Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований. Книга X - Ракитин Алексей Иванович

Кроме того, Кривицкий написал книгу «Я был агентом Сталина». Автор не считает нужным давать этой книге какую-либо характеристику, поскольку она доступна сейчас в Сети и любой желающий может углубиться в её изучение самостоятельно.

Следует лишь отметить, что литературные экзерсисы бывшего резидента советской военной разведки не прошли незамеченными местными властями, и потому не следует удивляться тому интересу, который Кривицкий стал вызывать к себе после августа 1939 года. То есть после заключения «пакта Молотова-Риббентропа» и начала Второй Мировой войны. Во второй половине сентября и в начале октября 1939 года с Кривицким несколько раз встречался главный следователь «Комиссии Дайса» Джеймс Мэттьюс (J. B. Matthews), который согласовал с ним перечень вопросов, о которых Кривицкий мог бы и желал сообщить комиссии. Мэттьюс сошёлся с Кривицким, который в общении, по-видимому, был человеком очень приятным и деликатным — они вместе несколько раз ездили из Нью-Йорка в Вашингтон и обратно. Остаётся добавить, что Мэттьюс явился именно тем человеком, который первым идентифицировал тело Кривицкого в морге ещё до того, как в Вашингтон прибыли адвокат Уолдмен и вдова перебежчика.

11 октября 1939 года Вальтер появился перед членами «Комиссии Дайса» и своих показаниях, продолжавшихся более 6,5 часов, рассказал многое об антиамериканской деятельности Коминтерна и советской разведки, а также об оперативных приёмах и тактике советских спецслужб. В самом начале он признал, что не является экспертом по США, поскольку область его профессиональных интересов была сосредоточена на нелегальной работе в Западной Европе, а потому его информированность о работе в Соединённых Штатах имеет отрывочный характер. Тем не менее наговорил он немало, что легко объяснимо — Кривицкий был очень неглуп и, безусловно, хорошо информирован по самому широкому кругу вопросов.

Американские газеты не оставили без внимания появление перед Комиссией Палаты представителей по антиамериканской деятельности генерала советской военной разведки. Связанных с этим публикаций во второй декаде октября 1939 года было очень много. Разумеется, они были неполны, поскольку заседание проводилось в закрытом режиме, но даже свободный пересказ показаний Кривицкого произвёл на американских обывателей чрезвычайно сильное впечатление.

В частности, бывший резидент советской военной разведки рассказал о тайной операции по изготовлению фальшивых долларов и их обмене в различных частях мира — в Европе, на Кубе, в Бразилии. Полученные средства должны были использоваться для оперативной работы, а также закупок оборудования, необходимого для индустриализации.

Кривицкий сообщил членам комиссии о существовании в ближайшем окружении президента Рузвельта нелегального агента советской разведки, хотя и признался, что не в состоянии назвать его имя и должность. Также он рассказал, что советский посол в Вашингтоне Уманский в действительности является сотрудником разведки, действующим под дипломатической «крышей». По его словам, он свёл короткое знакомство с Уманским ещё в 1920-х годах, когда тот служил дипкурьером — они вместе проживали в московской гостинице «Люкс».

Значительную часть своего выступления перед членами Комитета Кривицкий посвятил ответам на вопросы, связанные со спецификой работы советских разведывательных и контрразведывательных органов, организацией слежки и противодействию ей, проверочными и обеспечительными мероприятиям при работе с агентурой, организацией системы явочных квартир, телефонов, почтовых ящиков и так далее и тому подобное.

Надо сказать, что рассказы такого рода «заходили» западным и американским обывателям на «ура!». В те годы советская разведка действительно могла считаться одной из лучших в мире, и абсолютное большинство простых людей не без оснований воспринимало слова Кривицкого как неслыханные, прямо-таки фантастические откровения. Вальтер в 1939 году написал и опубликовал книгу «Внутри сталинской спецслужбы», которая также издавалась под названием «Я был агентом Сталина». Книга вышла как в США, так и в европейских странах весьма неплохими тиражами, что сулило — по крайней мере потенциально! — решение материальных проблем автора.

