Любовь до белого каления - Арина Ларина

– И что? Ты хочешь умирать от руки маньяка в моей компании? Или ты, может быть, думаешь, что я, как пионер-герой, буду его отвлекать, пока ты смоешься?

– Я тебя не брошу! – Наталья преданно заглядывала в глаза подруге.

– Ты ерунду какую-то мелешь. Не будем же мы ходить на свидания вдвоем.

– Почему нет, ты со стороны посмотришь…

– Ага. В кустах посижу. Как Штирлиц – с парашютом и звездой на буденовке. Неужели нельзя придумать менее экстремальный способ знакомства? – Татьяна злилась, так как знала – Ведеркину проще убить, чем переубедить.

– Злая ты.

– Я трезво смотрю на жизнь.

– А мне, Танька, от этой жизни так напиться хочется, чтобы не смотреть на нее трезво! Это ж не жизнь, а сплошное ожидание…

– Ожидание чего?

– Поезда. Который тебя переедет, если вовремя не отскочишь.

– Тоже мне – Анна Каренина! – фыркнула Татьяна. – А не надо лезть под поезд и читать дурацкие объявления.

– Почему дурацкие? Откуда ты знаешь, если сама не читала? Или читала?

– А ты в КГБ не работала? Не надо меня подлавливать на противоречиях! Не читала. И так все ясно: молчел без вп с во и жп ищет доверчивую дуру.

– Почему дуру? – взвизгнула Ведеркина. – А где, где мне знакомиться? На улицах приставать? Или своей кормой в метро зажимать, чтоб насмерть, чтоб ни один не вырвался? Тут хотя бы все честно и ясно: хочу жениться! А то, может, они все мимо меня ходят, только табличка-то ни на ком не висит: занято – не занято.

– Такие таблички на туалетах обычно висят, – машинально прокомментировала Таня. – Извини. Но я действительно против. Мне эта идея не нравится. Я бы побоялась.

– А я не боюсь! – отчаянно труся, вздохнула Наталья.

Глава 4

Недомытая посуда томилась в раковине, топорщась грязными боками тарелок. Но о том, чтобы совместить психотерапевтический сеанс выслушивания Ведеркиной с хозяйственной деятельностью, не могло быть и речи. Если Наталья заподозрит, что подруга отвлеклась, то непременно припрется, чтобы делиться впечатлениями, глядя в глаза, а потом останется ночевать. И тогда вместо ночного сна Татьяне придется снова и снова выслушивать подробности и консультировать.

Наталья любила советоваться, но никогда чужим советам не следовала.

– Какого черта ты меня спрашиваешь, если поступаешь всегда наоборот! – вспылила однажды Татьяна, когда понурая подруга в очередной раз пришла к ней плакаться. За неделю до этого Ведеркина представила ей молодящегося хлыща с сальными редкими волосами и слащавой улыбкой.

– Аникеева, все! – восхищенно шептала Наташка, плюя в ухо и весьма чувствительно тыча Таню в бок. – Я женюсь! Он потрясный! Это не мужик, а ходячая мечта.

«Ходячая мечта» Татьяне категорически не понравился, о чем она и высказалась в грубой форме после смотрин. Ведеркина ее доводам не вняла и пустила «жениха» пожить. Через неделю она прибежала советоваться, заявлять ли в милицию о том, что ее обнесли.

– Над тобой все отделение будет ржать, – убежденно сообщила Татьяна.

– Злая ты. У меня горе!

– А я тебя предупреждала. За каким фигом спрашивать мое мнение, если ты никогда ко мне не прислушиваешься?

– Любой вопрос должен решаться дискуссионно, – убежденно моргнула Наталья. – Должно быть альтернативное мнение, чтобы стало ясно, кто прав.

– Так у тебя, как я посмотрю, права всегда ты! – в сердцах махнула рукой Таня, но в отделение с Ведеркиной пошла. Для моральной поддержки. Там Наташка, невзирая на яростные тычки в спину, нагло пыталась флиртовать с молодым участковым, принимавшим заявление. Участковый довольно улыбался и разглядывал Татьянин бюст – на ведеркинские подмигивания он не отреагировал.

В тот раз Наталья осталась ночевать, мотивируя свое пребывание в квартире тем, что у нее дома холодно, одиноко и из собеседников – только телевизор.

– Я тебя ночью греть не буду, – на всякий случай предупредила Татьяна, но Ведеркина замахала руками и пообещала не приставать и не стеснять, она даже купила по дороге отвратительный тортик с ядреными кремовыми розочками, сомнительно пахшими парфюмерией, и проверила у Карины уроки.

Ночью Татьяне поспать не удалось. До самого утра Наташка бубнила про вероломство и предательство человека, которого она запустила в свое сердце, душу и тело, а с рассветом перешла на фантазии об участковом, с которым еще не раз придется встретиться, так как, несмотря на все его намеки, заявление Ведеркина так и не забрала. Итогом бессонной ночи стали темные мешки под глазами и тупая боль в висках.

На сей раз Татьяна ни в коем случае не могла допустить столь печальных последствий, так как завтра надо было выглядеть «на все сто». Или даже на двести.

– Ну, давай, рассказывай. – Она мужественно отвернулась от мойки, судорожно соображая, чем бы все-таки заняться в ближайший час – а Ведеркина меньше чем в час со своей новой историей любви не уложится. Занятие должно было быть полезным, но бесшумным, иначе любимая подруга все же припрется на аудиенцию.

– Аникеева, ты сейчас упадешь! Сядь.

– Сижу-сижу. – Татьяна решила заняться ногтями. Конечно, это занятие на час не растянуть, но хоть что-то…

– У Егора свой бизнес.

– Егор – это твой ковбой по переписке?

– Мы не переписывались. Это каменный век. Мы перезванивались.

Представив Ведеркину на месте центровой кобылы в тройке, над которой звякают колокольчики, Таня фыркнула:

– Перезванивались?

– Не цепляйся к словам. Ну, я первая позвонила. И что такого? Сейчас век эмансипации и феминизма!

– Я в курсе. Газеты читаю, телевизор смотрю. Надеюсь, Егор мужчина?

– А теперь гоготни дебильным смехом, – окрысилась Наташка. – Я в ауте от твоего чувства юмора!

– Ну, извини. Просто ты с таким пафосом завела про эмансипацию и феминизм. Я уж, грешным делом, подумала, что ты меня морально готовишь к сообщению о смене ориентации.

– Ты завидуешь, – резюмировала Ведеркина.

– Да я даже порадоваться за тебя не могу, не то что позавидовать! Ты ж еще ничего не рассказала. Кроме того, я твоего мужчинку еще не видела.

Наталья угрожающе засопела, и Таня торопливо добавила:

– Ну, так какой бизнес?

– Одежда, – моментально оттаяла Ведеркина. – Он куртки продает. Такие качественные, на гагачьем пуху…

– Агитируешь? – Что-то подсказывало Татьяне, что кавалер либо уже впарил наивной и любвеобильной Наташке синтепоновое чудо на рыбьем меху, либо собирается сделать из дамы сердца менеджера по продажам.

– У него и так отбоя от клиентов нет, – гордо объявила Наталья и тут же предвосхитила едкую шпильку в свой адрес: – Да, сам сказал. Но у меня есть все основания ему верить.