Прошу к нашему шалашу (сборник) - Виктор Савин

- Семен-то в азарт входит. На елани я нарочно поставил его с краю. Знал, что косой на него выбежит. Он убил, задорнее стал. Так-то охотником будет. А то говорит: "Скучно здесь на стану. В Глухариное поеду. Либо в колхоз, либо в библиотеку". Жалко мне отпускать Семена. В нашем роду все охотники были. Какой толк в конторе сидеть, бумагу марать!

Яков Тимофеевич и Георгий долго ждали выстрела, но его все не было. Тогда они пошли на лай. Звонкий на задних лапах стоял у ствола огромной седой, словно бородатой ели, надрывно лаял и скреб когтями кору, будто сам хотел взобраться на дерево. Стрела и Хриплый были тут же. Они сидели поодаль, поглядывали на острую вершину ели и подлаивали Звонкому. Семен ходил вокруг дерева и никак не мог разглядеть затаившегося в густых ветвях маленького зверька.

- Семен, ты отойди от дерева подальше, скорее увидишь, - сказал отец.

Еще с подхода Георгий заметил белку, зарядил дробинкой свою одностволку и начал целиться. Серый зверек, вскинув вверх распушенный хвостик, спокойно сидел меж золотистых шишек и умывался лапкой. Видимо, прошло достаточно времени, для того чтобы он успокоился, забыл об опасности и занялся своим делом. То, что происходило внизу, теперь его уже не касалось. Он был очень высоко, над ним висело ясное бирюзовое небо, перед ним без конца-краю расстилалась дремотная тайга, посеребренная первыми снегопадами. Так о чем же волноваться? Мало ли что происходит внизу. Внизу происходит всякое. А здесь неприятен бывает только верховой ветер.

Яков Тимофеевич задержал руку Георгия.

- Не надо, Гошка, не тронь! Семен, иди-ка сюда, - позвал отец.

Когда старший сын стал рядом, он молвил:

- Посмотри-ка на четвертую ветку. Вон, справа от вершины.

Лицо Семена просияло. Он вскинул двустволку и выстрелил. Собаки в ярости заметались возле дерева, но к их ногам упала лишь пропоротая дробинкой, выщербленная еловая шишка.

- Не торопись, Семен, не торопись, - спокойно проговорил отец. - Это белка, не глухарь ведь. Не улетит. Снизу подводи мушку, под мордочку. И курок-то плавно спускай.

После второго выстрела белка комышком свалилась с дерева. Собаки кинулись к ней, чтобы схватить, жамкнуть зубами.

- Туба! - прогремел на них Яков Тимофеевич.

Три пса как вкопанные стояли вокруг распластавшейся возле дерева белки, и ни один не осмелился дотронуться до нее.

Подбежал Семен. Он подхватил свою добычу и начал разглядывать.

- В глаз попал, в глаз! - торжествуя, крикнул он. - Глядите!

- Это случайно, - заметил отец.

- Как же, "случайно"! Куда нацелился, туда и попал.

- Ну, коли так - молодец! - похвалил Яков Тимофеевич.

- Опять лапки собакам отрезать? - тиская в руках пушистого зверька, спросил Семен.

- Лапками-то они только облизнутся, - молвил отец. - Им нужно разделить всю тушку. Освежевать и разделить.

- А как свежевать?

Старый охотник перочинным ножичком распорол шкурку белки на задних лапках, сделал надрезы у хвоста и на голове, а затем стянул мех, как варежку.

- Так-то вот, - отдавая сыну шкурку и тушку, проговорил отец. Хороший охотник не портит шкурку, первым сортом сдает. Убить зверя еще не все, надо ладно с него шубку снять.

Из ельника старик Векшин вывел детей к реке. Лед уже стал, и только в буях, на быстрине, бурлила и дыбилась синяя, живая, чуть парящая вода.

- А это кто тут был? - притворно спросил Яков Тимофеевич, разглядывая на льду след, проложенный вдоль берега: прямой, узкий, точно строчка из-под гигантской швейной машины на гигантском полотне. - Уж не дикий ли козел пошел в Глухариное стойбище? Там ведь скоро большой праздник будет Великий Октябрь, с ним пришло наше счастье. Люди съедутся со всей округи на олешках, на собаках, на лошадях, на лыжах придут. Флагов будет столько, сколько бывает рябины в урожайный год!

Парни подошли к отцу. На первый взгляд отпечатки на снегу были похожи на след молодой косули. Но Георгий сразу определил, что отец хитрит. В оттиске ног не было признаков копыт и характерной четкой стрелочки в ту сторону, куда шел зверь. Вместо этой стрелочки был распушенный снежок. Ясно, что прошел не козел, а самая обыкновенная лисица со своими когтистыми мягкими лапками. Далеко впереди Георгий увидел разрытую кочку на берегу и брызги земли на льду. Кумушка старательно разрывала норку, чтобы полакомиться мышкой. Однако Георгий и виду не показал, что разгадал замысел отца, и тоже притворно проговорил:

- А ведь, пожалуй, в самом деле тут козел ходил.

