Охота на сверхчеловека - Дмитрий Казаков

Затем просмотрел закрытую конференцию «Рейх-21», где собирались историки, посвятившие себя изучению нацизма. Одолел статью об Эрнсте Шефере, совершившем путешествие в Тибет под эгидой СС, и принялся читать обсуждение, посвященное связям учения Ницше и национал-социализма…

Резкий крик заставил его вздрогнуть.

– Ублюдки! Недоношенные твари! – визжал кто-то. – Вы заслуживаете только смерти! И она придет!

Семен прищурился, вглядываясь в полумрак салона. Обнаружил, что в проходе между креслами, загораживая путь стюардессе с тележкой, прыгает и брызжет слюной невысокий мужчина.

Его дергало, как эпилептика, глаза вращались, лицо корежили судороги. Зажатый в руке компак напоминал гранату.

– Прошу вас, спокойнее, – проговорила стюардесса, но безумец ее, похоже, не услышал.

– Покайтесь, твари! Ибо придет он во славе своей и покарает вас! – возопил он.

Сверху донесся легкий шорох. В потолке самолета открылся небольшой лючок, из него высунулся кронштейн с закрепленной на нем толстой трубкой. Раздался хлопок, и в шею сошедшему с ума пассажиру вонзилась ампула. Через мгновение крик стих и на пол упало обмякшее тело.

– Соблюдайте спокойствие, – чуть ли не пропела стюардесса, пятясь с тележкой, чтобы освободить путь одному из членов экипажа. – Вы в полной безопасности, пока сидите в креслах.

Кронштейн с трубкой уполз обратно, люк закрылся. Безумца утащили, в салон вернулось дремотное спокойствие.

– Информационный шок, – с сочувствием пробормотал сосед Семена, – не повезло бедняге.

Спорить с этим было сложно.

Об информационном шоке заговорили в начале века, но характер эпидемии он приобрел еще через два десятилетия. К этому времени человечество плотно подсело на информационную иглу. В развитых странах почти не осталось мест, где человек мог бы укрыться от штурмующего мозг через глаза и уши водопада рекламы, новостей, вызовов, сообщений…

Разве что в глухом лесу при условии, что компак забыт дома.

Рассудок многих не выдерживал такого напора. И здоровый, разумный человек мог ни с того ни с сего броситься на первого встречного, начать нести ерунду или покончить с собой.

Врачи не дремали, новые средства профилактики и методики излечения появлялись чуть ли не каждый месяц. Но все это не могло отменить того факта, что человеческий мозг генетически не запрограммирован на работу в том режиме, что требует от него двадцать первый век.

– Не повезло, – кивнул Семен и вернулся к экрану компака, где переливалась всеми цветами радуги заставка.

Мгновением позже сосед последовал его примеру.

2

11 мая 2035 года

Прага

Последний час полета Семен проспал. Открыл глаза в момент, когда стратолет мягко вздрогнул, коснувшись взлетно-посадочной полосы аэропорта «Гавел». Сосед перекрестился и принялся бормотать что-то вроде молитвы, а Радлов с трудом сдержал зевок.

По местному времени новые сутки наступили несколько минут назад, хотя в Нижнем Новгороде царила глубокая ночь.

– Спасибо, что выбрали нашу авиакомпанию, – сообщили трансляторы лайнера. – Желаем приятно провести время в Праге.

Пассажиры начали выбираться из кресел, защелкали замочки багажных отсеков. Семен подхватил чемоданчик и заторопился к люку. Для того чтобы покинуть стратолет, пришлось некоторое время простоять в очереди.

Тоннель для выхода пассажиров в пражском аэропорту был сделан прозрачным. Через стенки можно было видеть взлетно-посадочное поле, усеянное десятками желтых, оранжевых, алых и синих огоньков. Некоторые из них шевелились, другие оставались неподвижными. Уродливым грибом поднималась в затянутое тучами небо башня центра управления полетами.

Тоннель вывел в зону контроля. Скучавший у информационной панели офицер равнодушно смотрел, как Радлов проходит под аркой сканера.

– О, пан Семен! – окликнули из толпы встречающих.

– Да, это я, – он завертел головой, пытаясь определить, кому принадлежит хорошо знакомый голос. – А, Иржи!

Иржи Чапек, высокий и белобрысый, с длинным носом, за который еще в детстве получил прозвище Цапель, мало изменился за те годы, что Радлов не был в Праге. Разве что немного пополнел.

– Привет, – Семен пожал руку коллеге, с которым проходил стажировку в Ригеровском институте. – Как ты?

Вопрос был данью вежливости. Благодаря Сети Радлов хорошо знал, над чем работает Чапек, какие работы публикует и даже мог догадываться о его личных делах, хотя мало этим интересовался.

