Дверь - Мери Райнхарт

Он все еще находился на третьем этаже, как вдруг совсем рядом со мной раздался какой-то еле слышимый треск. Он был похож на выстрел и прозвучал где-то совсем близко. Мне показалось, в умывальной за холлом. Когда Джуди вернулась, я сказала ей об этом, и она сразу же, не слушая моих возражений, направилась туда и распахнула дверь. Но в умывальной никого не оказалось. Вскоре появился Джозеф, который сообщил, что никого не обнаружил, но вор, по его мнению, мог спрятаться на крыше, а так как в этот момент подъехал на мотоцикле полицейский, я послала Джозефа проверить его предположение. Однако ни Джозеф, ни полицейский никого не нашли, что казалось просто невероятным. Наш грабитель словно растворился в воздухе, причем так и не прихватив ничего с собой — мой прибор оказался на месте.

Думаю, вся эта история весьма позабавила полицейского, который счел ее просто моей причудой. Джуди пошла проводить его до дверей.

— Если у вас снова возникнут какие-нибудь неприятности, — произнес он галантно на прощание, — посылайте сразу же за мной.

— А у меня всегда неприятности, — сказала Джуди.

— Неужели? И что это за неприятности?

— Полицейские, — ответила Джуди любезным тоном и закрыла за ним дверь.

Сегодня, оглядываясь назад, я могу только поражаться беспечности, которая владела нами в тот вечер. С приездом Джуди я более не чувствовала своего одиночества, и когда в половине девятого появился Уолли, он увидел, как она уговаривает меня выкурить сигарету.

— Тебе надо успокоиться, Элизабет Джейн, и ты это прекрасно понимаешь.

— Успокоиться? — крикнул из холла Уолли. — А что случилось?

— К ней, бедняжке, залез грабитель, — объяснила Джуди. — Грабитель в темных брюках, который прятался на лестнице.

— На лестнице? Ты хочешь сказать, что видела его?

— Не я, Элизабет Джейн. Она видела его ноги в зеркале.

— И это все?

— А тебе этого мало? Все остальное у него, вероятно, тоже было где-то поблизости. Эти вышеназванные ноги потом поднялись вверх по лестнице и исчезли.

Уолли вошел в столовую и внимательно осмотрел зеркало.

— Отличное устройство, Элизабет Джейн! — воскликнул он.

Как видно, он сразу усвоил привычку Джуди называть меня по имени.

— Ступай-ка наверх, Джуди, я хочу взглянуть на твои ноги.

— Ты слишком нескромен, — заметила она, поднимаясь на несколько ступенек вверх по лестнице. — Ну как?

— Отлично. Да, я вижу их, и они довольно красивы.

Когда он вновь к нам присоединился, Джуди стала настаивать на том, чтобы осмотреть перила лестницы, где, по ее мнению, могли остаться отпечатки пальцев грабителя. Уолли назвал все это чепухой, заметив, что сегодня все преступники работают только в перчатках, так что, учитывая волну преступности, на всех фабриках, где их производят, скорей всего пришлось ввести ночную смену.

Однако Джуди все же отправилась за свечой.

— А как восприняла все это божественная Сара? — спросил Уолли. — Вероятно, это было для нее настоящим ударом?

— К счастью, Сара при этом не присутствовала. Она гуляет с собаками.

Свет падал прямо на лицо Уолли, который, разговаривая со мной, стоял под самой люстрой, и мне вдруг бросилось в глаза, что он сильно похудел и осунулся. Красота Уолли, если можно употребить это слово в отношении мужчины, была унаследована им от матери, как, к сожалению, и ее неуравновешенный характер. Война, судя по всему, была для Уолли настоящим адом, так как он никогда о ней не вспоминал. Я давно заметила, что мужчины, которые действительно сражались и страдали на войне, мало что могли рассказать об этом. Не знаю, объяснялось ли это их нежеланием вспоминать о пережитых ужасах или просто большинство из них были по природе молчаливы.

Пока мы так стояли и разговаривали, я упомянула об услышанном мною странном звуке. Уолли сразу же направился в умывальную, открыл дверь и взглянул вверх.

Наша умывальная представляет собой крошечную комнатку в конце холла, с потолком из непрозрачного стекла, в центре которого находится вентиляционное устройство, которое можно открыть, потянув за веревку. Вентиляционная труба напоминает собой шахту лифта, и свет проникает сюда сквозь слуховое окошко на крыше. В эту шахту выходит лишь окно чулана на третьем этаже. После того, как в 1893 году торнадо вырвал с корнем раму слухового окошка и бросил ее в вентиляционную шахту, вдребезги разбив стеклянный потолок умывальной, мой отец распорядился установить здесь железную решетку из четырех брусьев, которые и были довольно плотно вбиты в стены шахты приблизительно шестью футами ниже окна в чулане.

