Проблемный мужчина (ЛП) - Хиггинсон Рейчел

Мне бы хотелось сказать, что поскольку мы так долго работали вместе, я знала о нём всё. Но, по правде говоря, Уайетт всегда был закрытым, загадочным, и немного козлом. Конечно, до того, как он стал моим боссом, мы даже немного дружили. Но он был из того типа парней, которые не раскрывали свои карты. И это имело смысл, потому что было бы довольно отстойно сначала завести друзей, а потом быть вынужденным пырнуть их ножом в спину, взбираясь по служебной лестнице.

Со мной он держался абсолютно холодно, вероятно, чтобы не испортить нашу дружбу. По крайней мере, мне так хотелось бы думать. Я была единственной, кто мог конкурировать с ним на кухне. Я была его главным конкурентом. Поэтому он держал дистанцию, и поэтому он всегда избегал или игнорировал меня. Или рявкал на меня в текстовых сообщениях.

Но каким бы конкурентом я ни была, он имел кое-что, чего не было у меня, и что резко продвинуло его вперёд в карьере. Связи в индустрии. И у него не было проблем с тем, чтобы использовать их.

В итоге ему это окупилось. Киллиан Куинн, награждённый мишленовской звездой, победитель конкурса Джеймса Бирда, и бывший шеф-повар "Лилу", назначил Уайетта своим преемником. Это отодвинуло Уайетта ещё дальше за пределы моей орбиты.

И вот он был уже далеко-далеко наверху. А я всё ещё барахталась где-то внизу, исправляла его ошибки и позволяла ему присваивать себе мои успехи.

Весь кулинарный мир открыто сочувствовал судьбе "Лилу" после ухода Киллиана. Но Уайетт был более чем счастлив занять его место, которое было явно слишком крутым для него, и забрать себе всю славу.

Большую часть времени я видела его раздражённым. И сложным. И грубым. Если честно, я была такой же. Особенно с ним. Но когда он вёл себя вот так — словно неожиданная гроза, с метанием молний и грохочущим громом — даже мои колени дрожали.

— У неё дела с Эзрой, — ответила я, намеренно упомянув нашего босса. — Я сказала ей, что прикрою её.

— Ты не отвечаешь за её рабочее место, — зарычал он. — Теперь ты потратишь в два раза больше времени, чтобы закончить всё, прежде чем пойти домой. Это значит, что и мне придётся задержаться, чтобы удостовериться, что ты хорошо сделала свою работу. И Бенни придётся задержаться, чтобы снять кассу. И Энди придётся остаться, потому что он не может делать свою работу, пока ты не закончишь свою. В следующий раз, когда захочешь помочь своей подруге, подумай обо всех остальных.

Видите? Раздражённый. Сложный. И определённо грубый.

— Либо ты можешь убрать её рабочее место за меня. И тогда никому не придётся оставаться. Это всем выгодно.

Он шагнул в мою сторону. Я знала, что это подсознательная реакция на мой подкол, связанная с его мыслимым желанием убить меня. Он определённо хотел меня задушить. Но он, конечно, не сделал бы этого — по крайней мере, не при таком количестве свидетелей. Но он явно этого хотел.

— Что прости?

— До того, как тебе подняли зарплату, это была и твоя работа, Шоу. Или ты не помнишь? — я отказывалась называть Уайетта шефом.

Это было его законное звание, заслуженное тем положением, которое он занимал. Но я не могла заставить себя произнести это слово. И это выводило его из себя больше, чем что-либо из того, что я говорила или делала.

Мускул на его лице дёрнулся, и я насладилась этим проявлением ярости, которое всегда выдавало его. Мне нравилось бесить его. Но у него также была до абсурда привлекательная линия подбородка и она классно смотрелась, когда он был рассержен.

Хорошо, после всего того, что я про него рассказала, это звучит как безумие. Но Уайетт был одним из тех людей, который оставался очень привлекательным, несмотря на то, как сильно его ненавидели.