– Пять баллов, – отозвался Иржи, широко улыбаясь. – Пойдем. Там стоит моя машина, и мне не хочется оплачивать лишние пять минут на стоянке.

– Пойдем.

Спустившись по лестнице, вышли в главный зал аэропорта, громадный, с большим куполом наверху. Миновали статую Вацлаву Гавелу, политику времен распада Советского Союза. Скульптор изобразил его с обрывками цепи в руках и почему-то в каске шахтера. В толпе Семен вновь почувствовал себя неловко и облегченно вздохнул, когда они через широкие двери вышли под теплый мелкий дождик. Открылась автостоянка, уставленная десятками блестящих автомашин.

– Вот она, – Иржи указал на «Шкода-Нокиа», узкую, черную и длинную, словно кинжал из вороненой стали.

Машина негромко пикнула, показывая, что узнала хозяина. Двери поднялись, и они оказались в салоне, где приятно пахло свежемолотым кофе.

– Ну что, зачем вы меня вызвали? – поинтересовался Семен, когда Иржи задал маршрут и «Шкода» поползла к выезду со стоянки.

– Я так и знал, что ты спросишь, – Чапек ухмыльнулся. – Кто о чем, а Радлов только о деле. Настоящий историк.

– Не отвлекайся, – Семен поморщился.

– Да, конечно. Помнишь Михнов дворец? Ну, тот, что на берегу Чертовки построил какой-то нувориш времен Тридцатилетней войны?

– Если честно, то нет.

– Ну, не важно. Долгие годы там был хостел, да еще физкультурный музей. Но сейчас у нас центр Праги делают грандиозным архитектурным заповедником. Изгоняют политиков и бизнесменов, все ремонтируют и реставрируют. Так что хостел пять лет назад перенесли в Нусли, а месяц тому выселили спортсменов с их кубками и грамотами. Начали реставрацию, и в подвале, куда лет девяносто никто не заглядывал, обнаружили металлические ящики, маркированные рунами.

– Рунами?

– Да, причем не обычными, а теми, что придумал фон Лист, – когда Иржи волновался, он говорил громче.

– А использовали многие немецкие оккультные общества, – кивнул Семен. – И что?

– Нам удалось выяснить, что через Прагу в начале мая тысяча девятьсот сорок пятого года немцы эвакуировали на юг некий архив. Но вывезти его дальше не успели, а когда поняли, что русские окружили их, просто спрятали документы в подвал ближайшего дома. Почему не уничтожили – непонятно.

– Э… Ну а внутри-то что?

– Сильно пострадавшие от воды бумаги, – сказал Иржи значительно. – Ведь в наводнение две тысячи второго подвал залило весь. Нам удалось лишь понять, что это отчеты о каких-то экспериментах. И разобрать несколько фамилий, в том числе – Хильшер.

– Наставник Зиверса и якобы борец с фашизмом? – Семен почувствовал, как сонливость отступает.

Если найденный архив имеет отношение к Фридриху Хильшеру, одному из самых загадочных мистиков Германии времен Третьего Рейха, то он может обладать величайшей научной ценностью.

А судя по интересу АСИ, и не только научную.

– Похоже, что он, – кивнул Чапек. – Ну а Купалов вспомнил тебя и твою работу об обществе «Туле», наделавшую столько шума.

– Позволь, но это всего лишь сборник гипотез, и я…

– Ладно скромничать, – Иржи понимающе улыбнулся. – Знаем мы такие сборники. Сейчас отвезу тебя в отель, а завтра с утра – в университет.

– Так вот… А что за отель? – Семен поймал себя на том, что забыл о сне и готов немедленно приступить к работе.

– В Бубенече, рядом со Стромовкой. Отличное место, тихое и спокойное, да и до нас недалеко. Ближе найти что-либо невозможно. После включения защитного купола в центре оставили только магазины, театры, концертные залы и рестораны.

– Купол? Что-то я слышал об этом.

– Ну да, – чех повел руками, показывая что-то округлое. – Он защищает историческую часть города от токсинов в атмосфере, пыли и всего прочего, что вредит старинным зданиям. Из транспорта внутри – только трамваи, в том числе грузовые. И метро, само собой.

Пока разговаривали, машина, двигавшаяся в сплошном потоке транспорта, въехала в пределы города. Блеснула внизу, под мостом, извилистая Влтава. После Холешовицкого вокзала свернули направо. Вскоре стало видно здание Выставочного центра, построенного еще в императорские времена. Улицы стали пустынны, с них исчезли автомобили, а справа между домами замелькали кроны Стромовки – огромного старого парка.