Прапорщик. Назад в СССР. Книга 6 - Максим Гаусс

— Я это уже понял. Вероятно, в Москве уже вовсю ведется расследование по несостоявшейся диверсии на Чернобыльской АЭС, а когда пришла моя «самоделка», они еще больше переполошились. Решили проверить.

— И прибыл один из самых важных!

— Ну… Сейчас майору прилетит, за самодеятельность!

Несколько секунд было тихо.

— Макс! — Игнатьев посмотрел на меня предельно серьезно. — Ты затеял очень странную игру и я начинаю сомневаться, что помогать тебе было хорошей мыслью. Ты должен мне сказать, откуда ты знаешь про диверсию?

— Это никакая не игра, Кэп! — тяжко вздохнув, отозвался я, при этом сев на лавку. — Ладно, не буду темнить. Когда я брал того американца, ну во время нашей разведывательной операции в ущелье, то видел там их планы. И дату запомнил. Сначала не придал этому значения, но спустя несколько месяцев, я вдруг понял. Мне еще на глаза газета попалась. И как видишь, они действительно пытались это сделать, но не получилось. Случайно или кто-то намеренно, но аварии не случилось. Полагаю, что этот Савельев, глубоко законспирированный сотрудник КГБ, который вник во все, только с другой стороны. И прибыл на ЧАЭС заранее, чтобы все сорвать. Ведь такие диверсии не случаются просто так, их планируют заранее. Месяцами.

Игнатьев слушал молча. Возразить ему было нечего, несмотря на то, что я исказил информацию касательного того, откуда у меня такая информация. Ложь во благо.

— Кстати! — добавил я, после небольшой паузы. — Кикоть как-то разнюхал, что мы не отразили в рапорте о том, что потеряли агента ЦРУ, во время стремительного отступления из того кишлака!

— Ну, неудивительно! — выдохнул Кэп, отвернувшись к окну. — Это, конечно, хреново. Но не критично. Агент все равно был мертв, какой смысл рисковать жизнями, чтобы довести до базы труп…

— Тут тонкий момент. Почему мы не внесли это в рапорт?

— Я решу этот вопрос.

— А что если тот американец выжил?

— Да ну, вряд ли. По тебе стреляло около десятка душманов, в агента попало несколько пуль. Даже если и выжил, кто ему там оказал бы помощь⁈ Не думаю, хотя все возможно. Ты хочешь обсудить это с ним?

— Думаю, он поймет.

— Майор Кикоть очень упрямый, настойчивый и самодовольный баран! И при всем этом, умный и расчетливый! Но явившись сюда для того, чтобы задержать меня, он серьезно просчитался. Зубы об меня сломает! И полномочий у него таких нет, хотел меня припугнуть, чтобы я выдал ему желаемое за действительное! Правда, пока я с ним беседовал, понял, что он основательно за меня взялся. Вернее, я давно это понял, еще там, в госпитале… Но оказывается, все это время он только и думал о том, как бы поймать меня на «горячем». Я, конечно, понимаю, что при такой серьезной и ответственной работе как обеспечение безопасности государства, у такого человека как Кикоть, должна быть железная хватка и невероятное терпение… Острый ум, природная подозрительность и полное недоверие к людям. А еще проницательность, хорошо подвешенный язык и еще уйма разных качество. Но сейчас у меня складывается ощущение, что его нездоровое стремление сделать из меня врага, перерастает в натуральную паранойю.

— Пожалуй, в этом ты прав! — Кэп кивнул, затем взглянул на часы. — Так, ладно… Сейчас возвращаемся обратно в коридор. Подождем, пока полковник Черненко побеседует с майором. Думаю, тебе он тоже захочет задать пару вопросов относительно того компромата. Будь наготове, не ляпни лишнего. Я-то понимаю, что все что ты сделал, было на всеобщее благо, вот только в КГБ этого не поймут. А потому, нужно продолжать утверждать одно и то же. Документ был найден в штабе у американцев.

Я кивнул головой. Мол, это само собой.

Вышли в коридор. Прождали совсем немного.

Дверь ординаторской с тихим скрипом открылась, оттуда показался Кикоть.

— Громов, зайди! — мрачно произнес он.

Я подчинился, прошел мимо майора. Тот весь вспотел.

Не сказав ни слова, я вошел в кабинет. Кикоть за мной.

Комитетский полковник сидел за столом и внимательно перебирал бумаги. Заметив мое появление, он кивнул на свободный стул.

— Садись! — полковник посмотрел на майора. — Пока подожди за дверью!

Кикоть нахмурился, но сделал, как велели, закрыв за собой дверь.

Несколько секунд мы сидели молча, был слышен лишь шелест документов и бумаг, который перебирал Черненко и перекладывал из одной стопки, в другую.

— Сержант Громов, верно?

— Так точно.

— Я полковник Черненко, КГБ СССР. Отдел называть не стану, в этом нет никакого смысла. Для начала хочу сказать, что ты молодец. Еще и года не прошло, как ты в армии, а уже такие достижения. И награды, и звания… Еще и обучение в специальном центре ГРУ. Похвально. Кстати, слышал о вашей операции в Пакистане и о том, что большую часть плана придумал именно ты. Это хорошая черта. Инцидент с «Закатом», конечно, серьезный изъян… Уже все утрясли, последствий не будет. Впрочем, вряд ли тебя это беспокоит. Кгхм, так… Давай поговорим об этом бланке? — он показал мне «залипуху». — Где ты его взял?

Я был готов к такому вопросу, поэтому ответил, словно по бумажке.

— На территории Пакистана, рядом с кишлаком Карат-Чан находится укрепленный лагерь душманов. Американцы, в составе отделения, обустроили там полноценный штаб. Проникнув туда в темное время суток, я тихо обезвредил американского офицера. Быстро все осмотрел. На одном из столов, в папке нашел этот бланк. Мне сразу показалось странным его содержимое, поэтому и взял его с собой. По окончании эвакуации я намеревался передать его любому сотруднику контрразведки. Но не смог этого сделать по здоровью, потерял много крови и потерял сознание. Бланк лежал во внутреннем кармане кителя. Вероятно, его изъяли, когда с меня снимали одежду. Ну а как он попал к майору Кикоть, не знаю.

Черненко слушал внимательно, изредка кивая головой. Чувствовалось — это матерый сотрудник, который «умеет» работать с людьми.

— А что тебе показалось странным в тексте?

— Дата, место. Суть. Чернобыльская АЭС, как и любая другая в Союзе это объект ядерной энергетики, а это приравнивается к государственной тайне. Очевидно же, что американцы что-то задумали, чтобы… Ну не знаю, авария могла бы ударить по энергетике, по экономике. А иначе, зачем разрабатывать и держать такие документы?

— Но там нет ни слова о том, что это диверсия! — возразил Черненко, подняв бровь.

— А