Лагуна фламинго - София Каспари

К этому времени они уже почти вспахали поля семьи Дальберг. Если поторопиться, у них останется время и на собственное маленькое поле.

Франк вздохнул. Он занимался этой работой с тех пор, как был совсем маленьким. Иногда ему казалось, что все это началось еще до того, как он научился говорить. Во всяком случае, борозды раньше казались ему намного больше, и каждые десять шагов он спотыкался и падал. Обе руки были заняты, и Франк часто-часто заморгал, чтобы избавиться от капель пота, заливавших глаза. Пот ручьями стекал по его телу, рубашка и штаны липли к коже. При мысли о том, как здорово будет искупаться в реке, парень улыбнулся. Отец покрикивал на волов, время от времени прищелкивая языком.

Вдалеке послышался стук копыт. Франку даже оглядываться не нужно было — он и так знал, что это Ксавьер Амборн, старший рабочий. Еще утром Амборн проверял, все ли в порядке, теперь же пришло время для второго объезда. Франк надеялся, что начальник появится без своего сына Филиппа.

Чувствуя, как напрягаются мышцы на его теле, юноша еще сильнее вдавил плуг в землю.

Всадник перешел с рыси на шаг, проехал мимо Франка и остановился рядом с отцом юноши, Германом. Франк повернул голову. Ему повезло, Ксавьер действительно приехал один, и юноша услышал его голос. Мало у кого был столь неприятный, дребезжащий тембр. Ксавьер скользнул по юноше взглядом.

— Твой сын липнет к моей дочери, Блум. — Ксавьер улыбнулся, но в его голосе слышалась скрытая угроза.

Герман остановил волов.

— Я поговорю с ним, господин Амборн, — покорно закивал он, точно собираясь поклониться.

— Ничего я к ней не липну, — не раздумывая заявил Франк. — Мы давно уже знакомы. И мы друзья.

Медленно, будто не расслышав, Ксавьер повернулся к Франку и криво улыбнулся.

— Друзья? Ты считаешь, что возможна дружба между таким парнем, как ты, и моей дочерью? Вы с Миной где-то шляетесь вечерами, а я должен с этим смириться?! У нас приличная семья!

— Мы с Миной друзья, — повторил Франк.

Сам не зная почему, он опустил голову и потупился.

— Друзья, да? — дребезжал голос Ксавьера. — Ты, должно быть, заметил, что моя дочь уже не маленькая девочка. Она постепенно превращается в красивую молодую женщину, верно? Кто бы мог подумать, учитывая то, каким мелким лягушонком она была раньше!

Франк помолчал. Он думал о Мине, о ее хрупкой фигурке, об округлых формах, о густых волосах, о потрясающих светло-карих глазах.

— Когда-нибудь мы поженимся, — тихо произнес он.

Ксавьер Амборн громко рассмеялся.

— А у твоего сына есть чувство юмора, — сообщил он Герману, подъезжая к Франку. — А кто тебе сказал, что я дам разрешение на этот брак? У тебя же нет ни кола, ни двора! Прости, Герман, ничего против тебя не имею, но ты и сам понимаешь, что вы не очень-то богаты и земли у вас кот наплакал. — Ксавьер вновь посмотрел на юношу. — Иди ты к черту, Франк! — Ксавьер сплюнул. — Ты и моя дочь? Никогда!

Франк отпустил плуг и инстинктивно отступил. Амборн направил лошадь вперед. Юноша, сделав пару шагов, споткнулся и упал. Огромные копыта вороного коня остановились рядом с его рукой.

— Говорю тебе еще раз, жалкий щенок: убери руки от моей дочери, иначе это плохо для тебя закончится!

Франк не ответил. Его пальцы впились в мягкую, только что вспаханную землю. У края поля легкий порыв ветра поднял в воздух пыль с дороги.

Юноша посмотрел на отца, но тот, занимаясь волами, будто и не заметил, что происходит. «Почему он мне не помогает? — подумал Франк. — Почему он меня не защищает?» Его отец не вступился за него уже не в первый раз, но это всегда было неприятно.

