Князь Пушкин - Сергей Александрович Богдашов

Вот это совсем другое дело. Сколько книги не читай, а вживую посмотреть, как и что другие Формирователи сделали, куда как наглядней. Изучал я перл недолго, меньше минуты. То же самое Движение, но запущенное наоборот. Тонкостью работа не блещет, на за смелость идеи можно многое простить.

— Полагаю, перл даёт эффект холода, и очень похоже, что завязан он изначально был не на вас, — возвратил я графу кольцо.

— Так и есть, — чуть скривил он губы, — Перл наследный, а для меня такой никто делать не берётся. Очень обидно, знаете ли. Я к своему привык и работать с ним научился вовсе даже неплохо. Вот только он у меня дай Бог, если в полсилы работает.

— Думаю, я бы смог вам помочь. Вопрос лишь в том, о каком размера перла мы говорим и в какие деньги вы рассчитываете уложиться. И ещё, вы не могли бы показать мне перл в работе? Так его лучше можно понять.

— Здесь? — насмешливо оглянулся Заводовский, — Как вы это себе представляете.

— Любезный, — щёлкнул я пальцами, подзывая официанта, — А принеси-ка нам шампанского. Лучшего, что у вас есть. Только в ведёрко с водой лёд не клади. Мы сами его сейчас сделаем.

— Наш человек! — взорвался смехом граф, довольный моей находчивостью, — А про заказ перла мы с вами обязательно поговорим, но попозже. Сегодня я немного не в том состоянии, чтобы серьёзные вопросы обсуждать.

А неплохо я в ресторан сходил!

И перл заморозки изучил, на который у меня большие планы, так как с кровью заказчиков придётся работать, а крови особый температурный режим нужен, и про себя информацию вкинул в тот круг «золотой молодёжи», куда мой Пушкин пока не вхож.

Моё благостное настроение испортил отец, которого я встретил по пути в свою комнату.

— Александр, ты пил? Посреди бела дня? Иди-ка проспись, а завтра мы с тобой серьёзно поговорим, — довольно грозно начал он вещать во всеуслышание, в ответ на что я лишь фыркнул и дальше прошёл.

Представляю, какой грандиозный скандал они мне с маман завтра закатят, когда узнают и про дуэль, и про то, что я со службы уволился. А в том, что они узнают, я нисколько не сомневаюсь.

Петербург только с виду большой город, но в нём все про всех знают.

Глава 2

В тысяча восемьсот семнадцатом году в России было положено начало новой банковской реформы. На базе учётных контор при Ассигнационном банке был создан новый Государственный коммерческий банк. При его организации также был создан Совет государственных кредитных установлений, началась подготовка реорганизации Государственного заёмного банка.

Предполагалось, что банк будет осуществлять следующие операции: хранение вкладов в слитках золота, серебра и в иностранной валюте; международные трансферты денежных вкладов; приём вкладов с начислением по ним процентов; учёт векселей; ссуды под товары.

Об этом наперебой писали газеты, которые я в последние дни покупал чуть ли не пачками.

Да, терзает меня информационный голод. Привык к тому, что всё можно узнать в несколько кликов компьютерной мыши и просто бешусь порой, оттого, как здесь всё плохо с информацией.

Тульпы тоже буксуют, зачастую сами не зная, насколько они уверены в даваемых ими советах.

О том, что за обеденным столом меня поджидает не только отец с матерью, но и дядя, мне подсказала Арина Родионовна.

Так что на завтрак я вышел подготовленным: с пачкой газет, кожаной папкой с листами, карандашом за ухом и простенькими костяными счётами.

Родичи окатили меня ледяными взглядами и молчанием. По их мнению, это должно было меня впечатлить и правильно настроить на предстоящие воспитательные меры.

Молча положив всё принесённое рядом с собой, я со вкусом предался чревоугодию, полностью игнорируя похоронный вид отца, дяди и матушки.

— Ну, и что ты нам скажешь, Александр! — первым не выдержал отец, когда я со вкусом начал обгладывать вторую утиную ножку.

— Утка удалась, — ответил я коротко и по делу, нацеливаясь на крылышко, и крайне сожалея, что у утки не четыре ноги, иначе я бы любил её в два раза больше.

— Я про твоё вчерашнее поведение.

— А что с ним не так. Я работаю. И вчера был очень неплохой день.

— Интересно, кем же ты работаешь? Мне вот сказали, что ты со службы уволился. Представляешь, какая интересная новость! — постарался удивить меня отец тем, что я знал лучше него.

— Так я всё верно тебе сказал. Работаю, сам на себя, а не служу, что тут непонятного? — хладнокровно принялся я за крылышко, ища глазами подходящий соус на столе, который сейчас вовсе бы не помешал.

Не, не нашёл. Проблема пока здесь с соусами, если нет повара — француза. Зато груздочки солёные в сметане — вот они. Не совсем в тему, зато объедение такое, что сил нет отказаться.

— Ты в дуэли участвовал! — прогремел отец.

— Да какая там дуэль. Кюхельбекеру каблук отстрелил, на этом вся дуэль и закончилась, — хрустнул я грибочком, зажмуриваясь от удовольствия.

— Интересно, на какие же деньги ты вчера напился?

— Представь себе, на свои. И даже вовсе не на те, которые маман копила, чтобы с дядя мне их «на орехи» передал, когда он меня в лицей отвозил. Он ими тогда свой долг закрыл в масонской ложе, где они каждую неделю пышные банкеты устраивают и пустопорожней болтовнёй страдают. Надеюсь, вернёт сегодня. Лёвке бы карманные деньги точно не помешали, — спокойно вбил я клин в лагерь оппонентов, разделывая крылышко.

— Василий Львович, это правда? — побледнела матушка, поворачиваясь к брату отца.

— Э-э-э, видите ли, забывчивость у меня порой случается…

Хрясь! Влепила маман Василию звонкую пощёчину.

Хех. Наших кровей Ганнибалочка! От слова до дела один шаг.

— Александр, ты понимаешь, что глядя на твои поступки я могу тебя лишить наследства! — попытался отец вернуть предполагаемое судилище на запланированные рельсы, делая вид, что только что ничего необычного не произошло.

— Серьёзно? И ты готов дать честное слово, что потом ко мне не будет никаких претензий? Уже интересно, — облюбовал я для себя половинку варёного яйца, где вместо желтка были взбитые сливки и несколько крупинок чёрной икры.

— Что значит — претензий? — чуть сбавил отец трагический пафос подготовленной им сценки.