И вот теперь Вальтер Кривицкий выстрелил в собственную голову в номере отеля «Беллвью»! Действительно ли это сделал именно он, и если да, то какова причина такого поступка?

Поздним вечером 10 февраля в Вашингтон прибыл адвокат Луис Уолдмен. Но не он один! В столице появился также Пауль Воль — тот самый агент Кривицкого, вернее, бывший агент, что помогал ему перебраться в США.

Эта интересная фотография, воспроизведённая многими американскими газетами, сделана поздним вечером 10 февраля 1941 года. Мужчина на первом плане, разговаривающий с журналистами — это адвокат Уолдмен, приехавший в Вашингтон из Нью-Йорка, а представительный джентльмен в очках на заднем плане — это Мэттьюс, главный следователь «Комиссии Дайса». Снимок сделан рядом с моргом, в котором находилось тело Кривицкого.

Воль рассказал весьма интересные детали своих отношений с бывшим шефом, о которых тогда не знал никто, кроме него и покойного. Выяснилось, что, несмотря на по-настоящему дружеские отношения и нерушимую преданность друг другу, расстались они очень нехорошо. Дело заключалось в том, что за первые 2-е статьи, написанные в доме № 600 по Западной 140-й стрит (West 140-th Street) Кривицкий получил 4750$ и… не дал товарищу ни цента. А за третью статью ему был выплачен гонорар в 2 тыс.$, и из этих денег Воль также не получил никаких выплат. И всё это вероломство имело место после того, как Кривицкий на протяжении почти 2-х лет клялся Волю в том, что они будут вместе вести дела и делить заработанные деньги пополам.

Каково?!

Во время разговора с прокурором Карраном бывший чиновник французского министерства транспорта едва не расплакался от обиды. Чтобы скрыть тремор, он сцепил руки и заявил прокурору: «В течение двух лет Кривицкий всегда говорил о наших планах, наших проектах. Это продолжалось ровно до того дня, когда он получил первый существенный чек от Исаака Дона Левина. Потом вдруг это были мои планы, мои проекты. Кривицкий делился со мной всем, пока у него ничего не было». («For two years Krivitsky always spoke of our plans, our projects. It lasted exactly until the day when he received the first substantial check from Isaac Don Levine. Then, suddenly, it was my plans, my projects. Krivitsky shared everything with me as long as he had nothing»)

Генерал советской разведки банально «кинул» своего ближайшего товарища и помощника. И свои действия он объяснил Паулю предельно просто: мол, жена запретила мне давать тебе деньги, поскольку ты жил за наш счёт во Франции, и потому морального права что-либо требовать от нас у тебя нет.

Нельзя не признать того, что суммы, полученные Кривицким за газетные публикации, были очень велики. Сугубо для правильной ориентации в ценах того времени можно сказать, что во второй половине 1930-х годов новенький «шевроле» в минимальной комплектации стоил от 440$, а в максимальной — до 780$. То есть генерал на свои гонорары мог купить небольшой таксопарк!

После довольно долгих уговоров в надежде решить миром проблему с разделом гонораров, Воль понял, что Кривицкий совершенно недоговороспособен и делиться не намерен. Тогда он пригрозил взыскать деньги по суду, и шансы на это, надо признать, он имел весьма неплохие, поскольку некоторые американские журналисты и редакторы были в курсе его договорённостей с Кривицким. Последний, услыхав об угрозе судебной тяжбы, постарался замять дело, для чего направил на переговоры с Волем своего адвоката Уолдмена.

Последний поставил перед Паулем Волем весьма неприятную дилемму — либо тот соглашается на мировую и получает 1,2 тыс.$ компенсации, либо Уолдмен возбудит гражданский процесс и добьётся аннулирования его деловой визы. Уолдмен имел серьёзные связи в политических кругах, и Воль не сомневался в том, что будучи евреем, числящимся внештатным корреспондентом некоей газеты из оккупированной Чехословакии, не сможет противостоять в суде такому человеку. После непродолжительных раздумий он подписал мировое соглашение и, получив обещанную сумму, вычеркнул Кривицкого из числа людей, которым при встрече мог бы подать руку.