Измена. Ты не уйдёшь (СИ) - Мираж Лика

Возвращаюсь, Алевтина кивает и жестом указывает на дверь уборной. Мол, не будем тянуть интригу. Мне очень страшно. Сердце колотится быстро-быстро, пальцы холодеют. В мыслях мечется — что если то, что если это?

И так по кругу, пока я не дождалась истечения семи минут и не взглянула на индикатор.

Глазам не верю! Две полоски…

Я выхожу к Алевтине ошарашенная. По моим глазам она всё понимает.

— Можно поздравлять или.?

— Не знаю, будет ли рад Мирон, — делюсь своим главным переживанием.

— Если любит тебя, то будет, конечно. Да чего тебе переживать, Стеша? У вас деньги есть. Ты молоденькая, да, но так даже лучше. У малыша будет молодая мама. И не много ты потеряешь, опять же, когда деньги есть можно и с учёбой совмещать и вообще. Было бы желание, дорогая.

Я улыбаюсь в ответ.

Это очень нужные мне слова сейчас.

Алевтина подходит, собирается меня обнять, но я вновь кидаюсь к уборной. Тошнит, ужасно тошнит… Запах не выветрился.

— Вы с Катей прямо полны сюрпризов сегодня, — вздыхает Алевтина, сварив себе кофе и устроившись за столиком. — Ну что с вами делать? Иди.

— Куда?

— Домой, куда же ещё? Ты такая бледнющая — последних клиентов распугаешь. Я все свои дела уже уладила. Буду ждать звонка от Кати. Если что — заеду к ней вечером.

— Значит, никаких новостей?

— Пока нет, но думаю переживать не стоит.

Я киваю. Но не очень уверенно. Алевтина это замечает и добавляет:

— Тебе особенно не стоит сейчас волноваться.

— Спасибо!

Я по-прежнему очень боюсь реакции Мирона, но это не мешает мне всю дорогу быть радостной. Бледная, не бледная, а свечусь, наверное, как лампочка.

Ещё бы!

Я стану мамой!

У меня будет ребёнок!

От эмоций даже слёзы подступают, но я стараюсь побыстрее себя успокоить, когда замечаю это.

Даже не знаю, смогу ли сказать ему сразу? Мы собирались в ресторан, который недавно открыл его друг. А после прогуляться по вечернему городу. Будет здорово рассказать мужу такую новость в какой-нибудь романтичной обстановке.

Я с трепетом представляю, как это будет, поднимаясь на наш этаж. Открываю дверь и выгибаю бровь, заметив туфли и сумочку Ирины. Она не говорила, что собирается зайти к Мирону в гости.

Я не знаю почему, но сердце отзывается на это болью.

Для этого нет никаких причин. Ирина и моя семья тоже.

Может быть, я просто не хочу сейчас никого видеть, кроме мужа?

Но весь внутренний монолог обрывает голос подруги. Она кричит. Что-то падает и разбивается. Звуки доносятся из нашей спальни.

— Ты с ней спишь! И не надо мне врать. Будь мужиком и скажи мне правду.

Всё внутри холодеет.

С кем спит?

Слышу бархатный голос мужа:

— Ира, успокойся.

Боже, какой ужас. Она подозревает, что Мирон изменяет мне? Но разве это возможно? Его «люблю» не прекращается с того дня, как мы начали встречаться. Зачем ему брать бедную девушку в жёны, чтобы ей изменять?

Я не понимаю.

Ничего не понимаю.

— Успокоиться? Ты трахаешь эту дуру, да? Её трахаешь и ещё умудряешься трахать ей мозг мне. «Стеша то, Стеша это…». Знаешь, это уже ни в какие ворота! Я эту дуру больше видеть не могу! Тем более рядом с тобой. Давай уже, сворачивай лавочку.

— Скоро, — отвечает любимый.

— Уже месяц прошёл, а ты всё никак!

Я хочу крикнуть, что я здесь. Потребовать объяснений. Почему она так говорит? Неужели и вправду говорит обо мне?

Моё имя довольно редкое, чтобы не думать на ещё одну Стефанию в его жизни.

Но я понимаю, что лучше молчать. И слушать дальше.

Вот только… её духи душат меня. Я закашливаюсь и снова убегаю в уборную.

Меня вырвало желчью, неприятно…

А ещё неприятно следующее: в дверном проёме стоит мой муж, улыбается и здоровается.

— Привет. Ты рано. Что-то случилось?

