Пасынки шторма Часть вторая - Владлен Подымов

Девочка замотала головой, глядя на Господина глазами, в которых свернулась тьма ужаса.

- Нет, нет, нет!

- Я так и думал, прости меня, дитя, я не смог предложить тебе большего, - Господин Лянми протянул руку и нежно погладил воздух над головой Икизоку. - Я прошу прощения от своего имени и от имени того, чье тело ношу. Он тоже сожалеет. Он чувствует себя жестоко виновным перед тобой.

Девочка молчала, царапая пол взглядом сухих глаз.

- У него не было выбора. - Господин Лянми помолчал. - Нет. У него был выбор, но это был плохой выбор. Прости его, если сможешь.

Тишина вязкой смолой заполняла комнату. Звуки города тихо гасли и растворялись в ней. И лишь слова Господина медленно плыли перед глазами Икизоку, словно льдины на весеннем ледоходе, сталкиваясь краями, шепча и грохоча.

Прости, если сможешь. Прости, если… Прости…

Девочка прикоснулась пальцами к вискам. Сумеет ли она это сделать… Или нет?

Как болит голова!

И - сердце.

В коридоре, который вел в ее комнату, послышались шаги. Девочка обернулась на звук. Кто идет сюда? Неужели о ней вспомнили? Но что это изменит… Она тряхнула головой и повернулась к креслу, в котором сидел Господин Лянми. Но кресло пустовало, лишь едва заметное зеленоватое мерцание растворялось в воздухе. Девочка вскрикнула и прижала ладони ко рту. Господин ушел!

Икизоку застыла перед креслом на коленях, всматриваясь в последние искры изумрудного мерцания.

В стену у двери дважды стукнули и тяжелые деревянные створки дверей мягко провернулись. В комнату шагнул Хёгу-шангер Чженси. За ним последовал мальчик возрастом с саму Ики, старик-помощник Чженси по имени Киримэ, несколько незнакомых шангеров и гетта. Последней в комнате появилась высокая женщина с удивительно резкими и грубыми чертами лица. Тоже из Танцоров, насколько понимала Ики.

Женщина, ничуть не смущаясь присутствия глав дейзаку, поспешила к девочке и подняла ее с колен. Она сильно прижала Икизоку к себе, едва не сломав ребра, секундой позже отодвинула от себя и строго произнесла грохочущим голосом:

- Зачем ты так стоишь?

- Здесь был… Господин, - прошептала девочка. - Господин Лянми.

Чженси и Киримэ озабоченно переглянулись.

- Господин Лянми?

- Да… я просила его вернуть моих родителей, но он… - Ики запнулась. - Он отказался!

- Ах, какой жестокий человек! Он, верно, напугал тебя? - сердито протрубила женщина. - Надо ему запретить здесь появляться.

Ики в сомнении покачала головой. Она не знала, что ответить этой шумной гетта.

- Тетушка Цатта, - тихо позвал мальчик.

Женщина поспешно кивнула и отодвинулась в сторону, не спуская взгляда с девочки. Хёгу-шангер прошел вперед и остановился рядом с Икизоку. Та низко поклонилась и опустила глаза.

Чженси положил руку на плечо девочки и сказал:

- Шангас при Водоеме в долгу перед вами, госпожа Куггин.

Девочка молчала.

- Все, что в силах Шангаса - будет у тебя, Икизоку. Нам нужен Господин Лянми - нам, всем жителям Кинто, - это очень важно. Шангас приносит свои сожаления. Но так надо было поступить.

Ики молча кивнула. Едва заметно. А на глазах - слезы.

Тетушка Цатта не смогла сдержаться:

- Девочка потеряла семью, господин Чженси! Что ей сейчас до денег?!

- Мы не можем вернуть ее родителей, - по лицу Хёгу-шангера пробежала тень. - И Господин Лянми нескоро придет вновь.

Мальчик подошел ближе. Чженси услышал его шаги, обернулся и слегка дернул уголком рта. Он рассердился на себя. Из-за этой ужасной женщины он забыл представить Генту! Это так некрасиво.

Хёгу-шангер отшагнул в сторону и указал девочке на мальчика:

- Прошу меня простить, госпожа Куггин, я потерял этикет. Обратите внимание на господина Титамёри, Великого Генту.

Девочка подняла наполненные слезами глаза и низко поклонилась мальчику.

По лицу Вэнзея промелькнула тень боли, которая грызла его сердце. Он тоже потерял родных! И эта девочка… Вдруг ему в голову пришла страшная мысль: ведь это по вине Гетанса Икизоку потеряла родных. Если бы его отец и мать, и Орики не полетели тем рейсом…

Как неприятно.

Он резко мотнул головой.

Нет. Не Гетанс виноват в смерти родителей девочки! Ханза, только они. И они за это еще ответят! Но девочка…

- Госпожа Куггин… - неуверенно начал он. - Простите меня за ту рану, которую я нанесу вам…

Ики опустила голову и едва заметно кивнула.

