Великий обмен и другие мелочи - Кавель Кавель

к абзацу и от главы к главе описание мира и должного в изложении Воспитателя становится все более странным и все более ирреальным применительно к концепции человеческой личности и внутреннего диалога. Маленькие события в герметическом мире взрослеющих и в должное время сближающихся юноши и девушки тоже становятся все более странными, и наблюдательный читатель становится свидетелем очевидных нарушений не только в системе межличностных отношений, но и в материальных реализациях причинности, одновременности, самоидентификации.

В конце второй части демонстрируется разгадка. Было два мальчика и две девочки – две пары неразличимых близнецов. Воспитатель, кто бы он ни был, получив из рук то ли коррумпированной власти экзотической страны, то ли всемогущего административно-секретного аппарата страны цивилизованной, полную власть над четырьмя младенцами, путем непрерывного целенаправленного воздействия формирует в них принципиально иное представление о личности и личном. Оба мальчика – и соответственно, обе девочки – считают себя одним человеком. Возможно, двух неразличимых посторонними людей учат жить одной жизнью на двоих, внедрив идею двойственности, очередности сознания и не допуская их физической встречи. Возможно, начат над младенцами и продолжается пожизненно еще более странный эксперимент, в рамках которого близнецы встречаются и взаимодействуют, но их общение между собой и с миром вписывается в условную модель «расширенного внутреннего диалога», и растущие люди полагают себя действительно специфической единой сущностью, отличной (или не отличной – зависит от того, под каким углом показывают им мир) от остальных представителей человечества.

Насколько такое воспитание чувств демонстрируется в физическом сосуществовании, а насколько – при параллельном освоении мира – вопрос в значительной степени открытый и зависящий от мастерства рассказчика второй части, от искусства постепенного раскрытия тайны. Тот факт, что таких «двойных людей» двое – юноша и девушка – закладывает возможность развития прихотливой лирической линии, допускающей самые разные преломления и манифестации. Раскрытие основных обстоятельств происходит к концу второй части, хронологически примыкающему к началу первой, и читателю становится понятно, что все странности экшна части первой были результатом сосуществования и сотрудничества двух «двойных людей».

Завершить большую книгу должен короткий эпилог, демонстрирующий состояние вещей по завершению событий первой части. К добру или к худу должно все сложиться, какое окончательное объяснение получит (или не получит) мрачный проект Воспитателя, в каком качестве продолжат жизнь оставшиеся в живых или в зоне видимости читателя главные герои, а главное, до какой степени все это будет раскрыто – будет зависеть и от сформировавшегося нарратива, и от общего настроя завершающейся к этому моменту книги. Какую форму примет человечность, одержит ли она победу и узнает ли читатель об этой победе – вопрос останется открытым до конца.

Аниме

Начинается день, и бывшего оружейного мастера, а ныне десятника на затерянном в тайге заводе боевых дирижаблей вызывают в контору. Из пришедшего по военному телеграфу сообщения ничего нельзя толком понять, но, вроде бы, добивая черно-железных чудовищ уже в их далеких землях, солдаты нашли что-то огромное, неописуемое, но на вид страшно важное. И кто-то почему-то вспомнил, что ровно такими очертаниями и штрихами полны записи бывшего оружейного мастера, которые с некоторых пор безвестно лежат в тайных архивах – вроде не уничтожишь, а и понять ничего нельзя. И надо отправляться через полконтинента – смотреть, что оно такое – огромное, неописуемое, но наверняка может пригодиться огромной стране, измученной долгой войной.

Оружейный мастер едва успевает сунуть в вещевой мешок некоторый тайный артефакт, связывающий его с прошлой жизнью и с волшебством чудаковатого мудреца. И летит вместе с главным охранником дирижабельного завода на стимпанковском летательном снаряде в покоренную землю черно-железных чудовищ – через континент, над стелющимися дымами и усталой, не очень свободной, но победившей и тем счастливой страной.

И потом бывший оружейный мастер, увенчанный для важности погонами пехотного тысяцкого и расквартированный в бывшем городском банке, в компании таких же бывших оружейных мастеров, победительных военных и дирижабельных техников разбирает, осматривает, соизмеряет с чудом сохранившимися старыми записями огромные, жуткие, снабженные враждебными темными надписями сооружения и снаряды, изрядно попорченные, впрочем, огнем из дальнобойных единорогов и греческим огнем с дирижаблей.

При этом вокруг то зримо – за углом, а то незримо – карандашным штрихом, сдвинутой и переложенной вчерашней работой присутствуют прежние творцы черно-железных монстров. Которых, конечно, победили, вбили в землю и растоптали копытами союзной пустынной конницы, но слава когда-то лучших мастеров мира за ними осталась, жаль только, что тратили они себя на черно-железных монстров. Впрочем, оружейных мастеров обычно не спрашивают.

Появляются еще и заморские союзники, которые совсем другие, не похожие на наших героев, но тоже ненавидят черно-железных из своих соображений, хотя страну их не жгли и не рвали. Тоже, по всему судя, хотят в сооружениях разобраться. И постепенно находят общий язык с их творцами – им легче, язык у них, в общем, один. В результате железные монстры остаются оружейному мастеру и его товарищам – замолчавшие, тайн не раскрывающие, ставшие еще менее понятными, когда одним утром прежние их творцы вдруг пропадают, не оставив записки.

Впрочем, углами, очертаниями, цветом и запахом монструозные груды металла и бакелита постепенно начинают как-то соотноситься с артефактом чудаковатого мудреца, который таскает оружейный мастер в потертом – счастливом – портфеле из свиной кожи. И вообще – мастера начинают понимать, что так или иначе сталкивались с похожими – такими же, поменьше – штуками. И что, когда черно-железных победили в прошлой, незапамятной войне, они смогли, на вид смирившись, спрятать от победителей мастерские, где в голоде, железном порядке и энтузиазме построили свои тайные сооружения, сотрясавшие мир, если дернуть за специальное бронзовое кольцо в секретной комнате в сердце всего зиккурата.

Естественно, бронзовое кольцо и все остальное (включая специально оборудованный командирский паровоз) везут в победившую страну, потому что мир не стал спокойнее, и нужно защищаться. Где на фоне заслуженных почестей и строительства Оборонилища оружейного мастера и его товарищей, на тот момент выросших и тоже увенчанных, начинают посещать сны и мысли о том, что если не за бронзовое кольцо Оборонилище дергать, а прилагать к нему усилия иной природы, будет оно способствовать улучшению мира, а не его сотрясанию. Про это было и в обретенных старых книгах чудаковатого мудреца, и в лубочных картинках других чудаков мирного времени, и в замыслах разных других оружейных мастеров и военных телеграфистов, победивших в Последней войне. К Оборонилищу пристраивают дощатую пристройку, и она в результате срабатывает.

Нужна специальная анимешная креативность, чтобы понять, как именно срабатывает, чтобы не завершить вполне себе приземленный, в дыму и железе, стимпанковский сюжет какой-нибудь не понятной неяпонцам аллюзией. Но, в общем, в первом приближении можно сказать, что