Глава 7

Сказать, что я не ожидал такого поворота событий — ничего не сказать. Ира хоть и стала истерить в последнее время, но старалась оставаться осторожной. И сегодня она навестила мою новоиспечённую жёнушку на её работе, подтвердила мне, что Стеша будет в кафе до вечера и только после этого заехала ко мне.

А тут такой великолепный сюрприз.

Я не знаю, сколько она слышала, но по выражению её лица — достаточно, чтобы вылезти вон из кожи ради того, чтобы изловчиться на сей раз.

Но вместо этого я пялюсь на неё как последний дурак.

Что-то точно случилось.

— Стеша, тебе нехорошо?

Она растрёпанная и бледная. Золотисто-каштановые пряди выбились из причёски, губы на фоне белой кожи кажутся ярко-красными, накрашенными, хотя я знаю точно, что это не так. Худенькая и невысокая, она держит за стенку и глядит на меня исподлобья.

Я долго привыкал к тому, что вот это вот чудо — моя жена. Ни о чём неподозревающая глупышка. Неловкая деревенская девушка, которую я в какой-то момент всё-таки стал считать сексуальной.

Как бы Ира ни бесилась от этого…

Конечно, не нужно было тянуть. В первую же неделю стоило со всем покончить. Но был ряд обстоятельств, из-за которых мы всё ещё в этой точке и не в какой другой. Одно из них — я хотел растянуть момент.

Не сильно. Если бы Ира потерпела, ничего бы сейчас не было.

А так — сначала придётся выдумать что-нибудь. Затем усыпить бдительность. Умаслить, влюбить ещё сильнее.

Не знаю, сколько это времени займёт.

Хотя… может быть Стеша поверит в любую ложь с первой попытки. Она любит меня так сильно, что сама себя убедит в чём угодно.

— Затошнило… — отвечает она на вопрос, вмиг заставив меня забыть обо всём, кроме беспокойства за неё. — Это от… — она с какой-то опаской вглядывается в моё лицо. — От пирожка.

— От пирожка.

— Да, — Стеша неловко кивает. — А теперь скажи мне, — голос такой, будто сейчас расплачется, — Ирина — не твоя сестра, так?

Интересный вывод.

Я выгибаю бровь, затем тяну к Стеше руку, чтобы коснуться плеча.

Но она отшатывается и всхлипывает.

Дело-то плохо.

Чёртова Ира и её поганый язык.

— Ладно, — выдыхаю, — любимая, идём со мной.

— Нет, сначала ответь! Где Ирина? Я сама с ней поговорю.

— Она уже ушла.

Это правда — хлопнула дверью, зная, что ей попадёт. Это к лучшему.

— Пойдём на кухню, это будет непростой разговор.

Стеша заранее начинает реветь. Я конечно понимаю, она маленькая девочка, я её первый, жизни не видела, но всё же раздражает.

Хочешь удержать мужика? Встань перед ним на колени и займись его достоинством.

Потому что сопли не нравятся никому.

Она садится напротив меня. Её трясёт.

Очень жаль, что так вышло.

— Дело в том, что Ирина не в себе, понимаешь?

— Нет, — Стеша хлопает своими глазами лани в свете фар. Умилительно.

— Она тебе не говорила, потому что ей стыдно. И меня просила не говорить. А я не хотел ставить тебя в неудобное положение из-за чужой тайны.

— Не понимаю… Сегодня она говорила со мной и казалось адекватной.

— Да, вспышки агрессии и гнева у неё бывают редко, но метко. Но не бойся, дорогая, это не наследственное. Тогда бы я тебе, конечно, сказал.

— Какая болезнь заставит человека говорить такое?

Какое? Я уже сам не помню, что именно несла Ира. Допытывалась как обычно, сплю я с женой или нет… Мда.

— Ну это не совсем болезнь. У неё травма после смерти родителей. Она иногда срывается. Появляется что-то типа бредового расстройства. Врач говорит, что так её мозг пытается справиться.

Стеша всхлипывает, на неё сейчас смотреть больно.

Глаза полны слёз и надежды.

— Правда, Мирон?

— Правда.

Глава 8

Бабушка, что взяла меня из детского дома, умерла за несколько месяцев до моего восемнадцатилетия. И дом свой завещала каким-то сектантам. Было очень обидно, я ведь с самого детства заботилась о ней, света белого не видела, даже школу пропускала, потому что у неё постоянно были какие-то дела для меня. Одно время у меня был старший брат. Сводный? Или как это называется? Как называется, когда над мальчиком и девочкой берут опеку, чтобы получать отчисления и нагружать работой? Не знаю, но я звала его братиком.