Я – Рассвет - Ева Громова

спета. Но внезапно мне подумалось: раз уж финал так близок, почему бы мне не посмотреть на то, какой закат будет завтра? В конце концов, пускай это станет моим последним желанием. Тем, что напоследок хоть немного скрасит существование. И с этими мыслями я завалилась на кровать, проспав до следующего дня. Мне снились маки на лугу, весёлый шум прибоя и маленькая пекарня со свежей выпечкой, и так оттуда веяло теплом и любовью, что мне совсем не хотелось просыпаться.

Я встала вечером, когда солнце вновь готовилось катиться к горизонту. Недолго думая, схватила сапоги и пальто и снова выбежала на улицу, на этот раз прекрасно зная, куда следует идти. Я вновь любовалась огненным закатом, таким же неописуемо прекрасным, как и предыдущий, но, что странно, уже совершенно иным. В нём бушевали новые краски, белые облака проходили сквозь свет рябью и сами приобретали нежный розовый оттенок. На сей раз закат не угасал так медленно, будто истекая кровью, как вчера. Теперь небо скорее напоминало яркий летний платок на шее зрелой женщины, что свободно развивался на ветру и звал с собой куда-то вдаль. Будто завороженная я глядела в небо до тех самых пор, пока оно вновь не потемнело и не оделось звёздной россыпью.

Когда же наступила ночь, я опять вернулась в номер и, захваченная любопытством, решила оставить себе ещё один день, чтобы посмотреть ещё на один закат. Так я провела в городе, который должен был стать мне последним пристанищем, ещё целую неделю, день за днём откладывая задуманное ради созерцания величайшего из всех чудес, что когда-либо видела. Каждый вечер пейзажи менялись, а один и тот же небосвод представал предо мной во всё новых и новых одеяниях, не повторившись ни разу. И в один из дней, когда небеса вновь горели ярким пламенем, ко мне вдруг пришло озарение, как тогда, в комнате родителей. Мысли с новой силой хлынули в голову, и я внезапно вспомнила обо всём, что оставила позади, и какую непоправимую ошибку едва не совершила здесь, в этом холодном гостиничном номере.

Я вспомнила отца, насильно ставшего мне примером — того, кто дал мне смысл жить, а потом отнял его, оставив одну. Я вспомнила ящики, набитые яркими рисунками, красками и кистями, как я собственными руками сожгла их все до единого, как только это велел мне сделать папа. Взглянув на небо, я увидела в нём все свои картины, и даже те, что не могла припомнить много лет. Все, до одной, явились мне чёткими и ясными воспоминаниями, и я поняла, как была счастлива, когда писала их. Я вдруг услышала смех, звенящий колокольчик на ручке детского велосипеда, узрела добрые папины глаза сквозь его строгие очки. И вновь кто-то взял меня за плечи, но на сей раз совсем тепло, по-отечески. Тогда мягкий низкий голос зашептал мне свистом ветра прямо в ухо:

— Собирайся.

Как небо вспыхнуло, так оно и погасло. И вот тогда до меня дошло, наконец. В один миг я осознала, что чуть не натворила, и бросилась бежать в гостиницу, чтобы всё исправить.

В спешке, я бросала свои вещи в сумку, вытряхивала пепел из стеклянной вазы для фруктов и выбрасывала бутылки из-под вина. Одним рывком я вытащила из пистолета магазин и отвела затвор, избавив его от патронов, после чего замотала в платок и спрятала на дно сумки. Белые полупрозрачные занавески по-прежнему яростно трепал ветер, и настойчиво тикали настенные часы. На камине статуэтка маленькой кошки, прищурившись, наблюдала за тем, как я суетливо собираю вещи и судорожно приговариваю себе под нос:

— Дура! Какая же я была дура! Слабая, безвольная… Мне нужно ехать. Немедленно. Нельзя оставаться здесь ни минуты. Я уеду сейчас же и больше никогда не вернусь. Этот закат… сколько ещё таких будет? Неужели все они разные? Быть того не может… Но ничего. Ничего ещё не потеряно. Я всё смогу. Я смогу начать всё заново, с чистого листа. Куплю хост и краски, напишу каждый закат, какой мне доведётся увидеть. Я покажу их тем, кто также как и я думал, что нет в этой жизни ничего прекрасного. И всё изменится. Да, я не смогу повернуть время вспять, но смогу хоть что-то исправить.

С силой я захлопнула за собой дверь и понеслась вниз по лестнице, а когда вырвалась наружу, решительно произнесла, вздёрнув голову к небу:

— Да, быть может, ты не простишь мне этого, отец. Но главное, что сегодня я прощаю тебя. Я — непобедимая сила воли. Я — рассвет.

Моя машина загудела и тронулась с места, выезжая из города. Я неслась по дороге, пока в окне пролетали пейзажи бескрайних зелёных полей. Ветер обдувал мне лицо через приспущенное стекло автомобиля, сдувал слёзы счастья и сожаления с моих щёк, унося их прочь. Я знала, что жизнь моя не закончилась, а только началась, и я гордилась собой за то, что смогла обрести смысл после того, как давным-давно его потеряла. Отныне, я знаю, как мне будет лучше. Надеюсь, и ты поймёшь.