Наследница проклятого рода - Дмитрий Трояновский

Эстальд подумал, что произошедшее сегодня – явный перебор, но оказалось, что бедствия на этом не закончились. Вдруг собравшиеся (а их сбежалось уже не меньше двух сотен) опять услышали свист. Многие закрыли головы руками, ожидая, что сейчас снова что-нибудь взорвется. Секунда – и копье, прилетевшее невесть откуда, пригвоздило к земле край мантии мага Сэлоринда, главы Академии. Он-то и взорвался:

– Вы… Михрамус, мне надоели ваши проклятые козни! Вы решили запугать нас, да?! Теперь я понял, что это вы расположили своих злодеев у Астральной башни, чтобы напасть на нас, но они по ошибке чуть не убили кого-то из своих! Потом вы решили устроить взрыв в лаборатории, чтобы скрыть свой провал в этой афере с Душепожирающим зельем. Я всегда утверждал, что к нему невозможно найти противоядие. Теперь вы начали кидать в нас копья, и первое предназначалось мне, так ведь? А может быть, вы нарочно не стали убивать никого из нас, а решили только припугнуть? Думаете, мы забыли о пропаже людей в библиотеке пять лет назад? Ваша гильдия – камера пыток и прибежище разбойников, а вы – их предводитель!

Тут все местные маги кроме Таламанда подняли свои палочки, жезлы и посохи. У Эстальда появилось большое желание превратить оратора в жабу или в кого-нибудь похуже. Увидев, что численное превосходство – на стороне хозяев, глава Академии умолк. Таламанд дал всем знак опустить палочки. Многие сделали это с явной неохотой.

– Так, – начал канцлер, – вы нанесли всем нам множество оскорблений, поэтому не удивляйтесь, если после этого маги нашей гильдии начнут вызывать ваших на поединки. Я буду отражать ваши клеветнические выпады по очереди. Во-первых, может мы тут все и негодяи, но калечить своих же людей у нас не принято. Где доказательства, что взрыв в лаборатории не был направлен против нас? Прежде чем обвинять, объясните, зачем нам взламывать свое же хранилище и Астральную башню? Во-вторых, те шестеро пропавших в ваш прошлый приезд были найдены стараниями магов нашей гильдии целыми и невредимыми. Подумаешь, память отшибло – невелика беда! В волшебном мире это сплошь и рядом. И наконец, в-третьих, если вы так боитесь, что на вас нападут, что же вы стоите здесь? За время нашего разговора мы могли бы запустить в вас несколько десятков копий!

Несколько магов Академии неожиданно закивали, давая понять, что они верят Таламанду. Деллион Эйнфарус произнес «вы правы!», а еще кто-то даже попытался вступить с Сэлориндом в спор. Но Верховного Мага Академии все объяснения Таламанда явно не устроили. Своим подчиненным он дал знак молчать.

– Но вы хоть можете сказать, откуда это взялось?! – крикнул он, выдергивая из земли копье и потрясая им.

Вдруг Эстальд кое-что вспомнил:

– Сэр, – начал он, – я знаю. Когда два с половиной года назад здесь произошло жестокое сражение, мой товарищ Вангерт Гриффанг напал с этим копьем на предводителя противников, но оружие отскочило, улетело в небо и не вернулось назад. И вот оно.

На этот раз поверила вся Академия, хотя многие явно лишь сделали вид. По крайней мере, Эстальд явственно услышал, как уходя, Сэлоринд пробормотал что-то вроде:

– Сколько бы безобразий ни случилось, у Таламанда и его прислужников всему находятся оправдания!

Тем временем Флиаманта Гладсхейм скакала на своем коне Громобое все дальше на северо-запад, и пока никаких приключений ей по дороге не встретилось. Единственное неудобство было в том, что спать ей приходилось на голой земле, а ведь весна выдалась холодной. Только теперь девушка вполне осознала, как все-таки хорошо было в Орадейне. Особенно скучала она по славному семейству Мерлагонда и по своим друзьям и подругам из военной школы. Помнится, один юноша, отправившийся в поход на год раньше, сказал Флиаманте: «Когда ты уедешь, в городе станет темнее. Всем будет не хватать твоей ослепительной улыбки, твоих глаз, твоего голоса…» Сказавший это до сих пор не вернулся домой… Да, Флиаманту в Школе многие любили и уважали, а некоторые боялись… И было из-за чего. Дело в том, что немалому числу учеников приходилось испытывать себя в боях еще до похода, а Флиаманта впервые оказалась на поле брани задолго до окончания Школы и с тех пор не раз участвовала в битвах. Своих сверстников, а порой и взрослых воинов она с самого начала превосходила не только отвагой, но и беспощадностью. Только доброта Мерлагонда и его семьи не дали девушке окончательно ожесточиться. Не будь их, неизвестно какой бы она стала.

