Особняк на площади, или Почти детектив - Валерий Тимофеев

А облезлая кошка обглодала прилетевшую кос-точку, но этим не утолила аппетит, а еще больше разожгла его. Разведка проведена, обстановка ясна — пора выходить на охоту.

Она зашла с подветренной стороны и поползла по террасе. Вот забралась на крыльцо — в нос уда-рил аппетитный запах мышатины, не заглушае-мый даже пряностями на столе.

Кошка распласталась на бетонном полу, нашла опору для каждой лапы, выбрала жертву и, от-толкнувшись, взвилась в воздух. Мгновение и она подомнет под себя самую жирную мышь. Осталь-ные в страхе разбегутся. Ну ничего, ей хватит и одной. Вот она какая пухленькая!

Она закрыла от удовольствия глаза и… получи-ла крепкий удар по уху. Ее отбросило к стене, придавило и сжало горло.

— Что такое?

Открыла глаза и отпрянула.

Над ней склонился огромный черный кот с бе-лой бабочкой на широкой груди.

Ленивые мыши лениво обернулись на шум. Происшествие обещало немного веселых минут.

— Гаврила, — обратилась к коту самая толстая мышь, на которую покушалась облезлая кошка. — Зарежь ее.

— Что-то давно мы кошатинки не ели, — подхва-тили подружки. — Так и отвыкнуть можно.

Нос кошки похолодел. Она попыталась вы-рваться из цепких лап Гаврилы, но кот был наче-ку.

"Разведка сообщила непроверенные данные, — почесала за ухом кошка. — Нападение не состоя-лось. Отступать некуда. Разгром? Плен? Или каст-рюля?"

Куда ни кинь, везде клин. И впереди никакой перспективы.

— Ну что ты молчишь, — требовали ответа лени-вые мыши. — Зажаришь?

— Без ведома хозяйки никак не можно, — увили-вал Гаврила, то ли из чувства солидарности, то ли в этом доме были такие жесткие правила. Только за его словами для облезлой кошки замаячил шанс остаться в живых. — Узнают, рассердятся.

— Не узнают, — пообещали мыши. — Мы ее с по-трохами съедим. А косточки ты выкинешь за за-бор. Не впервой. А, Гаврила?

Пленница задрожала. Ее дрожь передалась ко-ту.

— Вы голодные? — спросил он мышей.

— Ах, разве в этом дело? — наигранно говорила самая толстая. — Веришь ли, дружок, надоело как сыр в масле кататься. Копченные колбасы, крас-ные рыбы, черная икра, бананы, земляника в сме-тане. Круглый год ешь их, ешь, и все никак не до-ждешься — когда же они кончатся? Хочется чего-нибудь такого, простенького: ячменного зерна…

— Репы, картошки в мундире, — подхватили мы-ши.

— …или свежего кошачьего мясца.

— У, кошкоеды! — проворчал Гаврила. — Разбало-вали вас. Воровать разучились.

— Зачем воровать? Фу, как некрасиво!

— Без нас есть кому этим заниматься.

— А ты чего это про воровство заговорил? На кого намекаешь? — подленько заметила толстая мышь.

Кот струхнул. За такие слова ему не поздоро-вится.

— Тише вы, нахлебницы! — полушепотом сказал он, поглядывая на дверь. — Хозяйка отдыхает.

— Ой, Гаврила, Гаврила, — рассмеялись ему в ли-цо мыши. — Какой ты сегодня нехороший.

— Чем я сегодня нехороший?

— Да вот забываешься.

— Чего это я забываюсь?

— Не мы нахлебницы, — наставляла его мышь, — а ты как есть самый главный нахлебник. Вместе с хозяйкой своей!

— Тише вы! — замахал свободными лапами Гав-рила. — Совсем ошалели?

— Это ты ошалел! — намеренно кричала мышь. — Мы, мыши, вас кормим! Не будь нас — где тебя ис-кать? Правду я говорю, подружки?

— Как есть чистую правду, — поддакнули мыши.

— Бери свои слова назад, Гаврила, — смягчаясь, предложила мышь. — Берешь.

— Угу, — промычал кот.

— Как он мне нравится, — издевалась мышь. — Подружки! Можно я его поцелую?

— Можно! Можно!

Кот смутился.

— А хочет ли он? — гнала свое мышь. — Как без согласия? Без согласия не могу. Вдруг он меня съест?

— Не съем, — признался кот. Он очень любил ласку.

Облезлая кошка почувствовала приближение смерти и забилась в лапах кота. Если мыши при-ласкают его, он на все пойдет и тогда не остано-вить.

Кот очухался.

— Но, но! Знаю, куда клоните! Сказал же — без хозяйки не положено! Рассердятся как в прошлый раз. Вас в норы загноят, меня в карцер!

— Фи какой ты скучный.

— И трусливый.

— Мы тебя любить не будем.

— И не проси, — мыши одна за другой отворачи-вались от Гаврилы.

— Я на службе! — оправдывался кот. — С каких это пор вдруг мне стало надо?

