Круче не бывает - Владимир Колычев

– А танк «Т-34»? Какую он подсказку дает? Что к этому кладу на танке подъезжать надо?

– Не знаю, может быть…

– А почему танк на столе?

– Может, это настольная модель?.. – пожал плечами Романов. – Да нет, ерунда какая-то.

– Может, напоминание, что на таком танке далеко не уедешь? – предположил Шульгин.

Он стоял за спиной Кручи и дышал ему в плечо, разглядывая картинку на мониторе.

– Надо установить, когда наколки сделаны, до тюрьмы или уже там.

– Старые наколки, – сказал Романов. – Лет десять, как минимум. Может, их еще на свободе сделали, четырнадцать лет назад…

– А чем Сошников занимался четырнадцать лет назад?

– Будем выяснять.

– Выясняйте, ребята. В Серпухов поезжайте, дело его поднимайте, со следователем поговорите, родственников опросите. В общем, надо узнать про него все, – поставил задачу Круча. – С кем он был связан, к каким ценностям имел доступ. А может, в конфликте с кем-то состоял, может, компромат на кого-то прятал.

– А если он в колонии о кладе узнал? – спросил Шульгин. – Ну, или о компромате…

– Надо будет, съездишь в колонию.

– Это в Пермской области.

– Значит, слетаешь туда. Если будет нужно… Да, и еще один интересный вопрос. Когда убили Сошникова, в котором часу ночи?

– В районе двух часов.

– Значит, до рассвета еще было время. И лопата у преступников имелась. Они могли труп спрятать, но не сделали этого. Почему?

– Так это землю копать надо. Сошников уже не помощник, а самому копать неохота. Да и лопату Сошников спрятал…

– Ничего, нашли, если бы захотели… Копать неохота, – хмыкнул Круча. – А сидеть охота?.. Может, преступников кто-то вспугнул?.. Со сторожем разговаривали?

– Разговаривали. Не видел он ничего. Перегарищем от него перло, я когда на свежий воздух вышел, ощущение было такое, как будто я сам граммов сто выпил, – усмехнулся Шульгин. – Спрашиваю, чего пьешь, а он улыбается. Как, говорит, не пить, когда покойники по ночам ходят.

– До чертиков напиваться не надо, – хмыкнул Круча. – Тогда и мертвецы мерещиться не будут…

– Так там позавчера ночью не только мертвецы были, там и Сошников на кладбище был, и те, кто его убил…

– И кто-то, возможно, их вспугнул. И я не думаю, что это ходячие мертвецы.

– А вдруг?

– Ну, исключать ничего нельзя. – Круча очень серьезно посмотрел на любящего пошутить Шульгина: – Поэтому сегодня ночью пойдешь на городское кладбище и устроишь там засаду, а завтра утром доложишь мне обстановку. Вдруг действительно там покойники по ночам ходят? Вдруг они вспугнули убийц?

– Э-э… А может, я лучше живыми займусь? – спросил Дима, за широкой улыбкой пытаясь скрыть растерянность. – Погода сейчас хорошая, тепло, сухо, возможно, там сатанисты какие-нибудь на кладбище развлекались. И они преступников вспугнули.

– А что, ночью в засаду не хочешь? – уколол Шульгина Степан Степанович.

– Да что-то неохота, но если действительно надо… – Шульгин нарочно потянул паузу в ожидании «отбоя».

– А это тебе решать, надо или не надо. Делай, что хочешь, но результат мне дай. Вопросы?

Вопросов у Шульгина было много, и он, забрав с собой Романова, отправился искать на них ответы.

Глава 3

Если завис компьютер, можно перезагрузить его, а что делать в подобной ситуации с человеком, неизвестно. Илья помахал перед лицом мужчины рукой, но тот в чувство не пришел – стоял остолбенело, смотрел на гостей стеклянными глазами.

– Олег Алексеевич, может, водки? – спросил Шульгин.

Мужчина не сразу отреагировал на вопрос, прошло несколько секунд, прежде чем он глянул на Диму осмысленным взглядом:

– Водки?.. Пожалуй.

Он открыл холодильник, достал оттуда бутылку «Пшеничной», открутил пробку и прямо из горла, с гримасой отвращения, зажмурив глаза, сделал несколько глотков. С тем же выражением на лице постоял немного, удовлетворенно крякнул, сел на стул. И посмотрел на Романова.

– Отпустило?

– Немного… Я знал, что рано или поздно это случится.

– Вы знали, что вашего брата убьют?

– Не то чтобы знал… Он же четырнадцать лет сидел, на строгом режиме, а там все что угодно могло с ним произойти. Я мысленно даже смирился…

Олег Алексеевич внешне был похож на своего младшего брата, но более крупный, с пивным брюшком. Плешь в седых с рыжиной волосах, мешки под глазами, обвисшие щеки, двойной подбородок. Но несмотря на неприглядный внешний вид, он был опрятен – и выбрит гладко, и хорошим одеколоном от него пахнет. Квартира небольшая, в старом доме, но ремонт здесь недавний, мебель вполне приличная, чисто, уютно, занавески на окнах нарядные, цветы в горшках пышные, на кухне наваристым борщом вкусно пахнет. Он был в квартире один, но здесь явно чувствовалась женская рука. Да и кольцо обручальное имелось на безымянном пальце правой руки.