Семен клюнул на удочку.

- Давайте спустим собак, - торопливо заговорил он, - они вон как рвутся по следу-то. Козел, видать, только что прошел. Они догонят его, окружат, остановят.

- Козел-то ведь не сохатый, - сказал отец, обращаясь к старшему сыну. - Сохатого собаки могут задержать. Он большой, сильный. Он не боится собак. Драться с ними станет. Рогами отбиваться, ногой. Охотник тут не зевай, подходи со сторонки, не шуми, стреляй. А козла собаки не удержат. Увидит собак, ему дай бог ноги. Как начнет отмахивать через кусты, будто по воздуху летит, - только его и видел. Пойдешь искать по следу - след не скоро найдешь, ямка от ямки в снегу через пять саженей. Собакам он только издали платочком белым помашет.

- Каким платочком?

- Эх, Семен, Семен! Разве не видал диких козлов? Сам-то козел серый, а старый-то почти как синий, а зад у него белый, будто платочек приколотый. А хвостик у него как пушок - модным девчатам пудриться.

- Такой же, как у зайца, - с видом знатока добавил Георгий.

- Значит, не взять нам этого козла, - сокрушаясь, сказал Семен, столкнул ушанку на глаза, почесал затылок. - А я думал, что и козел-то будет мой. Двух зверей добыл, да и третьему не миновать меня.

- Не жирно ли тебе будет? - усмехнулся Георгий. - И совсем тут не козел прошел, а лиса.

- Знаешь ты, лиса! - передразнил Семен.

- Вот и знаю.

Отец не дал рассориться сыновьям. Он поглядел на солнце. Усталое, по-зимнему холодное, оно уже склонилось к горам, похожим на сидящих рядышком великанов в заячьих шапках с синими опушками.

- Пойдемте домой, - сказал Яков Тимофеевич. - Хватит уж, долго ходили... Спорите, спорите, а пошто спорите? Лесную науку поймете, большую книгу выучите - спорить не о чем будет. В книге-то все сказано. Надо ум, глаза, уши, тогда хорошо читать можно. Все понятно, все видно, все слышно. Вот как!.. А это возле берега лиса ходила, мышковала.

- Ага! Чья правда-то?.. - начал было Гошка.

Но отец перебил его:

- Вот смотрите-ка и запомните, чьи это следы.

И старый охотник стал рисовать на снегу следы косули, белки, куницы, горностая - всех зверей и птиц, какие водятся в лесных угодьях охотничьего колхоза "Заря коммунизма".

Вскоре братья-подростки стали добывать зверя самостоятельно.

В чулане, где хранились шкурки, у каждого был свой угол, каждый вел счет своему накапливаемому богатству и в то же время ревностно следил за прибылью в соседнем углу. Отец радовался первым успехам сыновей, поощрял их за удачи, пускался даже на хитрости, чтобы разжечь между братьями охотничий задор, стремление добыть больше мягкого золота.

Недавно Георгий, даже не отряхнув снег с валенок, вбежал в избу вместе со своей Стрелой, путавшейся в ногах, и крикнул:

- Тять, тятька, смотри! Ведь это куница?

В руках у него был темно-коричневый, с искрящейся шерстью зверек с кошку.

- Ого! - воскликнул отец, принимая от сына зверька и ощупывая его. Верно, куница... А ты не дохлую подобрал?

- Ну, дохлую!.. Да я целый день за нею ходил! На коленках ползал, на брюхе ползал. Смотри, шапка мокрая, полушубок мокрый.

- Молодец, коли так!.. Где добыл?

- За горелым лесом.

- Возле Слюдяного ключа?

- Там.

- Ах, Гошка, Гошка! Ты ведь мою куницу убил! Я ее еще с лета выследил. И на днях собирался идти взять. Отцу начинаешь дорогу загораживать!

- А не все ли равно, тятька? В один колхоз, в одно государство.

Яков Тимофеевич обнял сына и смахнул навернувшиеся на старческие глаза слезинки.

- Ну, спасибо, Гошка, спасибо! Теперь мне на погост можно, умирать можно. Молодой Векшин заменит старика. Хороший будет охотник! Другие в лес пойдут, не такие, как ты, молокососы, - неделями за куницей ходят. Дорогой зверек, хитрый зверек. А ты вот как! Молодчина! Поеду в Глухариное, куплю тебе новое ружье, двустволку куплю.

Поздно вечером с охоты вернулся старший сын. Выложил на стол перед отцом и братом пять беличьих шкурок и одну бурундучка - маленького серенького зверька с черными полосками вдоль спины. Добыча, конечно, для начинающего охотника приличная. И Семен не без гордости посмотрел на отца и брата, ожидая, какое впечатление произведет на них его удача.

Отец принял добычу Семена как должное, похвалил. А Георгий, чувствовавший себя в этот день необыкновенным героем, усмехнулся:

- Ну и добыча! Еще мышку бы ободрал.

Тогда Семен полез за пазуху за главным козырем. Он торжественно извлек оттуда горностая, длинного белого зверька с черной кисточкой на кончике хвоста.