— Тебе, тебе!

— Не сваливайте с больной головы на здоровую, — отбивался Гаврила. — Позвоните хозяйке, попро-сите сами. она вас балует, может и разрешит, — ему никак не хотелось ссориться с мышами.

— Тебе надо, ты и звони, нам неохота.

— Быстрей, Гаврила, — предупредила толстая мышь. — Если ты надоешь нам, я сама позвоню. Ох и влетит тебе!

— За что?

— За то, что ты хотел эту бедненькую кошечку зарезать и съесть! И нас подбивал! Что, скажешь, не правда?

— А то правда!

— Давай, проверим, кому хозяйка больше пове-рит, — предложили мыши.

— Не надо! Я пошел!

И Гаврила, схватив кошку за хвост, поволок ее в особняк.

ГЛАВА 3

МАРЬИВАННА

В комнате, богатой как царские хоромы, горел мягкий свет. Старинная мебель на гнутых ножках, старинный золотой подсвечник, бюро орехового дерева, диван с резными подлокотниками, арома-тические свечи, атласные шторы на окнах и разри-сованный как в церкви потолок. На обтянутых шелком стенах картины в позолоченных рамах и дорогие тяжелые ковры. На коврах коллекция ста-ринных кинжалов и пистолетов.

Все в один миг схватили глаза облезлой кошки и она успела подумать: — "Королева! Самая на-стоящая! У нашего Фили по сравнению с этим не кабинет, а забегаловка. Вот это кабинет! — восхи-щалась она. — Смотреть — глаза больно от блеска. В какое такое царство-государство я попала?"

Утопая в пуховых подушках, на диване полу-лежала сиамская кошка в голубом японском хала-те. Хвост вопросом застыл над ней, а сама хозяйка описанного нами кабинета смотрела по видику мультфильм про кота Леопольда и громко смея-лась над его похождениями, и тогда хвост ее ожи-вал.

Гаврила остановился у порога, не смея ступить немытыми лапами на толстый ковер на полу. На кота не обращали внимания, но он знал — хозяйка ловит каждый шорох и, придет время, обратит на тебя свой взор, а пока стой и не дергайся, не то получишь по первое число. Что-что, а получать по первое число Гавриле приходится часто и потому он четко усвоил — чем реже раскрываешь рот, тем меньше у тебя забот… Молчаливых везде любят, при себе удержать стараются. А если ты вдобавок еще и что-то делать умеешь, для рук водящих це-ны тебе нет.

Для большего уважения к хозяйке дома, Гаври-ла поднес облезлой кошке не палец к губам, а ку-лак к носу. А для пущей убедительности этого ар-гумента, покачал им, давая понять: — "Только пик-ни!" — Остальное додумывать он милостиво пре-доставил самой облезлой кошке.

А хозяйка в перерывах между взрывами смеха брала со столика хрустальный бокал и, сделав гло-ток, ставила на место. Была у нее такая слабость — в редкие минуты отдыха любила посмотреть по-хождения этого "мягкотелого кота" и выпить бо-кал сливок с мороженым.

"Эти похождения мыши сочинили, — твердо бы-ла уверена она. — Коты на себя такой понапрасли-ны никогда не наведут. Ну да ладно, пусть хоть в кино выглядят такими умными и ловкими," — по-зволила она.

Необычайные приключения закончились и эк-ран потемнел.

— Марьиванна, — подал голос кот. — Тут это…

— Что? — спросила Марьиванна не оборачиваясь.

— Простите за беспокойство.

— К делу! — потребовала хозяйка.

— Еще одну поймали, — робко сообщил Гаврила.

— Мышку?

— Нет, кошку. — Даже за то, что ему пришлось поправить Марьиванну, кот извинился.

— Ну и что?

— Вы же знаете, мыши требуют…

— А ты?

— Никак нельзя без докладу.

— А они?

— Обиделись, — признался кот, потирая ушибы.

— Задай им хорошую трепку, вмиг все обиды пройдут, — распорядилась Марьиванна.

— Плакать будут, — напомнил Гаврила.

— Кто их слезам поверит? Эх, Гаврила, Гаврила! Я тебе имя такое дала, думала — кот здоровый, де-ревенский, два мешка для него поднять — пустяк; он у меня всю челядь в черном теле держать бу-дет. Перед ним на цыпочках забегают! А получила что? "Плакать будут"… — передразнила она. — Пе-реименую! Леопольдом будешь. Такой же рохля! Ни рыба, ни мясо.

Кот переминался с лапы на лапу, смотрел на ковер и швыркал носом.

А сиамская кошка продолжала резким приказ-ным голосом.

— Ты моя правая рука! Сам все решать должен, а не бежать всякий раз за подсказкой. Я свои дела делаю, кусок хлеба добываю. У меня товар — люди, то есть кошки — товар. А за тобой порядок в доме. Ты кем у меня числишься? — спросила хозяйка.

— Управляющим, — помявшись, ответил кот.

— Не управляющим! Скажи правильно! — требо-вала Марьиванна.