Гиперборейский Ключ - Александр Самсонов

Нехитрые уловки деревенского участкового на Басанова не действовали. О том, что охота на прижившихся в местных лесах пришельцев пошла наперекосяк, ему стало понятно еще накануне. А точнее, к исходу второго дня. Ушлые прожорливые звери оказались слишком хитрыми и легко приспособились к местным условиям. Лихой «кавалерийский» наскок наспех сколоченной команды охотников не удался. Пришлое зверье рассеялось по округе, и выслеживание отдельных особей занимало все больше и больше времени, которого как раз катастрофически не хватало. Отправляясь на охоту, Никита заверил деда, что они справятся за несколько дней, максимум за неделю. Только тогда старый боярин дал добро на охоту. У старейшины рода имелись другие, более глобальные планы, и отсутствие даже части людей могло свести их на нет. Другое дело — время для осуществления этих планов еще не пришло, и пока можно заняться текущими делами. Одно из них — очистить прилегающие к Ламбушке леса от поселившихся там крысолаков.

Конечно, по дедову мнению, с ними можно и повременить. Однако внук придерживался другой точки зрения. К тому же младший Басанов считал себя одним из виновников нашествия прожорливых неземных тварей. За тот короткий срок, когда он стал реальным наследником деда в борьбе с закромешными чудовищами, Никита уяснил главное — всех чуждых людям и земному миру врагов нужно уничтожать.

Существа, случайно освобожденные им с помощью Кощунниковой книги, — как их назвал Гамаюн, крысолаки, — проделали неблизкий путь от питерской квартиры упыря-колдуна до заонежских лесов. Боярин понимал, что они слепо шли на зов старинной рукописи, которую увез в свое урочище Кощей. Чуть позже сам Басанов захоронил в подземном капище Заповедника вожделенную для попавших в земной мир существ древнюю книгу. Потеряв цель, крысолаки остановились и стали обживать район лесных озер в нескольких километрах от поселений людей. В короткие сроки твари из чужого мира сожрали или разогнали мелких зверей и, как этого и следовало ожидать, стали пробовать на зуб более крупную добычу. Первой такой попыткой стало нападение на хутор Филиппа, тихого отшельника, избравшего одиночество и подружившегося с различной лесной нечистью. Набег мелких, но наглых и зубастых тварей «чокнутый художник», как его прозвали жители Ламбушки, смог отразить только с помощью случайно оказавшегося в тех местах Басанова и его спутников.

Вернувшись в Ламбушку, Никита договорился с дедом, собрал добровольцев-охотников для полного истребления незваных гостей. И все поначалу шло гладко. Даже слишком гладко. За первые два дня охотничьи команды возвращались с обильной добычей. Потомственные лесовики, ведомые созванными Лесным Хозяином лешими, без труда уполовинили поголовье крысолаков, но затем как отрезало. Создавалось впечатление, что мерзкие твари резко поумнели и учли опыт каждой стычки с людьми, сумев поменять тактику поведения в лесу. Если до этого дня они, как обезумевшие, сбивались в большую стаю и пытались нападать на охотников, то, понеся огромные потери, начали действовать осмотрительно и старались избегать любых контактов с людьми. Теперь охотникам приходилось самим преследовать крысолаков, искать их норы или лежбища, но те чувствовали себя в густой северной тайге как у себя дома и почти всегда успевали скрыться из-под прицела. Так прошло несколько дней.

Часто перебирая сучками-ножками, в просвет между деревьями выкатился леший. Повернувшись к охотникам, лесное чудо издало скрежещущий звук и замахало корявыми конечностями.

— Смотри, Никита. Зовет нас, что ли?

Вопрос участкового повис в воздухе. Басанов уже вышел из укрытия и подходил к слуге Лесного Хозяина.

— Эй, ты куда? — запоздало выкрикнул Стас и побежал следом за боярином.

Глядя на подходящих людей, леший стрекотнул на высокой ноте, вытаращил круглые как плошки глаза, стал тыкать кривыми ручками в сторону темневшего в низине ельника.

— Что там, еще один? — спросил Никита, бросая настороженный взгляд в непроглядную густую зелень.

Вся лесная нечисть, посланная Кощеем на подмогу охотничьей команде, общалась только с внуком деревенского правителя, игнорируя остальных. Даже в присутствии посвященных в деревенские тайны людей лешие, оборотни, грозные Росомахи не утруждали себя человеческой речью и разговаривали на какой-то тарабарщине или просто на языке жестов.

Леший, выдавая стрекочущие трели и приплясывая от нетерпения, едва дождался людей и сразу же ринулся в темнеющий в низине ельник. Чтобы не отстать, пришлось бежать. Скорость, с какой передвигался лешачок, казалась невозможной для его неповоротливого на первый взгляд шишкастого тела и узловатых коротких ножек. Возле седой от лишайника раскидистой ели он остановился и, крутанувшись на месте, пропал с глаз.

— Вот это да! — восхитился Ращупов и завертел головой, стараясь определить, куда же делся шустрый проводник.

— Стой здесь и прикрой спину, — скомандовал Никита. Затем, скользнув взглядом по неподвижным деревьям и взяв арбалет на изготовку, шагнул меж хвойных пирамид.

Чувство опасности обострило все ощущения. Вон помята трава, а там надломлена ветка. Шелестя крыльями, в сторону метнулась стрекоза, всполошенно забилась среди ветвей мелкая лесная пичуга, откуда-то справа послышалось едва заметное дыхание затаившегося барсука. Из сумрачного елового островка пахнуло резким пряным запахом и еще чем-то очень знакомым, но память решительно отказывалась распознать источник странного аромата.

Чуть пригнувшись, Никита двинулся по усыпанной бурой хвоей земле. Интуиция вела его туда, откуда доносился будоражащий запах и веяло опасностью. Хотя красный леопард на левом плече, родовой знак боярского рода Басановых, даже не шевельнулся. Либо опасность плевая, либо знак слабый. Он вообще еще не проявлял себя ни разу. Никита как-то об этом особо не задумывался — пусть он не помогает, но ведь и не мешает. И он такой красивый, знак-хранитель боярина Басанова.

Никита замер. «О чем это я думаю? — мысленно удивился он. — Нашел время. Я ведь на охоте».

Волна пьянящего пряного аромата ударила в нос. Посторонние мысли мигом исчезли. Изломанная коряга перегородила и без того узкий промежуток среди часто растущих деревьев. Ее измочаленные корявые ветки валялись на пожухлой хвое и сочились дурманящей тягучей смолою. Такие же капли медленно стекали из надломов и царапин на самой коряге. Крупная дрожь изредка пробегала по темно-коричневой коре, как будто кто-то невидимый теребил ее.

Да это же кикимора! И кто ж ее так? Басанов в раздумье присел рядом с поверженной лесной нечистью. Было о чем задуматься. Уж если крысолаки взялись за уничтожение малого народца, то оставалось ждать только одних неприятностей. Чего-чего, а гибель подданных может сподвигнуть Лесного Хозяина на более решительные меры по очистке леса, а значит, это может задеть интересы ламбушан. Лес-то один.