Гвардейцы в боях - Нестор Козин

— Иди, внучек, сюда, мы скоро к маме приедем.

— Бабушка, где мама? — не успокаивался мальчик.

Женщина рассказала, что едут они с Западной Украины, что девочка — ее внучка, а Коля — сын соседки, которая при бомбежке была тяжело ранена. Где она сейчас и жива ли — неизвестно. Вот и взяли Колю с собой. Будет за внука. Есть в эшелоне родители, которые при бомбежке детей потеряли.

Война! Сколько убитых, раненых, покалеченных, обездоленных, осиротевших! А сколько еще будет?

На каждой станции и местные жители и эвакуированные встречали наш эшелон, если нельзя сказать — с открытой радостью, то уж во всяком случае с посветлевшими лицами. В нас они видели надежду на отпор врагу.

— Вы уж, милые, остановите этих супостатов, — напутствовали нас женщины со слезами на глазах. — Изверги они да и только. Освободите нашу родную землю от них.

В ответ красноармейцы клялись отомстить врагу, избавить народ от мучений. В каждом из нас росла и крепла ненависть к поработителям, мы готовы были в любую минуту вступить в смертельный бой.

Мы не раз видели слезы на глазах раненых. Это они приняли на себя первые удары гитлеровских полчищ. И теперь сожалели не столько о том, что они покалечены, сколько о том, что многие из них уже не смогут снова встать в строй, чтобы бить врага. Больно видеть плачущего мужчину, горько сознавать, что он теперь бессилен.

Не успели мы прибыть на конечную станцию Вязьму для разгрузки, как на эшелон налетело звено штурмовиков противника. Наши счетверенные зенитные установки с ходу вступили в бой.

Многие здания были уже разрушены, повсюду виднелись воронки от бомб. Значит, уже не раз здесь побывали стервятники. Добро, созданное десятилетиями и веками, в один миг превращалось в обломки и пепел. Вот оно — истинное лицо фашизма, людей, именующих себя высшей расой.

В тот же день батальон выступил в направлении Вязьма — Дорогобуж в район сосредоточения. На пути видели картины бедствий и разрушений еще более печальные, которые усиливали ощущение горечи и чувство ненависти к врагам. По обочинам дорог — поток гужевого транспорта, скопление бегущих с тележками, узелками и мешками. На лицах ужас и растерянность. Вот на руках забинтованной женщины плачет ребенок. Вдоль дороги на бреющем полете проносятся «мессершмитты», поливая беззащитных людей длинными пулеметными очередями. Снова раненые и убитые. Вокруг угнетающий гул, шум, крик.

На десятиминутном привале к нам подошел, опираясь на палку, старик.

— Слава богу, не все двигаются на восток, есть люди, которые с оружием в руках идут на запад. Может, и наступит этому разбою конец. — Помолчал и пошел дальше.

На левом берегу Днепра, чуть западнее Дорогобужа, где нашей дивизии предстояло занять оборону, работы по созданию оборонительного рубежа велись круглосуточно. Тысячи женщин, девушек, подростков трудились, не считаясь ни со временем, ни с усталостью. Немецкие самолеты бомбили их день и ночь. Люди укрывались в только что вырытых ими траншеях и окопах и снова брали в руки ломы, кирки и лопаты, едва затихал гул самолетов. Этот участок фронта считался одним из решающих: предполагалось, что немцы нанесут главный удар именно в этом направлении: Смоленск — Вязьма— Москва.

Время торопило нас. Но не дремал и враг: самолеты противника не раз появлялись над этой местностью, фотографировали. Один из них был подбит в первые же дни. Боец 9-й стрелковой роты Петр Иванович Чепкасов, проживающий ныне в алтайском селе Первомайском, рассказывал: «Когда вошли в горящий Дорогобуж, над облаками пыли и дыма пикировало три бомбардировщика противника. Красноармеец нашей роты, родом из Солтонского района, положил свой ручной пулемет на плечо товарища и открыл по ним огонь. Вскоре один самолет загорелся и, резко снижаясь, пошел в западном направлении».

Итак, свой боевой счет батальон открыл.

В середине июля 24-я армия[2], в состав которой входила и 107-я стрелковая дивизия, заняла оборону на линии Оленино — Белый — Дорогобуж с задачей не допустить прорыва противника в направлении Смоленск — Вязьма. Работы по строительству и укреплению оборонительных рубежей в 150-километровой полосе начали вестись еще до подхода соединений армии. Здесь самоотверженно трудились трудящиеся Москвы, Смоленской и Калининской областей. С выходом на этот рубеж дивизий работа значительно ускорилась, и к 14 июля строительство в основном было завершено.

Противник рвался к Москве, стремясь до наступления холодов разделаться с нашей столицей. Правее 24-й армии на линии Осташков — Ржев оборонялась 30-я, левее — от Ельни до Брянска — 28-я армия.

10 июля танковые и моторизованные соединения противника из районов Витебска и Орши вышли к Смоленску. У стен древнего русского города началось одно из крупнейших сражений, которое длилось без каких-либо пауз два месяца. До десятка и более крупнейших атак противника отбивали в день войска Западного фронта, а нередко и сами переходили в контрнаступление, нанося противнику большие потери. После ожесточенных боев танковые дивизии противника обошли 20-ю армию и 16 июля захватили южную часть Смоленска. А через три дня вражеская группировка, вытеснив из Ельни 19-ю дивизию 28-й армии, заняла город. Угроза прорыва вражеских войск к Москве возросла.

Чтобы избежать внезапного удара со стороны противника, 107-я и другие дивизии 15 и 16 июля силами разведывательных батальонов вели активную разведку в северо-западном, западном и юго-западном направлениях. 16 июля наш батальон, подкрепленный артиллерийским дивизионом капитана В. П. Дубкова, получил приказ командира 107-й дивизии Павла Васильевича Миронова выступить по маршруту Дорогобуж — Городок — Быково — Ельня, войти в соприкосновение с противником и захватить пленных, чтобы через них узнать о намерениях противника. По маршруту главных сил батальона была выслана разведка — головная походная застава в составе 9-й стрелковой роты лейтенанта М. В. Заики, взвода пулеметной роты младшего лейтенанта Соколова, взвода 82-миллиметровых минометов лейтенанта Журавлева.

Мне и личному составу батальона, за исключением командира дивизиона капитана В. П. Дубкова — участника боев против японских самураев, предстояло принять боевое крещение. Получив задачу, я думал, как выиграть этот бой и тем самым создать уверенность у бойцов в будущем. Мне было ясно, что успех в известной степени зависит от того, как я организую бой. Значит, необходимо самому все видеть, чтобы руководить.

Прошли 8—10 километров. Получаю первое донесение командира взвода разведки лейтенанта В. Чеснокова: впереди в березовой роще обнаружено до роты пехоты, бронемашина, два противотанковых орудия противника. Было ясно, что перед нами усиленная рота противника, ожидающая подхода главных сил.