Иногда, когда вы узнаете кого-то и оказывается, что у него уродливая личность, он сам становится уродливым, если вам приходится долго с ним общаться. Но Уайетт был совсем не таким. Чем больше я его узнавала о нем, тем больше я не могла устоять перед ним. И вот теперь он выглядел таким невероятно привлекательным, и ничто не могло отменить этого.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он был высоким, не меньше чем метр восемьдесят, и хотя он был довольно худым — вероятно, это связано с высоким ростом (этот аспект был мне совершенно не знаком) — он был очень хорошо подтянут. Я имею в виду, что мышцы были у него повсюду. Длинные, крепкие, упругие мышцы обвивали всё его тело в виде выразительных бугорков и выпуклостей.

Его волосы были искусно уложены в хипстерском стиле. По бокам всё было выбрито, а более длинные волосы на макушке были зачёсаны на бок. Его глаза были карими, цвета растопленного молочного шоколада.

И ещё у него были татуировки. Они начинались от запястьев, тянулись до бицепсов и покрывали всё тело Уайетта спереди и сзади. Татуировки даже поднимались по его шее, что добавляло индивидуальности его и без того яркой личности. Всё его тело было произведением искусства. И мне очень хотелось нарисовать или сфотографировать его. Или пройтись по нему языком.

Он был всем тем, что мне не надо было хотеть, любить или замечать. И это даже не из-за татуировок. И даже не из-за пирсинга, который он снял, когда его повысили. Мне следовало избегать этого парня из-за того, какими разными мы были и из-за того, как сильно мы друг друга ненавидели.

Наше соперничество продолжалось годами, и если я чему-то и научилась за это время, так это тому, что он не поменял своего мнения обо мне. Ни разу. Если он решил что-то, это было навсегда. И он уже давно решил, что я ему не нравлюсь.

И мне было этого достаточно, чтобы держаться от него подальше и не раскрывать рот.

Но у Уайетта было такое тело и такой характер, которые не могли не привлекать внимания. И также как и все остальные я ничего не могла с этим поделать. Он заходил в кухню, и мы все сразу же вставали по стойке смирно, разглаживали форму и сосредотачивались на нашей работе. А когда он выходил, мы выдыхали с огромным облегчением.

Потому что, каким бы красивым не был этот мужчина, на кухне он был диктатором. Мозгами я понимала, что это правильно. Это была его территория. Он был капитаном своего корабля. "Лилу" жила и умирала по его приказу.

Часть меня даже завидовала тому, как безупречно он со всем управляется. Его решения были выверены и продуманы. Он занял место Киллиана и ни разу не дрогнул. Даже если он принимал не самые лучшие решения, с моей точки зрения, он никогда не выказывал сожаления или слабины. Он почти никогда не показывал эмоций.

За исключением гнева и раздражения. Которые обычно были адресованы мне.

Как вот сейчас.

— Я помню, Кайа, — его голос сделался низким. По моим рукам, спине и шее побежали мурашки. — Ты в курсе, что это больше не моя работа?

Я сглотнула комок негодования. Он знал, что я метила на его место. И если бы у меня было чуть больше времени показать себя, я бы могла неплохо за него побороться. Но Киллиан ушёл так неожиданно, что у меня даже не было шанса попытаться. В один момент я мечтала, как "Лилу" станет моим, и Эзра Батист, самый главный ресторатор в городе, наконец-то наймёт женщину на место шеф-повара, и на следующий день Киллиана не стало. И мне пришлось начинать всё сначала и наблюдать за тем, как эта вакансия никогда не будет открыта. По крайней мере, не в ближайшем будущем.

И всё из-за этого мужчины.

Из-за этого заносчивого, противного шеф-повара, которого я должна была называть своим боссом.

Удерживая тяжёлый взгляд Уайетта, хотя мне и очень хотелось отвести глаза, я кивнула:

— Это невозможно забыть. Ты постоянно нам напоминаешь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Напоминаю тебе, — возразил он. — Ты единственная на этой кухне, кто умудряется забыть, что я здесь главный.

Кухня замолкла, так как мои коллеги повернулись в нашу сторону и наблюдали за разворачивающейся драмой. Им нравилось, когда мы перепирались. Им нравились интриги и слухи, которые были с этим связаны. Но больше всего им нравилось, что гнев Уайетта направлен на меня, а не на них.