Правовое регулирование векселя в российском гражданском праве - Владислав Уруков

Договорная теория Савиньи была развита в работах Бруннера, Унгера, Голстшмидта и др. Так, по мнению Бруннера, юридическая сделка возникает не с момента изготовления документа, а с момента традиции: «Tradito facit logui chartam», т. е. вексель, хотя и был подписан векселедателем, не устанавливал обязательства. Таким образом, для того чтобы вексель порождал какое-либо обязательство, необходимо принять его противной стороной. Юридическое действие векселя начинается только с переходом в чужие руки. Как полагал Унгер, бумаги на предъявителя суть литеральных контрактов современного права, дальнейшая передача которых совершается на основании новации с переменой личности кредитора.

Как подчеркивает Н. О. Нерсесов[22], в отличие от договорной теории сторонники одностороннего обещания склонялись к мнению, что ценные бумаги возникают благодаря односторонней воле должника. Последний изготавливает бумагу, подписывает ее и таким образом создает новую ценность, которая наступает лишь с переходом документа в руки другого. Один из основоположников этого учения – Кунце – обосновал тезис о том, что документ, ценная бумага получают юридическую жизнеспособность благодаря односторонней воле должника. Таким образом, документ как таковой считается действительным благодаря воле должника, односторонне в нем выраженной, но практическое действие его парализовано до тех пор, пока он не перейдет в руки приобретателя[23].

Обобщая теорию одностороннего обещания, Н. О. Нерсесов[24] на основе работ Иеринга и других немецких ученых обращает внимание на следующее: все существующие в германской юридической литературе мнения по данному вопросу соответствуют одной из двух приведенных теорий (договорная теория, теория одностороннего обещания) и различаются между собой лишь в частностях. Иеринг утверждает, что бумага на предъявителя есть лишь юридически обеспеченное средство к установлению обязательства. Владелец бумаги находится относительно обязательства в таком положении, как делаторий (наследник по закону) относительно открывшегося наследства, оба имеют право приобретения: в одном случае это право передавамое, в другом – нет. Как тестаментарный наследник (наследник по завещанию) в римском праве мог вступить во владение через посредство своего раба, так и владелец бумаги на предъявителя данного обязательства – через посредство бумаги. Главное положение Иеринга о том, что владение документа не заключает еще в себе какое-либо право, а есть лишь средство к установлению такового, является неподтвержденным. Напротив, право требования по документу возникает именно с момента приобретения самого документа. Беккер, указав слабые стороны договорной теории, уточняет, что всякий владелец бумаг на предъявителя не имеет никаких отношений с предшественниками, от которых получены данные бумаги; свое право владелец получает не от предшественника, а от самой бумаги. Следовательно, право требования здесь связано с бумагой. Анализируя взгляды Штейна, профессор Н. О. Нерсесов пришел к выводу, что с бумагами на предъявителя появилось новое юридическое понятие – абсолютная обязанность, в противоположность абсолютному праву. Как уполномоченный субъект абсолютного права в случае нарушения своего права имеет исковую защиту против всякого, так и в бумагах на предъявителя должник принимает на себя абсолютную обязанность против всякого. Из абсолютного права возникают различные активные притязания против обязавшегося[25], которые заставляют его выполнять обещания. Эта абсолютная обязанность есть первоначальный источник дальнейших обязанностей.

Как указывает Н. О. Нерсесов, представителем четвертой точки зрения является Carlona, стоящий вне указанных теорий. По его мнению, для окончательного изготовления документа необходимо прибавить еще «нечто». Это «нечто» заключается в договоре передачи («Begeburgi vertrag»), а не в выпуске его обращения («Emissin»), не в добросовестном приобретении права собственности на изготовление документа со стороны легитимированного к тому лица.

Заключающаяся в документе обязательственная воля юридически устанавливается как неизменяемая лишь с того момента, когда третье лицо приобретает право собственности на документ. Согласно мнению большинства юристов, к этому моменту приурочивает он и свойство кредитора. Кредитором по бумаге на предъявителя считается тот, кто является собственником бумаги.

