Драконья гавань - Робин Хобб

— Метафора всей моей жизни, — сердито пробормотала та и решительно ускорила шаг.

Мигом позже ей подумалось, что еще несколько недель назад она сочла бы подобную прогулку по берегу не только малость авантюрной, но и обременительной задачей. Теперь же она видела перед собой всего-навсего лужу вязкой грязи, причем не такую уж и непроходимую.

— Я меняюсь, — сказала себе Элис и вздрогнула, ощутив согласие Небозевницы.

«Ты слушаешь все мои мысли?» — спросила она драконицу, но ответа не получила.

Женщина задумалась, знает ли драконица о ее симпатии к Лефтрину и подробностях ее несчастливого брака. И тут же решила оберегать свою личную жизнь, не думая на эти темы. А затем осознала всю тщетность подобного подхода.

«Неудивительно, что драконы такого низкого мнения о нас, если им доступны все наши мысли».

«Уверяю тебя, по большей части ваши мысли кажутся нам настолько скучными, что мы не трудимся давать им оценку, — раздался прямо в мозгу ответ Небозевницы, а затем драконица с горечью прибавила: — Мое истинное имя — Синтара. Почему бы и тебе его не узнать, раз уж его слышали все, благодаря Меркору».

Как же это было восхитительно общаться напрямую, разум с разумом, с таким поразительным существом.

«Я так счастлива узнать твое истинное имя, — отважилась на комплимент Элис. — Синтара. Его великолепие воистину соответствует твоей красоте».

Ответом ей было гробовое молчание. Синтара не пропустила ее слова мимо ушей, просто не сочла нужным ответить.

«Что случилось с коричневым драконом? — попыталась сгладить неловкость вопросом Элис. — Он болен?»

«Медная вышла такой из кокона и уже прожила неожиданно долго», — черство ответила Синтара.

«Она?»

«Перестань мне так громко думать!»

Элис едва удержалась от того, чтобы мысленно извиниться. Скорее всего, это лишь еще сильнее досадит драконице. А она уже почти нагнала Лефтрина. Толпа хранителей, собравшихся вокруг коричневого дракона, уже расходилась. Когда Элис поравнялась с капитаном, на страже остались только большой золотистый дракон и его хранительница, девочка с розовой чешуей. Когда Элис подошла, дракон поднял голову и воззрился на нее сияющими черными глазами. Она почти физически ощутила толчок его взгляда. Лефтрин резко обернулся к ней.

— Меркор хочет, чтобы мы оставили коричневого в покое, — сообщил капитан.

— Но… но вдруг бедняжке понадобится наша помощь. Кто-нибудь уже выяснил, что с ним такое? Или, может, с ней?

Интересно, Синтара ошиблась или просто подшутила над Элис?

Золотистый дракон впервые обратился к ней напрямую. Его звучный, словно колокол, голос отозвался эхом у нее в груди, а разум заполнили мысли дракона.

— Релпду пожирают изнутри паразиты, а еще на нее напал хищник. Я сторожу ее, чтобы никто не забывал: драконы — это драконья забота!

— Хищник? — ужаснулась Элис.

— Уходи, — резко бросил ей Меркор. — Это тебя не касается.

— Прогуляйся со мной, — решительно предложил Лефтрин.

Капитан хотел предложить Элис руку, но вдруг отстранился. Ее сердце сжалось. Вот и ущерб от слов Седрика. Несомненно, тот счел своим долгом напомнить капитану Лефтрину, что Элис — замужняя женщина. И его упрек достиг цели. Никогда больше они с капитаном не смогут держаться непринужденно. Теперь оба будут постоянно помнить о приличиях. Даже если бы ее муж, Гест, вдруг объявился здесь во плоти и встал между ними, Элис не ощутила бы его присутствие более явственно.

И не смогла бы возненавидеть его сильнее.

Последняя мысль потрясла Элис. Разве она ненавидит мужа?

Она признавала, что он ранил ее чувства, пренебрегал ею, унижал, и ей совершенно не нравилось подобное отношение. Но ненавидеть? Элис осознала, что никогда не позволяла себе так думать о муже.

Гест был хорош собой, образован, обаятелен и прекрасно воспитан. Для других. Ей же дозволялось тратить его деньги как заблагорассудится, при условии, что она не станет ему досаждать. Родители считали брак дочери удачным, а большинство знакомых женщин завидовали Элис.

А она ненавидит мужа. Вот так вот. Элис некоторое время молча шагала рядом с Лефтрином, пока тот не прокашлялся, нарушая ход ее мыслей.

— Прошу прощения, — машинально извинилась она. — Я задумалась.

— Думаю, от нас мало что зависит, — печально произнес капитан, и Элис кивнула, отнеся его слова к сумятице в собственной душе, однако он продолжил: — По-моему, никто не может помочь коричневой. Она либо выживет, либо умрет. А мы застрянем здесь до тех пор, пока все не решится.

— Так непривычно думать о ней в женском роде. И вдвойне печально, что она больна. Самок драконов осталось слишком мало. Так что я нисколько не возражаю. В том смысле, что я не против застрять здесь.

Элис хотелось, чтобы капитан подал ей руку. Она решила, что не станет отказываться.

Между берегом и рекой не было четкой границы. Грязь постепенно становилась все более топкой и влажной, а потом превращалась в воду. Элис с капитаном остановились у самого края потока. Грязь начала засасывать ее обувь.

— Нам, стало быть, деваться некуда? — проговорил Лефтрин.

Элис огляделась. За спиной остался низкий речной берег с вытоптанной травой, дальше — опушка леса, загроможденная плавником и заросшая кустами, позади которой начиналась уже настоящая чаща. С того места, где они стояли, она казалась неприступной и зловещей.

— Можно попробовать углубиться в лес, — начала женщина.

Лефтрин негромко засмеялся, но особого веселья в его смехе не слышалось.

— Я не то имел в виду. Я говорил о нас с тобой.

Элис заглянула капитану в глаза. Она поразилась откровенности Лефтрина, но затем решила, что искренность — единственный положительный итог вмешательства Седрика. Теперь им незачем отрицать, как сильно их влечет друг к другу. Элис жалела, что ей не хватает смелости взять капитана за руку. Вместо этого она просто смотрела на него, надеясь, что он сумеет угадать ее мысли сам. Он сумел — и тяжело вздохнул.

— Что же нам делать, Элис?

Вопрос был риторическим, но она решила все равно на него ответить.

Они прошли еще пару десятков шагов, прежде чем Элис подобрала слова, которые действительно выражали бы ее чувства. Капитан шагал, уставившись под ноги.

— Я готова делать все, чего бы ни захотел ты, — сообщила Элис его профилю, отказываясь от попыток овладеть ситуацией.

Она пронаблюдала за тем, как эти слова проникают в его сознание. Ей казалось, они станут для него благословением, но Лефтрин воспринял их как бремя. Лицо его окаменело. Он поднял взгляд. На берегу, неподалеку от них, стоял баркас и как будто глядел на капитана с сочувствием. Лефтрин заговорил, обращаясь к нему, похоже, не в меньшей степени, чем к самой Элис.