Пустые головы - Вадим Молодых

– Да нет… Здесь и не было никого… Мы, как приехали, осмотрели и всё… Вас вызвали… Труп ведь…

– Н-да-а… Труп… Самоубийца, по всем признакам, – медик говорил явно не то, о чём думал.

Участковый видя, что его присутствие уже вовсе необязательно, что он смущает и даже мешает умникам осмысливать их профессиональную неясность, вышел за дверь. Но так, чтобы не только слышать, но и видеть, по возможности, происходящее.

Судмедэксперт повернулся в сторону криминалиста – как раз лицом к Антону. По его скользящему взгляду, по сползшим на переносицу криво сидящим очкам Малой ещё раз удостоверился в справедливости своих переживаний. Медик поправил очки и как будто стряхнул оцепенение, вслух продолжив молчаливый до этого, но понятный обоим разговор:

– А вы знаете, я не удивлён!

И даже кивнул головой, подбадривая сам себя, и улыбнулся.

– Чему? – криминалист театральничал, но врать не умел, или недоумение не позволяло.

– Бросьте! Ведь вы осматривали труп… И не могли не обнаружить…

– Что?

Антон мысленно подбадривал медика: мол, давай, не мямли, скажи это вслух!

– Что, что… Неясности, скажем так…

Судмедэксперт снова отвернулся к покойнику. И задумчиво добавил:

– Необъяснимости…

И мгновенно повернулся обратно и резко наклонил голову к сидящему эксперту:

– Вы потому и уйти хотите побыстрее, молодой человек, что не знаете, как это объяснить. Так ведь?!

Его горячечный тон выдал в нём человека бывалого в своём теперешнем беспокойстве. Опытного… Но только в переживании, а отнюдь не в объяснении – потому и горячился! Однако и такой неполноценный, вроде, опыт обеспечил уже какую-никакую привычку к необъяснимости, и судмедэксперт, высказав новичку издевательскую претензию, мол, «нечего тут дурака включать», сразу же остыл и заметил спокойным теперь тоном:

– Я уже сталкивался с таким… И не раз…

И пауза… Сугубо психологического свойства – чтобы тот, кому она адресована, дозрел в своём нетерпении и сам начал спрашивать. Но спрашивал ли тот – было не видно. А вот Антон спрашивал! Но только в мыслях, умолявших: не тяни, дескать, продолжай.

– Малой! – немую сцену перебил зов из прихожей старшего в дежурной следственно-оперативной группе. – Мы закончили… Если хочешь, подвезём. Спускайся к машине.

Напоследок Антон увидел, как судмедэксперт невольно скорчил издёвку на лице, адресованную криминалисту – теперь в улыбочке, даже поклончик обозначил с пристуком каблуками и жестом, указующим на дверь. И сразу же развёл руки в показном сожалении, мол, что поделаешь – служба есть служба. Он явно пожалел, что невольно выдал себя в своём знании, и теперь был рад прекращенному объяснению. Даже отвернулся демонстративно и опять склонился к трупу. Рандеву на мистическом поприще не состоялось. Шабаш! Честь имею…

Глава 3

Случаются дни богатые на события, а случаются наоборот. Причём оценка дней даётся человеком не в абсолютном, количественном, значении происходящих событий, как это бывает в полицейских сводках происшествий за сутки, а в сугубо относительном – в виде затраченных эмоций. Закончившийся утром вчерашний рабочий день выдался для Малого богатым, как никогда. И в абсолютном плане – участок как с цепи сорвался в плане житейско-конфликтных ситуаций, и в относительном – эмоции, связанные с самоубийством затмили всю суетливую дрянь так, словно её и не было вовсе. Антон даже забыл на время, что сутки уже на ногах…

После суточного бдения всякий нормальный человек думает о сне. И даже обманутый наступившим утром организм привычно бодрствует только до поры – пока не «сообразит», что новый день начат-то без привычного ночного перерыва-забытья, и, по сути, продолжается ещё вчерашний день, только опять сменивший темноту на свет. Организм, будучи не в силах разобраться со сбоем в смене света на тьму и наоборот, начинает-таки требовать своего – привычного чередования сна с явью. Человек должен поспать! Пусть даже с утра…

Но это – нормальный человек. Антон же по собственным ощущениям перестал быть таковым. Он, вернувшись домой, механически, как робот, умылся, позавтракал (или поужинал, по мнению своего организма? – неважно!), разделся и лёг, однако возбуждение не то что заснуть – даже глаза закрыть не давало. Он словно бы слышал жужжание мыслей в своей голове. Но их было так много, и все они были такие быстрые – как простые нервные импульсы, что уловить хотя бы одну из них, осознать её и развить до чего-то понятного сознанию не удавалось. В конце концов Антон под ощутимый пульс в висках стал думать именно об этой невозможности. Потом – о неорганизованности своего мышления, о неспособности им управлять. Затем – о способах избавления от этого дефекта. А какие способы есть? Н-ну-у… Например, шахматы… Давненько не играл с достойным соперником… А где он, этот достойный соперник? Э-эх, ладно щахматы… Сейчас бы пулю расписать!.. Неспешно… В прошлый раз этот несёт и несёт бубей!.. В итоге без двух остался… Музыка ещё какая-то дурацкая играла… Хоть и тихо, но всё равно раздражала. А что тогда играло? Этот… Как его… Ну-у… Уснул. Организм, не перегруженный пока негативным жизненным опытом, моменты и мизансцены которого ещё не наслоились друг на друга в воспоминаниях, доводящих нервы до необходимости в снотворном, взял своё.

Проснулся бодренько. Снов не помнил… Может и не было их… А если и были, то не запомнились. Напрягать же мозги в восстановлении картинок из сна не было времени – Малой был приглашён в ресторан на банкет по торжественному случаю.

Антон очень чётко улавливал в себе двойственное чувство по этому поводу. Первая грань была безусловно оптимистичной – поход в кабак, праздник, веселье. В ощущениях была даже не важна суть праздника – представлялась простая картинка: красиво выставленная выпивка-закуска, нарядные люди, в числе которых обязательно свободные женщины. Раскрепощённое знакомство, танцы… Впрочем, танцы как таковые Антон не любил и находил в самом процессе танцев по пьяни много комичного… Но! Никуда не деться – ритуал. Ничего лучше, чем потоптаться с понравившейся дамой под звуки дежурной «Ах, какой женщины!», для уплотнения знакомства ещё не придумано. Придётся, конечно, и протрястись с набитым животом в общей круговой компании под какую-нибудь крикливую «А вокруг тишину, взятую за основу…» Вспомнив и предсказав обязательность этой, украшенной философской значительностью, строчки из поп-песенки, Антон даже улыбнулся в предвкушении приятного вечера… Кстати! Антон в этом ресторане ни разу не бывал. Может там и не будет этого обычного оркестрового разгулья. Может там струнный квартет? Моцарт, типа?.. Форма одежды-то объявлена парадная! Не-ет, струнный Моцарт – это тоже чересчур, только в другую сторону – как, кроме танца, тогда оправданно пообниматься? Процесс «продувания ушей» понравившейся красавице нуждается в приличном поводе для тесной близости… Ну-у, пока не близости, конечно, – приближения… Шёпот, дыхание, запахи… Ах, хорошо, чёрт! Есть прелесть в физиологии – ничего не поделаешь. Антон улыбнулся себе в зеркало, аккуратно повязывая галстук и с удовольствием отмечая его вкусную сочетаемость с белой рубашкой и намеченным к параду костюмом. Неплохой кавалер получался!

Однако тут же живо ощутил вторую, злобную теперь, половину закравшейся в душу двойственности. Не желая себе признаваться в этом, он, тем не менее, не мог, кроме как завистью, по-другому назвать своё чувство.

Кирилл – Кира, а в студенческой юности ещё и Кирюня, и даже Киряша! – дорос до защиты кандидатской диссертации. Он теперь учёный. Малой мысленно, добавил: «Блин!» Учёный, в смысле новой категории, принадлежности к социальному слою, конечно, а не в первоначальном значении слова – этого Антон даже представить не мог…

Но он сразу жёстко отогнал от головы этот мрак, начинавший заслонять своей чернотой предвосхитительную радость грядущего веселья с возможным романтичным продолжением… А что? Очень может быть – молодость есть молодость!.. Давно с Кирой в компаниях не виделись… Круг знакомых естественным образом обновляется у обоих. Наверняка, будут на банкете какие-то новые для Антона лица женского пола… И свободного образа жизни – это неплохо бы!.. Хотя и некоторые старые женские лица вполне бы… Ха-ха! Вот так вот, бабоньки, вы благодаря игре понятий русского языка невольно стали уже «старыми» лицами! Уж не сердитесь – речи о ваших отставках «по выслуге лет» пока ещё нет… Во как! Даже в рифму: по выслуге лет – пока ещё нет… Ввернуть где-нибудь в беседе при случае, что ли? Нет! Не надо – женщины очень болезненно реагируют на возраст, даже когда ещё и возраста-то никакого нет. Это у них так принято. Культивируемый комплекс какой-то… Дуры! Не все, конечно. Есть очень даже замечательные образцы «старшего поколения»… Татьяна, например. Под полтинник бабе, а она… как там Хлестаков говаривал про жену городничего: «Очень аппетитна, очень недурна», так кажется… Хотя, у этой Татьяны обратная сторона комплекса – она свой не девичий уже возраст, как знамя, несёт. Она им козыряет, смотрите, дескать, ссыкухи, и учитесь. Определённо, есть у баб возрастной комплекс. Н-да… Мужикам в этом смысле проще.