- Госпожа… вы потеряли всех родных? У вас в Кинто больше никого нет?

Девочка всхлипнула и закрыла лицо руками. Резко вздрогнули плечи - слезы нашли дорогу на волю. Вэнзей сжал зубы. Тетушка Цатта придвинулась к девочке и прижала ее к себе. Но мальчик отвел ее руку от лица Ики.

Запинаясь, он начал:

- Я не смогу вернуть вам родителей. Но, госпожа Куггин… Я тоже потерял родных. В том же самолете.

Ики взглянула на него сквозь пелену слез. Вэнзей продолжил:

- Я знаю, как вам горько сейчас. Но…

Он сжал кулаки так, что на костяшках кожа натянулась и побелела. Казалось, еще немного - лопнет! Вздохнув, мальчик упал в холодную тьму неизвестности:

- Окажите мне честь, позвольте называть вас моей сестрой! Примите Гетанс вашим новым домом и семьей.

Он умолк и замер. Что она ответит?

Как страшно!

- -

Канджао. Время перемен.

Скоро наступит тот час, когда перед каждым встанет выбор - и горе тому, кто шагнет с обрыва мелких желаний!

Не все подвластно чужой силе. Люди меняют свою жизнь и идут той дорогой, которую выбирают сами. Слабые жалуются на судьбу, сильные - ее создают.

Нужно лишь быть готовым к своему пути и пройти его до конца.

Надобно только помнить о других людях.

И - жить!

Глава 41 - Песчаный ветер

- -

Левая ладонь сильно шлепнула по черному граниту.

Пальцы помедлили и сжались на холодном камне. Высокий, чуть не до груди взрослого человека, парапет из грубо обтесанных темных гранитных плит опоясывал огромный балкон. Места здесь хватало, балкон вытянулся на три десятка метров, а в ширину был таков, что десять воинов можно было построить в ряд. Две сотни татами плоского камня. Место, открытое соленым восточным и сухим южным ветрам. А под ним - бездна. Провал в сотню метров глубиной.

С этой площадки открывался хороший вид на юг и восток, ведь не зря ее устроили почти на вершине главной башни Северного дома. Часто здесь собирались обсудить важные вещи гости Средней ветви, ведь есть слова, которые можно говорить только под открытым небом. Гости… На этой гранитной плите могли удобно расположиться с полсотни приглашенных. Но сегодня здесь был лишь один.

Хозяин.

Мужчина вновь ударил ладонью об парапет. На этот раз - правой. Короткая боль - и временное облегчение. Темная пелена, что терзала человека последние дни, закрывая взор, мешая видеть и даже дышать, отступила.

Он знал - ненадолго.

Человек провел рукой по шершавой поверхности. Ладонь царапнула малая крошка камня и тут же скользнула с камня вниз, к земле. Он оглядел парапет. Чисто. Ни единой песчинки. Да и не могло быть - ведь на такой высоте ветер довольно силен, он наверняка бы смахнул с парапета пыль или песок.

Рука опять сжалась на камне. И тут же - острое ощущение! Под поспешно поднятой ладонью тускло блеснула крупинка кварца. Мгновение человек недоуменно смотрел на нее, а затем засмеялся. Взахлеб. Странный смех и в неподходящее время. В нем чудилось далекое недовольное рычание голодного тигра. Или?… Нет, скорее жалобный вой старого, с мутными бельмами глаз, волка.

Через минуту смех стих. Человек облокотился о гранит и вновь, в который уже раз, обвел долину Мискантового Змея тяжелым взглядом. Рассматривая ложе мифического чудовища, он изредка он подносил к глазам пластину бинокля, и в эти мгновения на его левой руке взблескивал браслет из неровно ограненных алмазов.

Высокие скалы, смыкающиеся вокруг Дома, тянулись к небу серыми и темно-бордовыми всплесками каменного моря. Горы сжимали Северный дом в давящих объятиях, и только на юге взгляду не мешали близкие каменные пики. Там скалы расходились далеко в стороны, и ложе Мискантового Змея было видно во всей его изумительной красоте.

Справа, вдоль гранитных стен ближних скал, серым ужом извивалась полоса бетонной дороги. Слева открывалась поблескивающая закатным червонным золотом плоскость озера. А в центре на холмах дубовые и ясеневые рощи тянулись друг к другу, постепенно сходясь в крепких объятьях непролазных чащоб.

Закатное солнце окрашивало небо и редкие перистые облака в яркие ало-фиолетовые цвета. Лишь в вышине небо переходило в бледную зелень, характерную для вечера середины лета. Еще немного, час-два и вязкая тьма зальет впадину меж гор, где по древней легенде когда-то жило чудовище, сплетенное из травы.