По словам Н. О. Нерсесова, вышеназванные теории и взгляды авторов на юридическую природу ценных бумаг, в том числе на вексель, имеют существенные недостатки. Так, Бруннер[26] («договорная теория») не различает два момента в ценных бумагах: возникновение и приобретение прав по ним[27]. Традиция необходима для второго, а не для первого. Критикуя позицию Унгера, Н. О. Нерсесов подчеркивает, что по его договорной теории последний владелец документа может потребовать исполнения по нему, если докажет правильность всех предыдущих передач. Но так как это трудно сделать, то со стороны предъявителя документа достаточно сослаться на добросовестное владение, указывая как бы на заключение им договора с предшественниками, следовательно, и на правомочие его требования к исполнению. Таким образом, Унгер, видя затруднения в договорном характере бумаг на предъявителя, старается обойти их, прибегая к произвольным предложениям[28].

Как отмечает Н. О. Нерсесов, мнение Иеринга отличается больше оригинальностью, чем основательностью. Главное утверждение Иеринга о том, что владение документа не заключает еще в себе какое-либо право, а есть лишь средство к установлению такового, является голословным. Наоборот, право требования по документу возникает именно с момента приобретения самого документа, а процитированное мнение Беккера полностью отрицает основные моменты гражданских правоотношений. Предлагаемое Штейном понятие абсолютной обязанности – понятие новое, но оно ничего общего с правом не имеет. По мнению Н. О. Нерсесова, в области права не может иметь место абсолютная обязанность данного лица как понятие чисто этическое. Нельзя представить себе человека, к которому всякий мог бы обратиться с правом требования. Тезис Carlin, что должник может исполнить обязательства всякому предъявителю, но в то же время обязан исполнять его только собственнику документа, заключает в себе логическое противоречие. Предоставление должнику права требовать на свой риск доказательства легитимаций от предъявителя документа идет вразрез с жизненными целями бумаг на предъявителя.

Следует констатировать, что цивилисты дореволюционной России неоднозначно подходили к теории возникновения векселя как ценной бумаги. Одни авторы твердо стояли на позиции договорного характера векселя, другие считали его обязательством, вытекающим из одностороннего обещания.

Например, профессор Г. Ф. Шершеневич определяет вексель как одностороннее обязательство, основанное на договоре и выраженное в письменной, строго определенной форме[29]. Но в литературе того периода из всех теорий о природе ценной бумаги доминировала теория одностороннего обещания или односторонней воли, согласно которой выдавший обязан, потому что он создал бумагу[30]. Одним из основных сторонников этой точки зрения и был профессор Н. О. Нерсесов, который сформулировал вывод о том, что бумаги на предъявителя (а выдача бланкового векселя равносильна выдаче ценной бумаги на предъявителя) – суть одностороннего формального обязательства, циркулирующего в обороте, подобие реальных вещей[31]. Как справедливо указывает профессор Б. Б. Черепахин в труде «Юридическая природа векселя и Положение о векселях 1922 года», «все многообразие теорий, предложенных для разрешения этого вопроса, при всем их расхождении, может быть сведено к двум основным направлениям, с большими или меньшими модификациями в пределах каждого из них: теории договорной и теории одностороннего волеизъявления. Представители последней, в свою очередь, расходятся между собой в деталях, сходятся в признании односторонне-сделочного характера векселя: это теория креации (создания), теория эмиссии (выпуска), передачи и уступки (Begebungs – oder Aushandigungstheorie), теория добросовестного приобретения (Redlich – reitstheorie) и другие»[32].

К сожалению, мы должны констатировать, что после революции и до настоящего времени вопросы возникновения и происхождения векселя, юридической природы векселя и вексельного обязательства не являлись предметом самостоятельного исследования советских, постсоветских ученых-правоведов, вследствие чего названная проблема не нашла достойного отражения ни в науке, ни в литературе. В изданных в последние годы в России произведениях по векселистике авторы в редких случаях рассматривают договорное происхождение векселя (основываясь на произведениях Г. Ф. Шершеневича, теории Савиньи), и, как правило, их выводы учитывают взгляды на вексель как одностороннюю сделку или как одностороннее обещание, основанные на произведениях Н. О. Нерсесова, Кунце и др.