Битва за Кавказ - Анатолий Корольченко

Командир дивизии полковник Селиверстов ясно осознавал положение своего соединения: нужно было немедленно принимать решение и действовать смело и дерзко. Это подсказывали ему опыт Гражданской войны и те уроки, которые извлёк он из войсковых учений в предвоенное время.

В Красную армию Селиверстов вступил двадцатилетним парнем. Недолго был красноармейцем, потом стал командиром, отличился в боях, удостоился боевого ордена Красного Знамени. Перед Великой Отечественной войной принял командование 347-й дивизией.

К утру решение на прорыв было принято и полки заняли исходное положение. Главную задачу должен был выполнить сильный авангард. В нем имелись тысяча штыков, семнадцать орудий и три дивизионных танка. Возглавляемому заместителем комдива авангарду надо было на рассвете 1 августа решительно остановить на железнодорожном участке вражеский заслон, снять его и устремиться по дороге, уходящей к югу, куда ушли основные силы 56-й армии.

Казалось, всё должно было произойти так, как наметил командир дивизии. Однако едва боевая цепь поднялась в атаку, как на неё обрушился шквал пулемётного огня, затем ударила артиллерия, захлопали миномёты. Атака сорвалась.

Раненый командир полка доложил, что продолжать атаку на этом участке бесполезно. Нужно избрать другой участок прорыва, возможно, левей.

   — Где наши автомобили? — осенило командира решение.

   — В колонне, за рощей, — ответили Селиверстову.

   — Всех людей сажать на них! Быть готовым к движению на 152-й километр! Прорываться будем там, прямо на автомобилях!

Это была необыкновенная для того времени атака. Там заслон противника был не столь прочным. Его удалось уничтожить с первых залпов артиллерии, довершили дело танки. А уж потом хлынула по полотну дороги лавина автомобилей, загруженных людьми.

После того как злосчастный участок железной дороги был преодолён, колонна автомашин неожиданно повернула к станции Новый Егорлык, затем через Богородицкое вышла к Калмыкии. К середине августа она была уже на Кавказе.

А противник тем временем, форсировав Дон, успешно продвигался. За двое суток на Краснодарском направлении он углубился на 80 километров. Ещё больший успех был у него на пути к Ставрополю.

Превосходство у врага было полное.

Как взрывали донские мосты

Железнодорожные мосты через Дон были взорваны. Их разрушили в ноябре 1941 года, препятствуя немецким войскам прорваться к Кавказу.

Передо мной письмо командующего 56-й армией генерал-лейтенанта Фёдора Никитича Ремезова. Армия в 1941-м обороняла Ростов. Генерал писал:

«Помните, что в танках противник нас превосходил почти абсолютно, в артиллерии многократно. Ведь не от радости мне пришлось изъять дивизион 76-миллиметровых зенитных пушек полка противовоздушной обороны, оборонявшего переправы Ростов—Батайск. Этот дивизион был использован для противотанковой обороны. По указанию Верховного специальным самолётом нам было доставлено всего 50 противотанковых ружей... Это значит, что Ставка знала нашу бедность в средствах против танков, а Ростов, который мы отстаивали, являлся важным пунктом не только в оперативном, но и в стратегическом отношении. Лишь бутылками с горючей смесью мы были обеспечены вдоволь. Наша авиация действовала безукоризненно, но превосходство в авиации было на стороне противника. О том, в каких условиях нам пришлось драться за Ростов в течение 34 суток, Ставка и Генеральный штаб хорошо знали...»

В ночь на 21 ноября 1941 года начальник Генерального штаба Шапошников вызвал к прямому проводу командарма Ремезова.

— Минированы ли у вас мосты через Дон? — спросил он. — Проверьте, чтобы их вовремя подорвать, если к тому вынудит крайняя обстановка.

Мостов через Дон (имелось в виду железнодорожных) в Ростове было два: первый — старый, подъёмный, называемый ростовчанами «американским», и второй — «литерный», до завершения постройки которого оставалось совсем немного.

Подготовить их к подрыву по решению Военного совета 56-й армии поручили команде железнодорожных войск в составе 60 человек. Ответственным назначили военинженера 3-го ранга Эпштейна. Ему на руки выдали удостоверение за подписями командующего, члена Военного совета 56-й армии и секретаря Ростовского обкома партии Двинского. В удостоверении было указано немедленно (в течение не более суток) провести особые работы и об исполнении донести.

