Ночь золотой саламандры (СИ) - Пожарская Анна

Алтарь под рукой привычно задышал, подстраиваясь под ритм биения сердца госпожи. Сальма распахнула глаза. От ее пальцев по угольно-черной поверхности камня разбежались белые ледяные прожилки. Словно вокруг резко похолодало и алтарь промерз до самого основания. Затаила дыхание. Показалось на миг, дотронься – и святыня рассыплется на мириады мелких осколков.

Сосредоточилась на изумрудном кристалле. На тепле, которым он согревал ладонь. Договорила заветные слова и глубоко вдохнула, позволяя магии воспользоваться телом для преобразования. Сальма и земли вокруг снова стали единым целым, остров дал понять, что готов подчиниться приказам госпожи. Приказала. И замерла в ожидании.

Ледяные прожилки изменили цвет на фиолетовый, земля под ногами дрогнула на мгновение и снова застыла. Сальма выругалась. Силы осколка не хватило, чтобы остров изменил свое положение! Ее личная магия тоже оказалась бесполезной!

Непослушными руками чародейка надела на шею цепочку с подвеской и устало оперлась на алтарный камень. Сейчас он казался горячим, почти обжигающим. Потерла лицо и задумалась. Должны же быть еще способы!

Поправила волосы, чтобы спрятать изумрудный кристалл под одежду, и застыла, разглядывая свои локоны. Привычный неестественно белый цвет шевелюры начал меняться на русый с легкой рыжиной. Судя по потемневшим кончикам, времени у нее оставалось не так много. Нужно было бежать к сыну!

Пока тело мальчика пребывает в хвостатой ипостаси, магия матери защищает его, но как только он станет человеком, тут же окажется в опасности. Родительница далеко, а в замке слишком много посторонних!

Сальма еще раз пробежала глазами по стенам, алтарю, озеру и быстрым шагом направилась к выходу. Миновала узкий коридор, поднялась по лестнице и свернула прочь от галереи с упрекающими предками. Спешила в сад при жилом крыле замка. Обычно они с сыном встречались там, у главного фонтана. С каждым днем мальчик проводил в человеческой ипостаси все меньше времени, и Сальма не хотела упускать ни мгновения.

На предпоследнем повороте почти врезалась в знакомую грудь. Не ожидала никого встретить по дороге и растерялась сперва, но тут же взяла себя в руки. Прищурилась и строго посмотрела на Марира.

– Я же просила не ходить по коридорам.

– Ты искала меня? – любовник не церемонясь ухватил ее в объятия. – В жилом крыле только ты и доверенные слуги. Они и так знают о нас. Ничего страшного.

Сальма торопливо высвободилась из объятий. Устроит ему выволочку позже.

– Иду к сыну. Если хочешь, пойдем со мной.

– Хочу другого, – Марир снова поймал ее в кольцо рук и решительно сжал талию, – ты как-то обещала мне побыть со мной, когда ты такая. Всегда мечтал увидеть в своей постели огненный цветок. Когда ты не тратишь силы на него, ты чудо как хороша!

Сальма толкнула любовника в грудь. Отчего-то всегда привычный лавандовый запах мужчины стал неприятен. Сколько раз они говорили о ее превращениях, но Марир снова завел старую песню. К чему? Она и без него знает, сколько отдает, чтобы сохранить жизнь сыну. Зачем напоминать о том, с чем она давно смирилась?

– Полагаю, – язвительно заметила Сальма, – мой обычный вид не кажется тебе привлекательным. Что ж, не настроена мучить тебя дольше. Отправляйся домой и постарайся больше не появляться в моем замке.

– Вовсе не это хотел сказать, – возразил Марир спокойно. Предыдущие ссоры, похоже, закалили его самообладание. – Ты мне нравишься любой, но такой я хочу тебя еще больше.

– Нет времени, прости, – обогнула любовника и поспешила дальше по коридору. Ни разговаривать, ни видеть этого мужчину не хотелось.

И без него прекрасно знала, как выглядит, когда сын в хвостатой ипостаси. Не то чтобы уродливо, но иначе, чем когда мальчик был человеком и не приходилось делиться с ним магией и жизненными силами.

