Сирены жаждут любви - Кей Торп

Надев строгую светло-бежевую юбку с блузкой в зеленую полоску, она спустилась вниз. Рабочий кабинет находился в конце коридора; оставалось еще немного времени до назначенного срока. Зоя минуту постояла перед массивной дверью, потом постучала. Разрешение войти прозвучало сухо и малообнадеживающе – чего, собственно, было ждать? Она мысленно собрала волю в кулак и вошла.

Алексис Теодору сидел за письменным столом спиной к окну. Это был удобно обставленный офис, не имевший ничего общего с домашним комфортом, – таково было первое впечатление Зои. Она села на стул, предложенный им, и смиренно склонила голову на плаху. Судя по выражению смуглого лица Алексиса, топор был уже занесен.

– Я переговорил с сестрой, – сказал он. – Она приедет завтра и заберет вас с собой в Англию.

У Зои дрогнул подбородок.

– Мне не нужны няньки, кирие. Я прекрасно доберусь домой одна.

– В этом у меня нет сомнений, – продолжал он. – Но вас будут сопровождать. Как и предусмотрено, вы получите вперед двойное месячное жалованье.

Ее взгляд был твердым.

– Кирие Теодору, очевидно, вы вправе отказать мне в месте, но не можете заставить меня покинуть страну, если я сама не захочу этого.

Он удивленно повел плечами.

– Зачем вам здесь оставаться? Надеетесь, что я изменю свое решение?

Зоя закусила удила.

– Вовсе не поэтому. Я уверена, кирие, вы не сможете этого сделать, даже если убедитесь, что не правы. Признание своих ошибок – право сильного, но ни один грек не способен пойти на такое из-за боязни уронить свое достоинство!

Темные глаза весело блеснули.

– Это голос чувства, а не разума. Что может знать англичанка о перифании?

– О, позвольте, мы тоже знаем, что такое самоуважение, – отрезала она. – Только оно в нас не развито до такой крайности. Кирия Таунсенд, видите ли, покусилась на ваш авторитет, а мы за это должны расплачиваться. Так задайте себе вопрос: почему она действовала втайне от вас? Ответ легко найти.

От его внимания не ускользнул переход на неофициальный тон. Нахмурившись, он глядел на нее. Отрывисто спросил наконец:

– Сколько вам лет?

Зоя внутренне напряглась, но причин отказаться от ответа не было.

– Мне двадцать три.

– Достаточно зрелый возраст, чтобы научиться вести себя более дипломатично. Мы с вами не обсуждаем мотивы, которыми руководствовалась моя сестра. Это касается только нас с ней.

– А ведь ее понять несложно, – продолжала Зоя, не признавая за собой поражения. – Она знает, что София замкнута в узком мирке и лишена внешних контактов. Восемнадцать лет – возраст, когда необходимо выбираться из этого мирка, увидеть новые места, встречаться с новыми знакомыми. Я уверена, что вы сами прошли через это.

– Это совершенно другое дело.

– Нет, это не так. Особенно в наше время, – она старалась быть более убедительной. – Я высоко ценю природный защитный инстинкт греков по отношению к женской половине семьи, кирие, но он не должен быть в тягость. Материально София полностью обеспечена, но этого недостаточно.

Он поджал губы.

– Вы слишком много на себя берете.

– Я говорю то, что думаю, – заявила она бесстрашно. – И София имеет на это право. Сегодня вечером мы собирались с ней в Плаку. Просто пройтись по магазинам, может быть, посидеть в таверне. Она так этого ждала. Понятно, мне теперь ехать с ней нельзя, может быть, в таком случае, вы найдете возможность и сами отправитесь вместе с Софией, чтобы не расстраивать ее?

– У меня свои дела, не хватает только поездки в Плаку!

– Уверена, вот так всегда. В вашем-то положении и не найти служащих, которые смогли бы заменить вас? Просто нужно выбирать одно из двух.

– То, что я не собираюсь разгуливать по Плаке, вовсе не означает, что я отказываюсь проводить время с Софией, – коротко возразил он.

– Вас часто не бывает дома, а это ограничивает время вашего общения, – Зоя замолчала, вглядываясь в его лицо, чтобы понять, насколько ей удалось повлиять на него. Пусть не считает ее ягненком или глупой овцой! – Когда приедет кирия Таунсенд, почему бы вам не позволить ей взять с собой на каникулы в Англию Софию? Ведь она ей приходится сестрой.

Ладонь так тяжело опустилась на стол, что на нем все задрожало.

– Хватит. Вам пора собираться!

Решив напоследок еще раз показать свое упрямство, Зоя продолжала стоять на своем.

– Собственно, это все, что я хотела вам сказать. Хотя не думаю, что вы хоть в чем-то согласились со мной.

– Мы с вами теряем время зря, – он смотрел на нее раздраженно. – Хотите окончательно вывести меня из себя?

Зоя не отвела взгляда.

– Мне очень нравится София. Думаю, она стоит всякой попытки достучаться до вас. Раз вы против нашей дружбы, то поймите хотя бы, что в ваше отсутствие рядом с Софией должен быть порядочный человек, к которому она бы привязалась и которому могла бы полностью доверять. Но это совсем не те так называемые ее «друзья», с которыми мне пришлось встретиться на прошлой неделе. Их в Софии привлекает только фамилия Теодору.

– Как вы, однако, переоцениваете ее собственную значительность.

– Она многого стоит, – настаивала Зоя. – Я вообще впервые встретила такую чудную девушку! По правде говоря, мне кажется, что вы уже присмотрели ей и мужа с не менее знаменитой фамилией, как ваша. Возможно, это даже Орестес Антониу. Он однажды договаривался с ней о встрече.

Алексис посмотрел на нее с неопределенным выражением лица.

– Любопытно… Он так вам не понравился?

– Он мне противен, – отрезала Зоя. – Впрочем, не только мне, но и Софии тоже. Он держит себя так, словно все уже решено!

– Да? – прозвучало уклончиво. – Что еще?

– Знаю. Обсуждать не будем, – спокойно прибавила Зоя. – Я только надеюсь, что София откажется выйти замуж за нелюбимого!

Строго сжатые губы шевельнулись.

– Любовь не главное в хорошем браке. Есть более серьезные вещи.

– Для вас, возможно, это так. Но София должна любить и быть любимой. Орестес ей явно не по душе!

– Она вам так и сказала?

– Это говорить необязательно.

– Видимо, вы умеете читать чужие мысли!

Зоя смутилась. Она совершенно не собиралась глубоко вдаваться в эту тему, слова вылетели сами собой. С другой стороны, к чему молчать? Семь бед – один ответ.

– Мысли Софии – умею. Между нами только пять лет разницы. Вы сломаете ей жизнь, принудив выйти замуж за человека, к которому она не испытывает чувства.

– Ни о каком принуждении вообще речи быть не может.

– Оно свершится, если она поверит, что вы этого хотите. В любом случае, – прибавила Зоя, – девушке еще рано думать о замужестве.

Алексис долго молчал, испытующе глядя на Зою. Сердце трепыхалось у нее в груди словно после долгого бега, она сама поражалась собственному безрассудству. Никогда еще так не волновалась.