Полудемон. Король Алекс - Галина Гончарова

Лично мне вся разряженная придворная толпа была намного омерзительнее стада кадавров. Но так то — мне. А крестьянину покажи оживший трупешник — штаны век не отстирает.

Вот с некромантами и боролись. Сжигали их. Топили. Серебром разрубали. Осиной протыкали. Ни их, ни их семьи просто не жалели.

И девчонку ту не пожалели бы. Звали ее Марта Фейль. Было ей, как и принцессе, семнадцать лет. Только она была намного взрослее Мишель. Жизнь заставляет, знаете ли.

Была Марта откровенно некрасива. Черноволоса, черноглаза, худа как щепка и бледна как смерть. Нос длинный, рот широкий, а когда улыбается, кажется, что там зубов в два раза больше нормы. Самым красивым в ее лице были брови. Черные, густые, изгибающиеся ровными дугами. Только кто на них станет обращать внимание при всем остальном наборе?

Людей Марта не любила. И вполне взаимно.

Люди ее обзывали уродиной и страшилкой. Парни обходили стороной, сестры смеялись, соседи в глаза издевательски жалели, а за спиной шептались «во гадость‑то растет»… Родители — и те особо дочку не любили.

А в условиях всеобщей нелюбви дар некроманта проявляется намного быстрее.

Первую порчу Марта наслала в десять лет. На соседскую дочку. Разозлилась на насмешки и пожелала той прыщами покрыться с ног до головы. Хорошо хоть не громко и не вслух. Но злости вложила столь — ко, что с лихвой хватило.

Девчонка и по сей день прыщи вылечить не может.

Почему Марта так долго не попадалась? Аж семь лет?

Она очень редко своей силой пользовалась. И боялась. У них в церкви холоп Светлого Святого так кра — сочно про некромантов и их сожжение рассказывал, что Марта себя всеми силами сдерживала.

Так немножко шкодила. У кого тесто седьмицу подняться не может, у кого дочка годик лысой ходит, так потом же все равно обрастает…

А тут получилось вовсе уж неладно.

Младшую сестренку замуж выдали. В деревнях это рано делается, сестренке аккурат пятнадцать сровнялось.

Марта за нее порадовалась. И зла не держала. Да только вот на свадьбе все перепились, как свиньи.

Марта и вышла из‑за стола. И пошла одна посидеть. Присела у хлева, а тут, откуда не возьмись, трое пьяных друзей жениха.

Поперву подкалывали: «перестарок», «пугало», «дурнушка»… Потом оскорблять начали: «увидишь на соседней подушке такое, не проснешься с испугу…», «тебя и за сотню золотых приданного не возьмут…», ну и венец всего «такую замуж возьмешь, так и не встанет…».

Марта уйти хотела — не дали. Одной ей справиться с тремя здоровыми парнями было не под силу. А кричать — музыка играет. Все перепились. Да и позор‑то какой!

Девичья глупость ее подвела и стыдливость.

Надо бы орать во всю глотку, а она молчала.

Поняла, что происходит, только когда ее потащили в сарай. Еще и бахвалились: «замуж тебя все равно не возьмут, так хоть настоящих мужчин попробуешь…», «сейчас узнаешь, что такое настоящее удовольствие…», «потом еще благодарить будешь…».

В таких ситуациях все насильники совершенно неоригинальны. Но попробуй это пойми, когда двое за руки держат и лапают при этом, а третий штаны стянул и юбку задирает.

Дар некроманта и при опасности хорошо проявляется. Да и любой магический дар. Так маги про себя и узнают, когда в жизненно опасных ситуациях стихия слушаться начинает. А заодно и все остальные про это узнают. Поди, пропусти извержение вулкана, смерч высотой на пару сотен метров, или, того лучше, пожар на всей обозримой площади.

Марта тоже сдержаться не смогла. И прокляла их со страху по полной программе. Сразу и навсегда.

Хорошим таким проклятием, качественным. Самые насильственные органы (ага, и те самые, и руки тоже) отвалились и сгнили на глазах, зубы с волосами выпали, кожа язвами пошла, глаза вытекли, а тело иссохло. И все это меньше чем за пять минут, каково? Испугалась девчонка до потери сознания.

Сил у нее после этого не осталось даже с места уйти. Куда там, идти — руку поднять не смогла. Там ее утром и нашли. Обессиленную.

Она и слова вымолвить в свою защиту не успела. Холоп местный так развизжался, что в столице, небось, слышно было. Еще бы всегда проповедовал про некромантов, а тут такая возможность поквитаться.

Конечно, Марту схватили, связали и бросили в темницу. Даже не пытали. Зачем? И так все ясно.

Если бы Марта могла, она бы всех поубивала. И тюремщиков и местного холопа…

Не могла. Дар у нее был слабенький. И она много выплеснула когда тех троих проклинала. Потом — это как чаша. Пока не наполнится, ничего не сделаешь. Из пустого стакана не выпьешь.

Ей надо было восстанавливаться не меньше луны. За это время десять раз сжечь успеют.

А на нее еще и ошейник, блокирующий магию надели. И на Мишель — тоже. На первом же допросе.

Что такое темница? И как они смогли разговаривать?

У нас же страна гуманная. И в Миеллене тоже жили сплошные гуманисты. Поэтому темница представляла из себя подземелье. Представьте себе — большой широкий коридор. С двух сторон выдолблены ниши — примерно куб 2х2х2 метра. В углу — подстилка. Цепи. И ведро для всяких нужд. Ширма не предусмотрена. А на выходе, чтобы не делать стены и двери — просто камеру забрали решетками. Через решетки Мишель и Марта прекрасно могли видеть друг друга и переговариваться.

Там они и подружились.

Мишель знала, что невиновна. И Марта знала, что на совести подруги мертвецов нет. Такие вещи некроманты просто видят. У убийц появляется такое… пятно в ауре. Как ожог. А Мишель была чистенькая. Марта ее просто пожалела.

Вы сейчас удивитесь, как так? Некромантка? Пожалела?

Ну так что же. Сперва Марта чуть позлорадствовала. Вот, и принцессам тоже несладко. А потом, когда принцессе на первом же допросе переломали пальцы на левой руке, и Мишель, что было сил старалась не плакать — пожалела. Ее‑то не пытали. Просто хотели сжечь. Добренькие.

Девушки разговорились.

Марта рассказала историю своей жизни, Мишель — своей. И они дружно начали жаловаться на несправедливость мира. Плакали — в два ручья. Но толку‑то с тех слез…

И тут судьба подбросила еще одну карту. Не козырную. Но увесистую. Полагаю, это был валет треф. Местный управляющий. Рик Арнес. Герцог его сразу после пожара бросил в темницу. И тоже принялся допрашивать. Пока. Потом, разумеется, к Светлому Святому.

Рик едва успел спасти свою семью. А сам вот не удрал. И благородство тут было не при чем. Не успел просто. И теперь ждал дознания и казни. Он‑то и объяснил двум девчонкам, что и к чему. И про некромантов, которых надо ненавидеть. И про ненаследную принцессу и жену ее брата. Хоть он и был мерзавцем и вором, но в поджоге тоже был невиновен. Спасибо тому, кто сделал камеры открытыми в общий коридор. Спасибо тюремщикам, благодаря которым Рик и Марта были соседями, а Мишель — напротив них. Им просто стало принцессу жалко.