Капелька Солнца - Ольга Кандела

— Почему так скоро? — спросил я. Мне вдруг показалось, что это очень мало. Но она думала иначе.

— Не хочу обременять тебя.

— Ты меня не обременяешь.

— Мне нечего предложить. Да и в целительстве я не разбираюсь. Какая из меня помощница? — попыталась отвертеться Айрель. Но я-то знал, что дело в другом.

— Так я ведь и не показал ещё ничего. Научишься.

Она шумно выдохнула и улыбнулась виновато. Замолчала, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Ты из дома сбежала? — озвучил свою догадку.

Мне это и раньше приходило в голову. Но сейчас стало ясным, как белый день.

Айрель кивнула.

— Тебя будут искать?

— Возможно.

А вот это уже плохо. Уж не знаю, по какой причине девушка покинула дом, но неприятности со стороны властей или представителей аристократии мне ни к чему.

Я тяжко вздохнул и потёр глаза, раздумывая, как поступить.

— Если хочешь, я могу уйти. Не хочу, чтобы у тебя были неприятности.

Айрель сделала несколько шагов мимо меня, словно собиралась уйти прямо сейчас. Я порывисто развернулся и поймал её за руку, останавливая.

— И куда ты пойдешь?

Она пожала плечами. Не знает.

— Домой ведь не вернёшься?

Опустила глаза. Нет, не вернётся… А я не хочу её гнать. И не хочу отпускать, так и держу за руку, сжимаю мягко, боясь показаться чересчур настойчивым.

— Послушай, ты можешь жить здесь столько, сколько пожелаешь. Места в доме хватает. Если хочешь, можешь помогать мне с больными. Не хочешь, так я не заставляю. Но… — не хотелось этого говорить, но предупредить я был обязан, — если объявятся твои родственники, я не смогу ничем помочь. Понимаешь?

Кивнула, а потом всё так же упрямо заявила:

— Но всё равно, в новолуние я уйду.

Я почувствовал, как Айрель напряглась, и я с сожалением отпустил её руку.

— Почему? — искренне не понимал я. И причем тут новолуние?

— Не спрашивай. Просто так надо.

И я не спрашивал. Больше ни разу.

Часть 1.2

Айрель подвязалась помогать по дому. Готовила, прибирала, собирала инструменты и подготавливала приёмную перед приходом пациентов. Домработнице пришлось дать отпуск. Не то, чтобы я так сильно желал сэкономить, хотя это тоже было не лишним, просто работы для неё вовсе не осталось. Да и лишнее вопросы были ни к чему.

А к Айрель я привязался. Причем сразу и бесповоротно. Хотя, наверно, это случилось еще тогда, в той грязной подворотне. А вот осознал я это только сейчас. Привык к ее постоянному, порой незримому присутствию. Как там говорят, к хорошему быстро привыкаешь? Истину глаголют!

И чем больше времени мы проводили вместе, тем яснее я осознавал, что не смогу её отпустить. Просто не хочу.

А потом меня вызвали. Ночью. В Нижний город. Пьяная драка, ножевое ранение. А денег на приличного доктора нет. А одарённого тем более. Я же порой помогал просто так. Просто потому, что не мог иначе.

Вот и прибежали ко мне. Босоногие мальчишки в рваном тряпье. И, перебивая друг друга, вопили, что папка умирает. С пустяками из Нижнего города ко мне не суются, только в крайних случаях, когда надежды справиться своими силами уже нет. И зря. Чем раньше начинаешь лечение, тем проще побороть болезнь. Каждый раз им это втолковываю. Но всё бесполезно. То ли гордость прийти не позволяет, то ли глупость. А потом бывает уже слишком поздно…

Я собрался не глядя. Оделся, схватил приготовленный специально для таких случаев чемоданчик и направился к выходу.

Айрель поймала меня у самой двери.

— Я с тобой, — сказала она, напяливая поверх платья мой теплый вязаный свитер.

Сначала хотел отказать. Незачем ей на это смотреть: на жизнь нищую, людей грязных и убогих. Но взгляд у неё был столь решительным, что понял — не отступит. Следом за повозкой побежит, но одного не отпустит. Да и мне, если честно, после таких вот тяжелых случаев бывает крайне погано, так что редко когда самостоятельно домой добраться могу, а потому…

— Крови не боишься? — спросил я, лелея слабую надежду, что сама откажется. Но она лишь мотнула головой и вперед меня выскочила в дверь.

Вот ведь дурная девчонка!

Повозка была старенькая, хлипкая, запряженная всего одной лошадкой. И правил её всё тот же босоногий мальчуган, что в дом ко мне заходил. Да только домчали мы быстро. Минут десять, не больше.

Потом была мрачная улица без единого фонаря, ряд кособоких домов, жавшихся друг к другу, словно в попытке согреться. Широкая доска вместо двери и вонючая комната, пропахшая алкоголем и сыростью. Тусклая масляная лампа на столе и бессознательный мужчина посреди комнаты. Его положили прямо на струганные половые доски, подстелив снизу какую-то грязную тряпку, и тряпка эта насквозь пропиталась кровью.

Еще жив. Но силы уходят, стремительно, вместе с алой жидкостью, что сочится из раны в боку.

Привычным движением открыл чемоданчик. Перчатки. Инструменты. Счет на минуты.

Айрель села рядом. Не испугалась. Приготовилась помогать.

Кинул перчатки ей — мне они уже ни к чему. На нитку с иголкой времени нет, а потому придется работать руками.

— Спирт, — бросил через плечо, не задумываясь над тем, что она его отыщет.

Отыскала без труда. На руки мне брызнула и рану щедро обдала.

— Разведи края.

Сделала и даже не поморщилась. Будто целыми днями только с поножовщиной и работает.

Дальше были лишь четкие, быстрые движения. Выверенные, привычные. Нащупать сосуд, пережать, срастить ткань. Следующий, и ещё один. Остановить кровотечение. Отдышаться. Почувствовать, как кончики пальцев покалывает от сочащейся силы. И руки чуть трясутся. Ещё так мало сделано, а уже трясутся. Но силы ещё остались.

А вот пациент, несмотря на остановленное кровотечение, слишком слаб, чтобы выкарабкаться самостоятельно. Слишком большая кровопотеря.

Чувствую, как истончается нить его жизни. Как угасает медленно, но неотвратимо.

Решаюсь.

Ныряю вслед за ним на нижний уровень и пытаюсь ухватиться за тоненькую ниточку жизни. Вытянуть. Не дать уйти. Но она ускользает, словно вода сквозь пальцы. Стремительно приближается к грани и в миг ныряет на нее.

Проклятье!

Теперь у меня есть только вдох. Один вдох, не больше, иначе сам не вернусь в мир живых.

Стремительно набираю воздух в легкие и задерживаю дыхание, падаю вслед за ушедшей искоркой жизни. Ниже, глубже. Вон она маячит где-то на линии видимости. Но мне не дотянуться, не дозваться. Нужно ещё глубже, ещё ниже. Забывая дорогу назад, теряясь в зыбком тумане чужой угасающей жизни.

Ну же! Еще чуть-чуть — и дотянусь. Схвачу за хвост и вышвырну наружу. Обратно. В пока ещё