— Полагаю, трубу никто не осматривал?

— Даже не знаю, но, скорее всего, нет.

Уолли продолжал смотреть вверх.

— Грабитель мог проникнуть туда через окно в чулане и во время осмотра дома стоять там на брусьях.

— Если, конечно, он знал об их существовании, — заметила я сухо.

Неожиданно Уолли повернулся и бросился вверх по лестнице. Мгновение спустя он уже кричал с третьего этажа:

— Принесите кто-нибудь лестницу. Там внизу, на слуховом окне…

— Грабитель?

Уолли рассмеялся.

— Ну, он бы пробил стекло, как куль с углем. Нет, это что-то небольшое.

Он сбежал вниз, взял в библиотеке спички и, не успел Роберт принести из гаража лестницу и поставить ее в умывальной, как он уже был на ней и в мгновение ока проник сквозь вентиляционное отверстие наверх.

Мы стояли, столпившись, в дверях. Джуди держала в руке свечу, у меня между пальцев была зажата неизвестно откуда взявшаяся горящая сигарета, а сзади выглядывали Джозеф и Роберт.

Не знаю, чего я ожидала, но помню, что испытала острое разочарование, когда Уолли, наконец, произнес:

— Эй, внизу! Я нашел его. Это карандаш.

Больше там ничего не было, и минуту спустя Уолли спустился вниз, изрядно перепачкавшийся, но весьма довольный собой.

— Карандаш! — торжествующе произнес он. — Что вы на это скажете? Оценят меня полицейские? Именно его ты и слышала, Элизабет Джейн.

Джуди едва взглянула на карандаш.

— Это, конечно, возможно, — проговорила она. — Однако он ничем не отличается от карандашей самой Элизабет Джейн. Так что я не вижу особых оснований для восторга.

Ее слова вызвали раздражение Уолли.

— Ну, хорошо. Мы еще поглядим. На нем могли остаться отпечатки пальцев.

— Но ведь ты, как я понимаю, решил, что вор был в перчатках! Может быть, тебе лучше поискать, каким образом он проник в дом? Думаю, в этом был бы большой толк. И конечно, как он выбрался отсюда.

Сейчас, когда я пишу эти строки, все это кажется мне таким странным, таким несерьезным — и шутливая перепалка между Уолли и Джуди, и веселый эксперимент, затеянный ими с тем, чтобы определить, было ли падение карандаша с третьего этажа звуком, который я слышала, и мое твердое убеждение, что звук был иным, и то, как мы, наконец, обнаружили выбитое стекло в створчатой двери гостиной и не заметили лежавшего на ступенях, ведущих в сад, сломанного кончика перочинного ножа, найденного на следующее утро инспектором Гаррисоном.

Джуди, обнаружившая выбитое стекло за висевшими на дверях шторами, заметила, что грабитель мог запросто просунуть руку в образовавшееся отверстие, повернуть ключ и войти. В конце гостиной расположена еще одна дверь, ведущая в небольшой холл рядом с черной лестницей, и, по мнению Джуди, грабитель воспользовался именно ею, чтобы попасть наверх.

— Да, это было довольно легко, — повторила Джуди. — Однако он не мог уйти тем же путем. Как раз в это время Клара спускалась вниз на ужин, и ему, как видно, пришлось спрятаться на парадной лестнице.

— И ты, вероятно, полагаешь, — резко заметил Уолли, — что его вообще не было в вентиляционной шахте?

— Этого я не говорила. Только сказала, что карандаш — это не доказательство. Он вполне мог прятаться в вентиляционной шахте. Ведь за ним по пятам шел Джозеф, и ему надо было где-то укрыться.

— Но все-таки: что ему было нужно? — спросила я. — Не думаю, что он явился сюда только для того, чтобы ронять карандаши. Если он спускался вниз, когда я его увидела в зеркале…

— Он мог и подниматься, — неожиданно возразила Джуди. — Может быть, он решил начать сверху, ну, как мы делаем уборку.

Уолли положил карандаш в конверт, который запечатал, чтобы передать все в целости и сохранности полиции.

Полагаю, все эти наши поиски, разговоры, эксперименты заняли не более получаса. Было девять или около того, когда я отправила служанок спать, и еще до десяти Джозеф и Уолли повесили висячий замок на разбитую дверь в гостиной. После этого я приказала Джозефу отправляться в постель, но он начал возражать.

— Мисс Сара еще не вернулась.

— У нее есть свой ключ, Джозеф.

Однако я почувствовала неловкость из-за скрытого в его словах упрека. Вся эта кутерьма заставила меня совершенно позабыть о Саре.