– Смирились с тем, что могли потерять брата? – Илья внимательно смотрел на хозяина дома.

Сошников действительно что-то предчувствовал, поэтому не стал держать оперативников на пороге; как только разговор зашел о его брате, он тут же впустил их в квартиру, провел на кухню, правда, борща не предложил.

– Если бы Егор был уголовником, которому в тюрьме все нипочем, я бы за него не переживал. А он для такой жизни не был приспособлен, – покачал головой Олег Алексеевич. – Характер у него не самый крепкий, драться не умел. Не скажу, что его любой мог обидеть, но в тюрьмах там такие звери, он перед ними такой беззащитный… Но выжил. Выжил он в тюрьме. Домой вернулся. Я его сюда, в родительскую квартиру, прописал, с работой хотел помочь, у нас на заводе рабочие руки нужны, Татьяна ему с паспортом помогла, а он как паспорт получил, так сразу и уехал. Сказал, что не хочет нас стеснять. Как будто я его гнал… Хотя, конечно, тесновато у нас, я, жена, сыну пятнадцать лет, дочь подрастает, а квартира двухкомнатная. Но я вам точно скажу, не гнали мы его отсюда. И даже остаться уговаривали… Ну, может, и не очень настойчиво уговаривали, – сказал Сошников, обращаясь к самому себе. – Но было, да, было…

– А куда Егор уехал?

– Сказал, что в Москву.

– К кому?

– Не сказал… Он вообще после тюрьмы очень изменился, молчаливым стал, замкнутым. Раньше без умолку болтал, а тюрьма надломила его. Все думал о чем-то себе на уме, мечтал…

– Мечтал?

– Сказал, что дом нам скоро купит. Большой дом, красивый, с вишневым садом… Мы, конечно, посмеялись…

– А почему посмеялись?

– Откуда у него деньги на дом?

– Откуда?

– Это вы у меня спрашиваете? – изумленно посмотрел на Илью Сошников. – Я откуда знаю, откуда у него деньги?

– А он не говорил?

– Нет.

– Может, он клад собирался найти?

– Клад?.. Да нет, не говорил он про клад… А что, был клад? – удивился мужчина.

– Не знаю, может, и был. Может, из-за этого клада его и убили.

– Не знаю, он ничего про клад не говорил…

– И куда в Москву он поехал, тоже не сказал?

– Нет.

– Давно он уехал?

– В апреле. В начале апреля. Пару недель у нас пожил и уехал. А куда, не сказал.

– Телефон у него был? – спросил Шульгин.

– Мобильный? Да, был. Я ему свой старый мобильник отдал.

– Номер не подскажете?

Сошников с угодливым видом кивнул, вышел из кухни, вернулся с мобильным телефоном, нашел в памяти номер своего брата, продиктовал. Шульгин забил номер в свой телефон, позвонил.

Не было при покойном Егоре Сошникове сотового телефона, возможно, его забрал преступник вместе с документами. Если так, то вряд ли убийца будет держать телефон при себе. Ну а вдруг он все-таки ответит на звонок.

Но нет, телефон абонента был отключен. Скорее всего, выбросили его… Но вдруг мобильник лежит сейчас где-нибудь поблизости от преступника? Шульгин не стал исключать такой вариант, позвонил майору Кулику, у которого была возможность определить место нахождения телефона. Заодно и отчитался, что вместе с капитаном Романовым успешно прибыл в Серпухов и уже начал работу. Тем временем Сошников достал из кухонного шкафа рюмки, из холодильника – початую бутылку водки.

– Я, вообще-то, пью редко, но сегодня такой случай, – хлюпнул он носом. И рукой провел по заслезившимся глазам. – Помянуть брата надо…

– Илья за рулем, а мне можно, – кивнул Шульгин.

– Как же так, четырнадцать лет отсидел, и ничего, а тут на тебе… – всхлипнул Сошников.

Он молча махнул стопку, занюхал кулаком, а потом полез в посудный шкаф, достал три тарелки, поварешку, открыл крышку кастрюли, откуда пахнуло мясным и капустным ароматом.

– Как будто знала Татьяна, что помянуть надо, борща наварила, – тяжко, с надрывом вздохнул он и кулаком стал растирать правый глаз.

– Насколько нам известно, ваш брат был осужден за убийство, – выждав момент, уже за тарелкой борща сказал Романов.

– Да, за убийство… Только он никого не убивал…

Шульгин многозначительно посмотрел на Илью. Дескать, иного он и не ожидал. Действительно, людей послушать, так в тюрьмах сплошь невинные овцы сидят…