Варвар - Саймон Скэрроу

понизил голос:  -  Послушай, между нами говоря, старый Херей был порядочным парнем, но никогда не пользовался особой поддержкой среди гвардейцев. Он забыл золотое правило. Преторианцы верны нашему Императору, несмотря ни на что. Он сделал паузу, сделал успокаивающий вдох и продолжил. - Как бы то ни было, после смерти Калигулы несколько сомнительных типов выползли из домов, заявив, что они против того, чтобы Клавдий стал императором. Некоторые из них стали продвигать идею, что они направят власть в нужное русло. Или, что еще хуже, снова превратят Рим в Республику! Чтобы мы вернулись в темные дни гражданской войны и кровопролития на улицах.  -  Охранник вздрогнул от этой мысли. - Очевидно, что Император не может править с противниками  в своих рядах.

- Очевидно, - согласился  Макрон.

- Верно. Так что нам пришлось потратить последние несколько месяцев на то, чтобы выкорчевать тех, кто выступал против Клавдия, и заставить их исчезнуть.

Макрон поморщился:  - Исчезнуть насовсем?

- Да, - сказал охранник, забегав глазами влево и вправо, проверяя, не подслушивает ли кто-нибудь их разговор. - Мы потихоньку убираем их с улиц, привозим во дворец и разбираемся с ними. - Он сделал жест перерезающим горло. - Сенаторы, всадники, магистраты.  Даже один легат.  Их сыновей изгоняют или, что еще хуже, бросают в Школы Гладиаторов.  Кажется, список растет с каждой неделей. Говорю тебе, никто не уходит от  наказания.

- Вообще- то, мне это не нравится, - коротко сказал Макрон. -  Солдаты не должны вмешиваться в политику.

Охранник поднял руки в насмешливом жесте капитуляции:  - Эй, не смотри так на меня. Ты сам знаете, как это происходит. Приказы есть приказы. Если ты  меня спросишь, как ведут себя вольноотпущенники, которыми Император себя окружил.  Я отвечу  -  Это нечто!  Ты бы видел, как они с нами разговаривают. Но они находят у него сочувствие и поддержку.

Преторианец  выпрямил спину и подошел к кованым железным воротам у входа в императорский дворцовый комплекс. Порыв прохладного вечернего воздуха пронесся по улице, когда гвардейцы повели Макрона вверх по широкой лестнице,  ведущей в тускло освещенный зал с мраморными стенами и барельефным фризом, изображающим знаменитую битву при Заме, в которой римская армия под предводительством великого военного реформатора  Публия Корнелия Сципиона  одержала решающую победу над Карфагеном.. Они пронеслись по широкому коридору и пересекли пышный сад, украшенный фонтанами и статуями и окруженный мраморными аркадами. Вдали Макрон мог видеть крыши Форума и колонны храма Кастора.   Дойдя до противоположной стороны сада, они поднялись по каменной лестнице и вошли в большой зал с апсидой в дальнем конце.  Охранники провели Макрона через зал к смутной фигуре, стоящей на ступенях помоста, на котором Император проводил свои заседания.

Но это  был не Император. У него были темные вьющиеся волосы и покатый нос грека. Его гладкая кожа и стройное телосложение свидетельствовали о том, что он ни дня не работал  тяжелым трудом. На нем была простая туника вольноотпущенника, хотя Макрон заметил, что туника была сделана из тонкой шерсти. Его глаза были черными, как дыры в сценической маске.

- Ах, знаменитый Макрон! -   сказал вольноотпущенник с преувеличенным почтением. - Настоящий римский герой!

Его тонкие губы изогнулись в улыбке, когда он приблизился к Макрону.

-  Оставьте нас, - приказал он стражникам резким, пронзительным голосом. Преторианцы кивнули и зашагали обратно в центр зала. Вольноотпущенник проследил за ними своими темными глазами, пока они не оказались вне пределов слышимости.

- Ты должен быть осторожен с тем, с кем разговариваешь в эти дни, -  сказал он. - Особенно с преторианцами. У них ошибочное впечатление, что Его Императорское Величество в вечном долгу перед ними.  К чему катится мир, когда гвардейцы  думают, что имеют власть над  самым могущественным человеком в мире?

Макрон прикусил язык. Он слышал, что после того, как Калигула был убит, Клавдий, прятавшийся в Императорском Дворце, был обнаружен солдатами преторианской гвардии. Отчаянно стремясь к стабильности, преторианцы сразу же провозгласили Императором пятидесятилетнего мужчину, практически не имевшего опыта управления страной и который, если верить слухам, даже не  им становиться.  Без поддержки преторианцев на всех монетах  Империи могло бы быть другое лицо. Неудивительно, что вольноотпущенник чувствовал себя неуютно в их присутствии, подумал Макрон.

Вольноотпущенник сказал: - Меня зовут Сервий Ульпий Мурена. Я подчиняюсь имперскому советнику Марку Антонию Палласу. Полагаю, тебе знакомо это имя?

- Извини, но нет, - ответил Макрон, пожав плечами. - Я давно не был в приличном обществе. Последние несколько лет я рубил германцев.

Мурена хмыкнул. - Мне известно о твоем прошлом, офицер. Собственно говоря, именно поэтому ты здесь. Паллас - секретарь его императорского величества. Он помогает императору управлять Римом и его провинциями. Как и я. Скажи, сколько, по твоему мнению, ты убил германцев за время своего пребывания на Рейне?  И легко ли ты с ними расправлялся?

Макрон пожал плечами. – Это зависело от …

- От чего? - спросил Мурена, склонив голову в сторону  офицера.

- Обычныйгерманец получает несколько ударов, прежде чем упадет, - сказал Макрон. - Иногда ты нанесешь ему несколько хороших ударов, а он все равно будет бросаться на тебя с пеной у рта. И ты не всегда можешь понять, когда  он уйдет в свой подземный мир. Они сражаются  до последнего, и, честно говоря, весьма достойно. Но они все равно умирают.  У нас есть поговорка во Втором Легионе: «Мечи не различают германцев от греков».

- Я понимаю.-  Вольноотпущенник неловко переминался с ноги на ногу, явно встревоженный резким поворотом разговора. - И что именно это означает?

- Удар, … хороший удар, - сказал Макрон. – Выверни  человеку хорошенько кишки, и ему конец, будь он буцным  варваром  или  тощим маленьким попрыгунчиком в тоге.

Мурена мял руки, когда отвернулся от Макрона к садам и паре преторианских стражников, стоявшим под арочным проходом:  - Как жаль, что великий Капитон не прислушался к такому компетентному совету.

- Компетентному?

- Да, можно сказать рассудительному и мудрому. -  заметив вопросительное выражение лица Макрона, вольноотпущенник закатил глаза.  - Неважно,  -  продолжал он. - Я хочу сказать, что у тебя большой опыт в уничтожении варварских врагов Рима.

- Я бы сказал, больше, чему других, - сказал Макрон, гордо выпятив грудь.

-  Прекрасно. Поэтому, у меня для тебя есть