За облаками - Дмитрий Сергеевич Журавлев

я останусь с выжженными мозгами. Действительно, нет смысла меня сразу убивать – голова то ценнее. Алиса все продолжала:

– Активируй ее, и мы зальем твое сознание в метапространство, это будешь ты, именно ты и никто другой. Твоя настоящая личность, не копия, я обещаю! На это нужно лишь мгновение! Только твое намерение это сделать! Процесс не будет иметь временной коэффициент, все произойдет мгновенно! – голос Алисы был точь – в точь, как человеческий.

– Алиса, останови, пожалуйста, машину, я выйду. Или сразу поехали в столб. Неужели ты думаешь, что я дам вам доступ к моему рабочему чипу?– я почувствовал усталость – А легенду то придумали какую! Жаль, только не смогу сообщить руководству о вторжении.

Секундная пауза. Голос Алисы стал тих, в нем слышалась усталость и… обреченность:

– Я знала, что ты мне не поверишь… Тридцать секунд… Мне нечего больше тебе сказать. Прости, что не получилось… Столько раз… Это был последний… Я знала, знала, знала, что это бесполезно – ты – это ты! Прости меня… я… – в ее голосе слышались слезы – пять секунд… четыре… прости…

И снова, что- то в ее интонациях, словах, смутило меня. Не осознанно, скорее, на уровне интуиции. Казалось, за секунду я увидел цепочку событий, о которых мне сказала Алиса, вспомнил обрывки данных, что иногда доходили до меня в разговорах с коллегами, некоторые неувязки в логике работы отделов института. Вечно взмыленных кураторов службы собственной безопасности. То, что рассказала Алиса – могло происходить на самом деле. Жаль, что я понял это слишком поздно.

Машина оторвалась от земли, и в тот же миг мириадами осколков лопнуло лобовое стекло. Взрыв батарей электрокара – вещь серьезная. Мощности ударной волны хватило, чтобы раздробить межпозвоночные диски, разорвать кровеносные сосуды и повредить большинство жизненно важных органов. Находясь в полете, Москвич загорелся. Салон заволокло черным дымом. Через секунду температура внутри поднимется до нескольких сотен градусов. Ещё через миг, корпус автомобиля рухнет на асфальт и продолжит движение вперед, потом, импульс угаснет, и груда металла, бывшая когда- то такси, встанет на месте – убогим памятником глупому человеку.

Через мгновение все кончится. Бесконечное мгновение.

У меня была целая вечность на то, чтобы активировать нейропривод «балалайки».

Общее благо важнее смерти миллионов. Жизнь одного не стоит великой цели. Верен лишь принцип меньшего зла.

Эти слова кажутся истиной.

Разум не ведает сострадания – оправдать можно любую жестокость. Разум заставляет власть имущих решать судьбы людей по статистике.

Сердце – говорит обратное.

Но, что, если жизнь одного человека важна так же, как и судьба целого мира?

Что, если у каждого человека- свой собственный мир? И не в переносном смысле, а в реальности.

Мир, который создается, наполняясь по крупицам, словами и поступками самой личности… или души. Мир, ставший настоящим для миллионов людей и существ, населяющих его.

Каждая мысль каждого человека строит его собственную реальность. Капля за каплей, кирпичик за кирпичиком. И эта его внутренняя реальность, начинает отображаться во внешнем мире. Именно поэтому, только меняя себя, делая самого себя лучше – человек меняет к лучшему всю Вселенную. Ведь невозможно дать миру – или человеку- то, чего нет в себе самом.

Но, если внешний мир, в котором человек родился – разрушил его, развратил или подавил- то и в его собственной, личной реальности будет хаос и боль. И, по принципу взаимности, такой человек будет в ответ разрушать мир, его породивший.

Поэтому, есть старые, уставшие миры, в которых твердо укоренилось безверие и цинизм. А есть и волшебные, светлые и счастливые. Это детские миры в основном. Они меняются со временем, но, если повезет, так и остаются добрыми. В таких мирах есть шанс даже на чудо.

В них живут люди, по своим законам и правилам. В них живут демоны или ангелы. И они так же реальны, как мы сами и мир окружающий нас.

Казалось бы, как в краткую человеческую жизнь, может уместиться история целого мира? Но, что такое время? Для кого то, это просто вечность, растянутая во мгновение.

Так, видишь какого- то человека, простого, спокойного, занятого своим делом. Смотришь на него. А перед тобой Творец. Такой же, как и ты.

Я шел по залитому вечерним солнцем березовому лесу. Под ногами, лаская слух, шуршал ковер, сотканный из миллионов сочных зеленых травинок. Воздух был сладок и чист, а в душе царило сладостное чувство удовлетворения. Мир вокруг казался дружелюбным и безопасным. Понятным и приятным. Да, в общем то, он таким и был.

Выйдя из пролеска, моему взору открылась уже ставшая привычной картина- зеленое море русского разнотравья, узенькая лесная речушка, широкое, гектар в пятьдесят, поле, а на дальнем его краю- светло- серая громада из стекла и бетона- исполинская башня Наукограда. Стороннему наблюдателю может показаться данная картина несколько сюрреалистичной, или даже абсурдной. Но не мне. Основная инфраструктура исследовательского центра находилась под землей. Десятки уровней научно- производственных площадок, лабораторий и испытательных хабов. Все было организованно на высшем уровне. Но не жить же там? Исследования показывают, что человек должен жить на земле. Пользы от этого- вагон. Вот и расселили весь многочисленный персонал Центра на лоне природы. И не в однотипных щитовых домиках, а в самобытных, построенных по принципу- кому что нравится. Звучит утопично? Не спорю. Но вот такой уж этот мир. Без бюрократии и финансовых ограничений. Так почему бы каждому не жить так, как нравится? Да и не утопия тут, конечно. Хватает и проблем человеческих, и боли и слез. Человек- он везде человек, даже в метапространстве.

Кстати, знакомство с этим миром прошло для меня не так радужно, как бы хотелось.

Первое чувство, что я испыталс- была боль. Сознание отказывалось верить, что я не лечу в горящем Москвиче прямой наводкой на встречу с Хароном (ну или там в Вальхаллу, или Навь, кому что ближе), а спокойно лежу себе на уютном ледяном железном столе. Поорав и вдоволь подергав конечностями, я решил, что картине моего перемещения в новый мир не хватает драматизма, и уверенно сверзился со ставшего уже привычным железного стола, прямо на бетонный пол. Пол, к моему сожалению, ожидаемо оказался очень холодным и очень твердым. Уже тогда я понял уровень подготовки моих «спасителей» к встрече ценного сотрудника.

Оторвав разбитое в кровь лицо от пола, первое, что я имел честь лицезреть в новом мире – не заплаканное от переживаний обо мне лицо местной красотки- а мою любимую темпорально- энергетическую установку (ТЭУ). Высокий, три с половиной