Верхний ярус - Ричард Пауэрс

сотнями тысяч. Страна, пораженная, смотрит, как пропадают бесценные каштаны Новой Англии. Дерево кожевенной отрасли, шпал, вагонов, телеграфных столбов, топлива, заборов, домов, сараев, столов, изысканной мебели, роялей, ящиков, целлюлозы, бесконечной тени и еды — самое урожайное дерево в стране — исчезает без следа.

Пенсильвания пытается устроить заслон шириной в сотни миль через весь штат. В Виргинии, на северном крае самых густых каштановых лесов, люди обращаются к Богу, требуют очищения, чтобы отринуть грех, повлекший чуму. Совершенные каштаны Америки, экономический оплот целых сообществ, гибкая красная древесина Востока, которую можно использовать в промышленности тремя сотнями разных способов, каждое четвертое дерево в лесу, простирающемся на два миллиона акров, от Мэна до Залива, — все это обречено на смерть.

НОВОСТИ О ЧУМЕ не добираются до западной Айовы. Джон при любой погоде возвращается на пригорок двадцать первого числа каждого месяца. Каштан Хёлов все сильнее вздымает листья вверх. «Он что-то задумал, — думает фермер, это его единственная попытка мыслить философски. — У него есть какой-то план».

В ночь перед пятьдесят шестым днем рождения Джон просыпается в два часа и шарит рукой по кровати, словно что-то ищет. Жена спрашивает, все ли в порядке. Сжав зубы, он отвечает: «Пройдет». И умирает через восемь минут.

Ферма переходит к двум первым сыновьям. Старший, Карл, хочет списать безвозвратные издержки фоторитуала. Младшему, Фрэнку, нужно оправдать десятилетие нелепых исследований отца о том, как дерево растит свою крону, а потому он упрямо их продолжает. Через сто с лишним кадров в самом старом, коротком, медленном и амбициозном фильме, когда-либо снятом в Айове, начинает проступать цель каштана. При перелистывании фотографий можно заметить, как их герой тянется к чему-то в небе, похлопывает его. Возможно, к другому каштану. Или к большему свету. Оправдание каштана.

Когда Америка наконец присоединяется к мировому пожару, Фрэнка Хёла отправляют во Францию вместе со Вторым кавалерийским полком. Он берет с девятилетнего Фрэнка-младшего обещание фотографировать дерево до его возвращения. Это год долгих обещаний. Нехватку воображения мальчик компенсирует обязательностью.

Чистая удача вытаскивает Фрэнка-старшего из котла в Сен-Мийеле только для того, чтобы стереть в порошок под минометным огнем в Аргонском лесу. От Хёла остается так мало, что нечего положить в гроб и похоронить. Семья собирает временную капсулу из его кепок, трубок и часов и закапывает ее на фамильном участке, под деревом, которое он так недолго фотографировал каждый месяц.

* * *

ЕСЛИ БЫ У БОГА БЫЛ «БРАУНИ», он, возможно, снял бы еще один анимированный короткий ролик: в нем чума застыла бы на мгновение, прежде чем рухнуть на Аппалачи, в сердце каштановой страны. Каштаны севера были величественны. Но южные деревья — это боги. Огромные каштановые рощи тянутся на много миль. В Каролинах кряжи древнее Америки вырастают на десять футов в ширину и на сто двадцать футов в высоту. Целые леса цветут белыми облаками. Десятки горных поселков построены из этой прекрасной прямослойной древесины. Из одного дерева получается почти четырнадцать тысяч досок. Орехи, толстым слоем лежащие на земле, кормят целые округи, год за урожайным годом.

А теперь боги умирают. Вся сила человеческой изобретательности не может остановить катастрофу, поразившую континент. Чума бежит по хребтам, убивая вершину за вершиной. Человек, взобравшийся над южными горами, мог бы увидеть, как деревья рябящей волной превращаются в бело-серые скелеты. Дровосеки рыскают по десятку штатов, лишь бы срубить то, что еще не успел поразить грибок. Новорожденная Лесная служба их только поощряет. «Хотя бы используйте древесину, пока все не пошло прахом». И во время этой спасательной операции человек губит деревья, в которых может таиться секрет сопротивления болезни.

Пятилетняя девочка в Теннеси, которая видит, как первые оранжевые пятна появляются в ее волшебных лесах, уже не покажет своим детям ничего, кроме картин. Они никогда не увидят зрелую дородность дерева, никогда не познают вид, звук и запах детства их матери. Миллионы мертвых пней выпускают отростки, они год за годом пытаются закрепиться, но все равно умирают от инфекции, что, сохранившись в этих упрямых побегах, так и не исчезнет. К 1940 году грибок забирает все, до самых дальних рощ в Южном Иллинойсе. Четыре миллиарда деревьев превращаются в миф. Не считая парочки тайных очагов сопротивления, единственные оставшиеся каштаны — это те, которые пионеры унесли далеко-далеко, куда не достают дрейфующие споры.

ФРЭНК ХЁЛ-МЛАДШИЙ держит слово, данное отцу, спустя много лет после того, как тот блекнет, становясь размытыми, черно-белыми, передержанными воспоминаниями. Каждый месяц мальчик кладет очередную фотографию в бальзаминовую коробку. Скоро он уже подросток. Потом юноша. Он механически исполняет ритуал, также как большая семья Хёлов продолжает праздновать день святого Олафа, не помня зачем.

Фрэнк-младший не страдает от излишка воображения. Он никогда не слышит свои мысли: «Возможно, я ненавижу это дерево. А возможно, люблю больше, чем любил отца». Мысли ничего не значат для человека без реальных независимых желаний, рожденного под созданием, к которому он прикован и под которым обречен умереть. Он думает: «Этой штуки тут не должно быть. Толку от нее нет, если только мы ее не срубим». А потом приходят месяцы, когда Фрэнк смотрит через видоискатель на раскинувшуюся крону, и она кажется его удивленному взгляду эталоном смысла.

Летом вода поднимается по ксилеме и рассеивается через миллионы крохотных ртов на изнанке листьев, так сотня галлонов в день испаряется во влажный воздух Айовы. Осенью желтеющие листья переполняют Фрэнка-младшего ностальгией. Зимой голые ветви щелкают и шумят в порывах ветра, тупоносые спящие почки кажутся чуть ли не зловещими в своем ожидании. И каждую весну бледно-зеленые сережки и кремовые цветы на миг пробуждают мысли в голове Фрэнка-младшего, мысли, с которыми он не знает, как обходиться.

Третий фотограф из рода Хёлов продолжает снимать, также как и продолжает ходить в церковь, хотя уже давно решил, что весь верующий мир одурачен сказками. Бессмысленный ритуал со снимками дает жизни Фрэнка-младшего слепую цель, которую не может даровать фермерство. Это ежемесячное упражнение по примечанию чего-то, что вообще не стоит внимания, — создания непоколебимого и замкнутого, как сама жизнь.

Во время Второй мировой войны в пачке уже насчитывается пятьсот фотографий. Однажды днем Фрэнк-младший решает их перелистать. Он снова чувствует себя мальчиком, который дал опрометчивое обещание отцу в девять лет. Но покадровое дерево изменилось до неузнаваемости.

Когда все зрелые каштаны в естественной среде обитания пропали, дерево Хёлов становится достопримечательностью. Из Айова-сити приезжает дендролог, чтобы подтвердить слух: существует каштан, который пережил холокост. Журналист из «Реджистер» пишет статью об одном из последних совершенных деревьев Америки.