— Продолжайте работу! — бросил Ксавьер, возвращаясь на дорогу.

Франк смотрел ему вслед, играя желваками от злости.

— Что, не слышал? — прикрикнул на него Герман. — Давай работать дальше.

И, опять же, не в первый раз Франк задался вопросом, за что отец его презирает.

В следующее воскресенье сразу после службы в церкви Мина и Франк разошлись в разные стороны, собираясь встретиться в тайном месте.

Франк казался задумчивым. Он молча лежал на спине, глядя в небеса. Вздохнув, Мина легла рядом с ним, но потом перекатилась на бок, оперлась на локоть и посмотрела на Франка, а затем устремила взор вдаль. Там было озеро, давшее местности вокруг Эсперанцы ее индейское название — Большая Вода. Так говорили об этих землях индейцы, жившие в пампасах. Иногда озеро выходило из берегов, объединялось с отдельными источниками, и тогда весь регион оказывался под водой. От этого страдало сельское хозяйство. «Первым поселенцам явно пришлось несладко», — думала Мина.

Весной 1856 года сюда приехало около двух сотен семей. Среди них были и родители Франка. В степи негде было достать древесину и другие материалы, поэтому первые колонисты сооружали себе землянки, adobes. Они вручную вспахивали поля и проводили от озера каналы для полива урожая. Франк родился через три года после переезда его родителей в Аргентину. В отличие от Мины, он никогда не видел Германию, родину своих родителей, Германа и Ирмелинды Блумов. Возможно, поэтому ему нравилось слушать рассказы Мины о немецких землях. Иногда он рассказывал Мине о том, как трудно пришлось его родителям, когда они сюда переезжали.

Сегодня Мина и Франк не могли остаться в тайном укрытии надолго — несмотря на то что было воскресенье, дома их ждало много работы, — но проведенное вместе время придавало им сил. В конце концов юноша и девушка нежно поцеловались на прощанье.

— Не забывай меня, хорошо? — почему-то вдруг сказала Мина. — Никогда меня не забывай.

Если Франк и удивился, то виду не подал.

— Никогда, — совершенно серьезно пообещал он.

Погрузившись в раздумья, Ирмелинда Блум месила тесто, глядя на улицу через окно своего небольшого дома. Прошло уже двадцать лет с тех пор, как они поселились в этой стране, но дом побольше по-прежнему был им не по карману. Впрочем, это не имело значения. Какая-то часть Ирмелинды умерла еще много лет назад, незадолго до того как женщина приехала сюда, в пампасы. После ливней реки Парана и Саладо выходили из берегов, затапливая равнину. Об этом им ничего не сказали, когда они уезжали из Германии. Ходили слухи, что в Аргентине плодородная земля, широкие степи, поросшие травой. Земля, на которой можно заниматься сельским хозяйством, разводить скот. Говорили также, что на западе возвышаются небольшие горы, которые называют sierras. Климат влажный, но теплый, дождь идет во все времена года. Звучало это заманчиво. В те годы многие немцы мечтали уехать в Южную Америку. Экономическая ситуация в Германии становилась все хуже, получать хоть какой-то доход едва ли представлялось возможным. Муж Ирмелинды, Герман, поехал во Франкфурт, чтобы разузнать все подробно. Он подписал контракт с представителем Аарона Кастелланоса, зазывавшего переселенцев с севера в провинцию Санта-Фе, и семья отправилась в путь. Кастелланос… Ирмелинде никогда не забыть это имя. Его предложение звучало так соблазнительно: государство выделяло по двадцать гектаров земли на семью, предоставляло небольшой домик, семена, припасы, по две лошади, два вола, семь коров и одного быка. Кастелланос брал на себя часть расходов на переезд. Чтобы оплатить остальное, Блумы распродали свое добро с аукциона. За дом и земельный участок они получили довольно много. После приобретения всего необходимого и оплаты путешествия на корабле у них даже кое-что осталось. До того момента, думала Ирмелинда, все шло так гладко, что она начала подозревать неладное. И ее недобрые предчувствия оправдались.