Под охраной солдат 36-й мотобригады, которой командовал полковник Микрюков, железнодорожники за ночь выполнили задание. В колодцы бетонных опор заложили толовые заряды, наиболее мощный — в ближней к южному берегу опоре. К колодцам протянули электропровода, а на случай, если их повредят, подвели и бикфордовы шнуры для подрыва огневым способом.

И полковника Микрюкова, и военинженера Эпштейна строго предупредили, что взрывать можно только с письменного разрешения Военного совета армии: мосты ведь имеют стратегическое значение!

Для передачи и вручения исполнителям этого документа был назначен лейтенант Ладожкин. В прошлом спортсмен, он отличался аккуратностью и дисциплинированностью. Лейтенант безотлучно находился при штабе. В полной готовности к выполнению особого задания находились и охрана моста и, конечно же, команда подрывников.

Бои за мосты вспыхнули во второй половине 20 ноября. В немецкой армии генерала Клейста имелось подразделение специального назначения из полка «Бранденбург». Оно предназначалось для проведения диверсионных акций. Переодетые в красноармейскую форму немцы внезапно овладели ростовским вокзалом и начали продвигаться вдоль железнодорожных путей к мостам.

Первая их попытка прорваться к Дону была отражена огнём охраны, гитлеровцы залегли. Но вскоре к ним из Камышевахской балки подошли три танка. Из прилегающей к Дону Портовой улицы выползли ещё два, с ними автоматчики. Бой разгорелся с новой силой.

По гитлеровцам вели огонь из-за Темернички курсанты Ростовского артиллерийского училища. Там занимала оборону рота лейтенанта Завезенова. С фланга бил по немецкой цепи из станкового пулемёта курсант Хорошилов. Он выкатил «максим» на бетонную площадку строившегося путепровода. Расчётливо, неторопливо стрелял снайпер Ерофеев.

Обрушив на защитников моста огонь из миномётов, гитлеровцы при поддержке танков бросились в атаку. Два танка прорвались через позицию охраны, приблизившись к мостам, и стали бить по ним из орудий прямой наводкой. Со звоном взрывались снаряды на металлическом полотне.

К танкам пробились немецкие автоматчики. Вместе с ними бежали и диверсанты в красноармейской форме. Имитируя отход, они кричали:

— Не стреляйте! Свои! Мы свои!

Не подозревавшие подвоха красноармейцы охраны прекратили стрельбу. Этого было достаточно, чтобы гитлеровцы прорвались к мостам. Как бы отстреливаясь, они продвигались к противоположному берегу, заодно рубили протянутые к колодцам шнуры.

А танки уже стреляли по южному берегу, по дощатой, барачного вида казарме охраны, по укрывшимся в траншеях красноармейцам.

Вскоре бой перенёсся на южный берег, а команды на подрыв моста не поступало.

Полковник Микрюков и военинженер Эпштейн находились у разъезда «Заречный» в каменном с колоннами здании, готовые к выполнению ответственного задания.

Не дождавшись из штаба команды на подрыв, они в 17.30 послали в штаб армии донесение, сообщив, что гитлеровцы уже на левом берегу Дона и мосты в их руках, вблизи идёт бой.

Узнав об этом, генерал Ремезов приказал в течение ночи уничтожить противника, овладеть мостами, восстановить нарушенную сеть для подрыва.

Были брошены дополнительные силы, и бой шёл всю ночь. В нем отличился лейтенант Чумак. Позже он рассказывал: «Нужно было прежде всего выбить противника из казармы, которую он захватил. Это сделали несколько бойцов из подразделения охраны. Затем мы повели наступление на мосты. До них было метров двести. Но преодолеть это небольшое расстояние было непросто. Противник, пуская одну за другой ракеты, освещал местность и остервенело стрелял в каждую подозрительную тень. Я отобрал семь человек и с ними пополз к насыпи. Бойцы за мной. Оставалось совсем немного, когда меня ранило. Ранеными оказались ещё двое. Однако никто из нас не ушёл. Сблизившись, мы забросали противника гранатами и бросились врукопашную».

В этом бою было уничтожено около тридцати гитлеровцев. Понесли потери и солдаты-железнодорожники. Из шестидесяти человек осталось лишь семнадцать. К утру наши подразделения, вновь овладев мостами, вышли на правый берег. Группа военинженера Эпштейна тут же восстановила нарушенную сеть к колодцам со взрывчаткой.

Вскоре из штаба армии прибыл офицер связи лейтенант Ладожкин. Он вручил написанное от руки распоряжение начальника гарнизона Ростова генерал-майора Гречкина. Вот его содержание: