Камагасаки 2013 года - Саке Комацу

- Нет, я японец и говорю на правильном японском ясыке двадцать шестого века, претерпевшем существенные исменения под влиянием родственного японскому марсианского нарешия. В университете я прослушал курс лекций по сравнительному межпланетному ясыкоснанию... - он вдруг приуныл. - Да, коншил университет, а теперь вот нищенствую...

- Ну и счастливчик ты, брат! - сказал Косю, даже не пытаясь скрыть зависти. - В университетах учился! Нищий с высшим образованием, владелец машины времени! Вот это прогресс!

Но парень только сплюнул.

- А што толку-то? Обрасование, машина, а жрать нешего. И работы никакой.

Известное дело - нищий есть нищий. Доживи он хоть до тридцатого века, а все про кусок хлеба толковать будет...

- Послушай, - сказал я, - давай загоним твою карету, а? Сейчас ведь таких еще нет. Интересно, сколько за нее можно рвануть?

Он покачал головой:

- Нишего не выйдет. Я ее на свалке подобрал. Целый месяц бился шинил. А теперь все - мотор сгорел. Одна ей дорога - обратно на свалку.

Мы приуныли. И гость приуныл, понял, что дела наши из рук вон плохи.

- Послушай, - пробормотал Косю, - ты лучше уходи из нашего района. Мы вдвоем тут с голоду подыхаем, так куда же еще третьего!

- Ладно. Но я хотел вас об одном одолжении попросить... - глаза у него засверкали. - Вы тут песню одну самешательную пели. Нелься ли еще рас послушать?

Косю выпучил глаза:

- Какую песню?... А-а, ты, наверно, про это - "Господа хо-рошие!?"

- Да, да! Гениальная песня! Шедевр лирики нищих.

- Какая там песня, "Плач" это, - сказал Косю, включая магнитофон.

Как только зазвучала печальная мелодия, парень начал всхлипывать и царапать себе грудь.

- О-о, какой напев! Сколько экспрессии! Так и берет са душу! Ой, не могу! Это вы сошинили, да?

- Ты что - спятил? - Косю расхохотался. - Это знаешь, какая старина! А сочинил "Плач" один знаменитый японский нищий. Записал на магнитофон и одалживал собратьям за небольшую мзду. Он уже давно помер. Никто не может повторить этой мелодии. Так что сними шляпу, друг! Впрочем, ее у тебя нет...

Парень театрально воздел руки к небу:

- Преклоняюсь и восхищаюсь! Вот она, сила традиций! Бес народных традиций искусство мертво. Я даже рот разинул:

- Чего? Разве это искусство?

- Конешно! Подлинное высокое искусство! Из таких вот плашей родилась японская народная песня. Я исушал этот вопрос. Слышали вы, например, такую песню:

Я трава увядшая, стебли пожелтели.

Как мне грустно... Если вдруг услышу я голосок свирели...

Как мне грустно...

Разумеется, мы не слышали. А кореш прервал его довольно грубо:

- Пой не пой, а толку все равно никакого. В наше время людям искусство до лампочки.

- Вы ошибаетесь! - взволнованно перебил его гость. - Все дело в форме. Форма, расумеется, может устареть. Но дух, традиция остаются. Традиция - квинтэссенция любого вида искусства. Эту квинтэссенцию надо вдохнуть, как душу, в новое тело. Понимаете?

Я даже начал икать от восторга. Ну и чешет, дьявол! Как по писаному. Вот оно - высшее образование! Такому нищему в самый раз в парламенте речи произносить.

- А что вы изучали в университете? - спросил я.

- Философию и историю искусств, - ответил он.

- Ясно, - Косю хмыкнул. - От этих наук прямая дорожка в нищие.

- Послушайте! - гость вошел в раж. - Я хошу предложить вам один потрясающий биснес. Давайте исменим форму этого традиционного "Плаша" и приспособим его к современности. Мы кушу денег сагребем. Правда, придется повеситься - исменить способ передаши...

Для нас это была абсолютная абракадабра, и он принялся объяснять:

- Лейтмотив остается, меняется, так скасать, оркестровка. Надо сослать синтетишеский голос. Мы сконструируем ящик с отверстием, похожий на большую копилку. В отверстие будут опускать монеты. Представляете, "Плаш" в исполнении машины?! Это же сенсация! Публика будет рыдать и плакать. Ни один шеловек не пройдет мимо. Синтетишеский голос врежется в память каждого на всю жиснь. А к нам потекут денежки, река, поток!..

Поначалу мы не очень-то разделяли его энтузиазм, но потом он нас увлек.

- Штобы исмерить шеловешеские эмоции и синтесировать механишеский голос, - продолжал он, - необходимы электронный мосг и электронно-сшетная машина. Найдется у вас што-либо в этом роде?

- За этим дело не станет, - оживился Косю. - Тут у нас на свалке валяется робот. То-то обрадуется! Он давно мечтает вступить в цех нищих.

Постепенно идея создания синтетического голоса захватила нас целиком. Наш новый знакомый, пожалуй, прав - механический "Плач" произведет сенсацию. Мы уже чувствовали себя основоположниками новой эры нищих.

И наступили горячие денечки. Мы трудились почти до обморока - не такто легко вкалывать с пустым желудком. Разобрать робота и сделать из него ящик было плевым делом. А вот с синтезом голоса пришлось повозиться, Новый член нашей маленькой общины - кстати, мы прозвали его "Буин", соединив два слова "будущее" и "интеллигент" - учил нас петь в унисон. Мы выбивались из сил, выводя вместе с магнитофоном "Господа хо-ро-шие!", а Буин следил за приборами, регистрирующими кровяное давление, биотоки мозга, потение, дрожание, пульс, пыхтение и прочую чепуху. Он, как заправский дирижер, размахивал палочкой и покрикивал на нас:

- Стоп! Еще рас! Пешальнее, еще пешальнее! Да рыдайте же, шерт восьми!

Наконец настал долгожданный миг: синтетический голос был записан на магнитофонную ленту. От радости я чуть не заорал "банзай!".

- А ну, кто хошет попробовать? - воскликнул Буин.

Изображая прохожего, я приблизился к ящику. Тотчас сработал инфракрасный включатель, и робот-нищий начал плач.

Слова были мне давно знакомы, но синтетический голос звучал поновому. Он выводил мелодию до того жалобно, до того печально, что на глаза навертывались слезы. Я не выдержал и, обнявши ящик, зарыдал. А голосок, тонюсенький, высокий, резал ножом по сердцу. Моя рука сама собой начала шарить во внутреннем кармане драного пиджака.

- Вот гад! Говорил, что гроша ломаного нет, а у самого в заначке деньги!

Яростный окрик кореша нисколько на меня не подействовал. Мог ли этот грубиян разрушить очарование синтетического "Плача"?!

Монетка исчезла в прорези ящика. Я размазывал слезы по давно не бритым щекам. Буин сиял.

- Не криши на него, - сказал он Косю. - Эта монета - первая ластошка нашей весны...

Монетка звякнула о металлическое дно, и все тот же упоительный голос произнес: "Благодарю ва-ас!" На душе у меня стало невыразимо грустно и сладко, словно ласковый ветерок принес что-то давно забытое. Мои руки лихорадочно шарили по карманам, но - увы! - денег больше не было.

Косю кашлянул в кулак и бочком подошел к ящику.