Далеко не все воспоминания, связанные с городом и Школой, были приятными – поводов для ожесточения там тоже было предостаточно. Флиаманте казалось, что её учителя делятся на группы, которые только и ждут случая, чтобы начать открытую войну друг с другом. Часть наставников относились к ученикам, как к родным детям, они всегда были готовы прийти на помощь в трудную минуту. Такие учителя были требовательны, но никогда не шли против справедливости. Они считали важным, чтобы учеников связывала крепкая дружба. Тренировки, испытания и состязания, проводимые этими наставниками, были непростыми, но честными и учили не только владеть оружием и держаться в бою до конца, но и всегда поступать по совести.

Однако в Школе были и другие наставники. Они окружали себя сворами помощников и любимчиков, которые шпионили за остальными учениками, доносили на них, намеренно разжигали вражду и ненависть, превращая Школу в арену жестоких стычек, а порой и настоящих боев. Флиаманте неоднократно предлагали войти в число подобных прихвостней, но она всякий раз открыто заявляла о своем презрении к шпионам и старалась защищать от них более слабых товарищей. Сами негодяи воительницу побаивались, зная, что злить ее опасно. Но зато покровительствующие им учителя чаще других подвергали девушку наказаниям. А они были жестокими. Провинившихся запирали в клетки, стоявшие в любую погоду под открытым небом, они мокли и мерзли, их лишали еды и не давали спать. Некоторых даже пороли и подвергали другим публичным унижениям.

Нескольких хороших учеников подобные наставники превратили в настоящих зверей, одни имена этих «отличников» вызывали среди младших смертный ужас. Флиаманта, всегда бывшая смелее и сильнее большинства сверстников, могла бы стать настоящей грозой военной школы, но она предпочла сохранить благородство. Разумеется, только по отношению к честным товарищам, которых, по мнению девушки, в Школе всегда было куда больше чем нечестных.

Вообще Школа Войны Орадейна была устроена так, что далеко не каждый ученик мог вынести до конца все отведенные ему испытания. Но Флиаманта выжила, закалилась, и теперь уже мало какой злодей рискнул бы встать на ее пути.

Самую сильную неприязнь у девушки и ее друзей вызывал учитель по имени Эгист Мальфарус. «Вы – истинные воины, – неоднократно говорил он своим любимчикам на их заговорщических собраниях. – Не надо жалеть слабаков, которые по чьей-то глупости оказались в одной школе с вами! Им всё равно не выжить – этот мир предназначен только для сильных! И пусть другие наставники говорят вам, что благородное сердце важнее острого меча, знайте: главное в воине – умение убивать!»

Вздумай Флиаманта стать приближенной Мальфаруса, он бы очень ею гордился, ведь свое боевое крещение она получила в неполные одиннадцать лет. Девушка помнила все в мельчайших подробностях, хотя предпочла бы это забыть. Стояло начало лета. Флиаманта вместе еще с сотней учеников самого разного возраста отправилась в трехнедельное путешествие, устроенное для того, чтобы приучить будущих бойцов к походной жизни. С отрядом пошел Эгист Мальфарус и несколько молодых воинов. Только благодаря им путешествие в одном отряде с ненавистным учителем не превратилось для всех в настоящий ад.

Примерно на середине пути с Запада надвинулся ужасный болотный туман, а вместе с ним пришла весть, что в округе шалят варвары, а может быть, и кое-кто похуже. И в этот зловещий час Эгист Мальфарус покинул отряд, заявив, что настоящие воины должны спасаться сами. При этом он и несколько его прихвостней забрали с собой большую часть выданного ученикам оружия. Не видно было ни зги, провизия кончалась и надежда гасла. Когда из молочно-белой пелены совсем рядом раздался боевой клич варваров, молодые воины, несмотря на требования Мальфаруса оставшиеся с учениками, бросились в битву, а подопечным приказали бежать. Все повиновались беспрекословно. Но поскольку вокруг ничего не было видно, ученики потеряли друг друга. Флиаманта долго бродила одна, пока не набрела на группу из примерно дюжины несчастных путешественников. Большинство из них были моложе Флиаманты, а из троих, что были старше, двое были тяжело ранены и не могли идти. Долгое время они стояли в тумане, не зная, что им делать. Вдруг прямо перед ними из белой пелены с криками вынырнули несколько дикарей. Флиаманта и парень лет пятнадцати бросились защищать младших товарищей. Юноша бился храбро, но в него попали стрелой, и он скончался на месте. Флиаманта в ярости принялась рубить своим коротким мечом нападавших, не обращая внимания на раны. Пятеро врагов уже валялись на земле, вот еще один замахнулся на нее дубиной, лишился руки, остальные же разбежались. Флиаманта вернулась к товарищам вся в крови, чужой и собственной. Двое старших к тому моменту уже умерли, и она сама повела отряд.