, зато в нем всегда имелась деловая жилка, поэтому со временем Глеб открыл собственную художественную галерею, где продавал работы своих студентов. Лучшими из них были Ники, Артем и Ева. Ева потом стала женой Глеба и родила ему сына. А сам Глеб однажды решил круто сменить род деятельности, продал галерею, купил виноградники в Крыму и дом в Ялте. Последние десять лет он жил там, наслаждаясь видом моря из окна и познавая искусство виноделия.

Вот звонил сейчас – приглашал к себе в гости на майские праздники. Про пленэр даже упомянул. Артем усмехнулся, посмотрел критическим взглядом на подмалевок[3]нового натюрморта и отвернулся от холста. Ангелина ждет этот натюрморт в свою галерею. Такие работы имеют успех и хорошо продаются. Серж, его менеджер, уже месяц жужжит при всяком удобном случае, что надо написать натюрмортов побольше. И никому не объяснишь, что Артем не может. Когда-то эти натюрморты стали личным творческим прорывом подающего надежды художника Артема Вольского – яркие, чуть плоскостные, минималистичные, полностью основанные на расстановке предметов и контрастных цветах. Когда он написал первую картину – у самого дух захватило. Захотелось попробовать сделать в этом ключе серию работ. Из мастерской Артем почти не выходил, был полностью увлечен своей идеей. Эти работы принесли ему настоящий успех. Картины брали на выставки, продавали в модных арт-галереях, про талантливого художника писали в журналах, посвященных искусству и стилю жизни. Тогда казалось, что двери наконец открылись.

«Важно найти свою рыночную нишу, – говорил Серж. – Ты нашел».

Но Серж не был художником, он был менеджером и все, абсолютно все переводил в денежное измерение. Лисицкого вполне устраивали натюрморты, которые гарантировали хороший доход.

Только вот любая, даже самая перспективная тема рано или поздно бывает исчерпана. И Артем уже не мог в этой серии создать что-то новое, интересное, оригинальное. Он еще раз глянул на подмалевок и понял, что сделает просто очередную копию ранее написанного с какими-нибудь незначительными поправками. Серж будет счастлив, Ангелина с готовностью возьмет еще одну работу «того самого Вольского». Вот только к живописи, настоящей живописи, эта работа уже не будет иметь никакого отношения. Так, штамповка.

Артем отвернулся от холста. Осенью выставка в Италии. Международный фестиваль искусств в Риме. Он так об этом мечтал, так стремился туда попасть, а везти и нечего. Художник! Нет, картины, конечно, наберутся. К своим тридцати семи Артем сумел создать десяток очень неплохих и даже по-настоящему интересных работ. Но все они старые. А новых нет. Ни одной. Какая-то невразумительная мазня в попытках сделать серьезное.

Когда он потерял свою дорогу? Как не заметил этого? Натюрморты, принесшие Артему славу и деньги, незаметно поставили его на путь дельца и убили художника.

Серж бы возразил. Он бы на это заявление ответил так: «Раз покупают – значит, нравится. Раз нравится – значит, ты все отлично написал».

Но правда состоит в том, что большинство покупателей в галерее Ангелины Донсковой ни черта не разбираются в живописи. Они покупают имя, они приобретают работы в фешенебельной галерее, вешают картину у себя дома и говорят гостям с придыханием: «Это тот самый Вольский, слышали? Новое имя в современной живописи. Работа из его знаменитой серии натюрмортов. С таким трудом удалось приобрести картину…» И гости, с умным видом разглядывающие полотно, кивают головами и делают себе зарубку на память: «Натюрморты Вольского». Артем увяз в этом всем, как муха в паутине. Но надо выбираться.

Что увидел год назад Глеб в его мастерской? Разницу между старыми и новыми работами? Творчеством и штамповкой? Впрочем, Глеб тоже делец.

А Артема сейчас больше всего волновало другое. Новой картины, той, что станет флагманом его итальянской выставки, нет.

3

Пятница наступила как-то слишком быстро. С утра, собираясь на работу, Аня наблюдала привычную картину. Привычную перед визитом тетушки. Мама составляла список продуктов, которые забыли купить, папа был практически готов к выходу в магазин.

Вчера до позднего вечера Аня помогала маме с уборкой. Это ненормально. Так не должно быть. Все это понимали, но…

– Анечка, ты уже решила, что наденешь на ужин?

– В чем приду с работы, в том и останусь.

Мама посмотрела на Анин свитер крупной вязки и потертые светлые джинсы.

– Я не уверена… – начала говорить она.

– Что это понравится тетушке, – закончила за нее Аня. – Знаешь, мама, а мне не нравятся ее нарядные жакеты в стиле «директор ЗАГСа», но я же как-то смиряюсь.

Это был самый настоящий бунт. Такой бескомпромиссный подростковый бунт у почти тридцатилетней женщины против начальника школы, которая умудрилась построить не только своих учеников и учителей, но и родственников.

Аня знала наперед, как пройдет этот ужин. Римма Марковна, преисполненная чувства собственного достоинства, во всех подробностях расскажет об успехах школы. Назидательно, так, что ее бедные интеллигентные родители со своим репетиторством в очередной раз поймут – жить они не умеют. Потом, конечно, разговор пойдет о самой Ане и о том, что ей в этом году исполнится тридцать, возраст пограничный, засиделась в девках. Перспектив и надежд с каждым месяцем все меньше, а если уж она и преподать себя не может, ходит без тщательной укладки и одежду предпочитает не пойми какую, то остается только купить кактус. Или герань. Или что там любят старые девы? Вот ее Лизонька вышла замуж в двадцать пять за перспективного выпускника МГИМО, и сейчас они в длительной командировке за границей, живут на территории посольства. Лизонька помогает с переводами, внучка ходит в посольскую школу, учится на отлично. О том, что страна эта Ангола, а не Франция или Испания, Римма