Зато сейчас наверняка вид был лучше не бывает. Волосы потемнели до рыже-русого, кожа утратила неестественную бледность, глаза вместо выгоревшей серости снова заполучили фиолетовый цвет, черты лица стали не такими резкими, а голос зазвучал нежной свирелью. Сальма была еще собой: с мыслями, чаяниями, сложностями, мечтами, – но и кем-то другим одновременно. И уже давно запуталась, какая именно она настоящая.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Не жалела ни о чем. Не знала другого способа оградить сына от проклятия, спасти своего мальчика от смерти, и просто делала то, что считала единственно верным.

На подходе к привычному месту встречи услышала голоса. Замедлила шаг, мысленно ругаясь на свою защитную магию. Без главного кристалла все работало наперекосяк, в лучшие времена сюда бы и лягушка без ведома хозяйки не проскочила. Сердце взяло разбег, а руки сами собой сжались в кулаки, когда поняла, что кто-то чужой разговаривает с сыном. Слова слышались нечетко, и понять, друг пожаловал или враг, было невозможно.

Сальма призвала хвостатую ипостась и как могла тихо приблизилась к собеседникам. Затаилась в зарослях пахучих синих цветов со сложным названием. Никак не могла запомнить его. Не самое лучшее место для наблюдений, но подходящее, чтобы без промедления броситься сыну на выручку. Если понадобится. Мысленно отогнала волнующие разум доступные животной ипостаси ароматы и вся обратилась в слух.

Около большого фонтана с медными фигурами саламандр, исполняющих брачные танцы, стояли Олафар, прибывший утром бастард короля Южных предгорий, и ее сын Ладир, слишком высокий и слишком худенький для своих семи лет мальчишка с рыже-русой шевелюрой и голубыми глазами. Сальма поймала себя на мысли, что стоит лишний раз проверить защитное заклинание. Обычно оно не пускало никого, кроме членов семьи, а сегодня позволило шпиону попасть в святая святых госпожи народа Черных песков. Потом следует поговорить с советником Тадиром, выяснить, как гость умудрился сбежать из-под опеки.

Горе-жених смотрел на ребенка с неподдельным интересом, и Сальме на мгновение захотелось ударить по магу каким-нибудь заклинанием. Заранее. Чтобы ему даже в голову не пришло обидеть ее мальчика!

– Значит, ты ожидаешь маму? – спросил Олафар тоном любопытного взрослого, который пытается делать вид, что поддерживает ничего не значащую светскую беседу.

– Да, – со спокойным достоинством ответил Ладир, и Сальма мысленно похвалила его. Кажется, ее объяснения не прошли даром. Сын видел чужака первый раз в жизни, но не потерялся и не струсил. – Она обещала поиграть со мной в «Витражи».

– Витражи? – с деланной заинтересованностью переспросил Олафар, и Сальме снова захотелось ударить его заклинанием. Было что-то настораживающее в прищуре его горчичных глаз.

– Игра, – поспешил пояснить Ладир. – Мама сама сделала ее для нас. Хотите посмотреть?

– Я посмотрю, – заверил маг и после паузы добавил: – С удовольствием!

Ладир привычно двинул одну из статуй, и в стенке фонтана открылась дверца. Мальчик извлек оттуда увесистую шкатулку с игрой и снова повернул статую, закрывая тайник. Сальме стало не по себе. Поведение сына могло навести мага на ненужные мысли, а ей осведомленность женихов о ребенке только навредит.

– Как зовут твою маму, Ладир? – почти пропел королевский бастард. – Давно вы живете в замке?

Сальме в очередной раз захотелось прижарить чужака магическим ударом. Зачем привязался к ребенку? Надо прекращать ненужные вопросы. Вздохнула и обратилась. Прошептала изменяющее цвет платья заклинание. Вряд ли Олафару придет в голову сравнивать ее такую с госпожой Сальмарис, но одежда может навести на мысль. Едва слышно кашлянула, чтобы привлечь внимание, и шагнула в сторону собеседников.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Мама! – Ладир тут же бросился к ней с объятиями. Шкатулка с игрой так и осталась в его руке и настойчиво похлопала чародейку по бедру.

Сальма наклонилась, поцеловала сына и крепко-крепко прижала к груди. Вдохнула исходящий от одежды мальчика горьковатый запах и прикрыла глаза. Так редко удается обнять малыша! Ладир ткнулся носом о ее шею и чмокнул в щеку.

– Жду-жду, а ты все не идешь…

– Я уже тут, с тобой, – Сальма выпрямилась и взяла мальчика за руку. Смерила взглядом Олафара.