Адам женится на Еве - Руди Штраль

Члены суда слушают ее с большим вниманием, даже обвинитель не остается равнодушным к ее рассказу.

Адам (торжественно). Видно, это была судьба! (Ужасаясь.) Я не могу себе даже представить, что чуть было не уехал в Бинц. А Ева — в Селлин. Ведь тогда мы бы, наверное, никогда в жизни не встретились…

Защитник (с воодушевлением). Прошу занести высказывания моего подзащитного в протокол дословно!

Адам (все более смущаясь). Да ладно, не надо. А то, когда это написано на бумаге…

Ева. Но ведь так оно все и было! (Обращаясь к секретарю суда.) Может, вы все-таки запишете?

Секретарь. Уже записал. И про судьбу тоже!

Обвинитель. Так, значит, вы друг с другом действительно только разговаривали?

Адам. Да что вы!

Ева. Тут-то все и началось!

Защитник наклоняется к ним и что-то говорит. Члены суда выглядят смущенными.

Адам (поспешно). Она имеет в виду грозу.

Ева. Да, господин судья, и какая гроза! У многих даже смыло вещи и разорвало палатку. (Гордо.) Если бы не Ади, кое-кому пришлось бы худо. У одного ветеринара машина даже чуть не сползла под откос. Он не мог ее отогнать от обрыва, боялся в нее сесть, этот ветеринар. Зато Ади…

Адам. Оставь, Ева. Это сюда не относится.

Защитник. И тем не менее это положительно характеризует моего подзащитного. (Иронически.) Наконец-то фрау обвинитель получила разъяснение относительно того, как прошла та ночь. (Обращаясь к суду.) Прошу отметить, что молодые люди проявляли взаимное влечение с поистине детской чистотой и не думали — г-м — сближаться друг с другом в иных категориях. (Обращаясь к Адаму и Еве, высказывая предположение.) И точно так же вы провели весь оставшийся отпуск, не правда ли?

Адам и Ева (переглянувшись). Да, примерно так.

Обвинитель. Думали ли вы уже тогда о более тесных узах?

Ева. Мы даже помолвились с ним в последний вечер у костра. Только у нас не было колец. В Херингсдорфе они не продавались. А так… Так все было как положено!

Адам. А тут как раз одна парочка поссорилась. И мы поменяли свои две маленькие палатки на одну большую.

Защитник (повышая голос). В рамках семейно-прогностического мышления!

Обвинитель (обращаясь к Адаму и Еве). Задумывались ли вы во время отпуска и после него о других проблемах вашей будущей супружеской жизни?

Адам (неуверенно). Честно говоря, мы больше гуляли и плавали.

Защитник. Фрау обвинитель хотела бы знать, о чем вы друг с другом разговаривали. Когда гуляли или ходили купаться.

Ева. О чем угодно.

Обвинитель. Например?

Адам. Ну, например, о футболе. Я объяснил Еве основные правила.

Ева (с жаром). И о театре! Поскольку у меня есть абонемент, а у Адама — нет.

Защитник. Но вы ведь наверняка говорили и о будущем браке…

Ева. Ну конечно. (Торжественно.) Что мы всегда-всегда будем любить друг друга. До самой старости.

Адам. Даже когда нам будет по тридцать и больше. Даже когда у нас будет куча детей, а у меня, может, появится лысина. (Со скромной гордостью.) Я, видите ли, мастер играть головой. От этого может быть лысина.

Ева (с нежностью). Ничего, Ади. Лысина меня не пугает.

Они берутся за руки.

Обвинитель. Боюсь, что семейно-прогностическое мышление наших кандидатов на брак достигло лишь скромных высот.

Защитник (с жаром). Они могли кое-что и забыть с того времени.

Обвинитель. Кстати, насчет времени. Когда это, собственно говоря, все было? И вообще, сколько времени вы знакомы друг с другом?

Ева (убежденно). Уже целую вечность.

Адам. Три недели.

Защитник роняет карандаш, слышно, как он катится по полу в наступившей внезапно тишине. Судья выпрямляется, пристально смотрит на Адама и Еву и укоризненно качает головой. То же самое делают заседатели.

Обвинитель (поднимаясь с места, возмущенно-растерянно). Три недели! Целая вечность? Целая вечность в три недели?

Защитник (вскакивает с места, пытаясь спасти ситуацию). Вы отрицаете Эйнштейна, фрау обвинитель? Относительность всех ценностей, в том числе и времени? Три недели вполне могут быть вечностью. Возьмите хотя бы Платона, который сказал…

Судья (перебивает его). Мы еще не дошли до заключительных речей, уважаемый коллега. (С сомнением.) Да и вряд ли теория относительности может служить основой для счастливой семейной жизни… (Обращаясь к секретарю суда.) Зафиксируйте три недели исключительно как календарное понятие.

Секретарь (по-видимому, также потрясенный). Исключительно как календарное понятие. (Качая головой.) Три недели…

Судья (все еще сомневаясь, обращается к Адаму и Еве). Неужели вы знаете друг друга всего три недели?

Адам и Ева смущенно кивают головой.

Обвинитель (вставая, решительно). Высокий суд! При всей симпатии к этим молодым людям, я считаю дальнейшее слушание неуместным. На мой взгляд, совершенно очевидно, что их вступление в брак было бы преждевременным. Поэтому я вношу предложение отложить слушание по меньшей мере на год.

Адам (в ужасе). На год?

Ева (готовая расплакаться). Да ведь такси же ждет! Шофер сказал…

Защитник. Прошу высокий суд отклонить ходатайство фрау обвинителя!

Судья. Как известно, любое официальное ходатайство должно быть рассмотрено судом. (Вставая.) Суд удаляется на совещание.

Все встают, заседатели следуют за судьей в комнату для совещаний.

Адам (в отчаянии). Поди разберись с ними! Секретарь (неправильно поняла его). Вам ходить туда не положено.

Ева (всхлипывая). Целый год! Защитник (подходя к ней и к Адаму). Без паники, друзья (Понизив голос.) Это всего лишь трюк фрау обвинителя. Поскольку до сих пор вы делали свое де ло хорошо, она решила снова укрепить свои позиции. У ее ходатайства нет никаких шансов. А вы пока разомните слегка ноги, подвигайтесь, передохните…

Адам выводит всхлипывающую Еву из декораций, либо налево ближе к рампе, или на то место, которое диктуется возможностями сцены и режиссуры. Защитник неторопливо направляется к столу обвинителя, которая листает папку и делает для себя какие-то записи.

Защитник (бодро). Поздравляю, коллега. Ваш маленький предупредительный выстрел просто прелесть.

Обвинитель. Это не предупредительный выстрел. Я очень надеюсь, что мое ходатайство будет удовлетворено. Правда, надеюсь.

Защитник. Надеетесь? Камень упал с моего сердца. Стало быть, вы еще не окончательно пали жертвой кристально чистого, холодного как лед рассудка? Может, пойдем покурим?

Обвинитель, немного помедлив, кивает головой, встает и проходит с защитником направо к рампе или к другому предусмотренному для этой сцены месту. Секретарь суда остается в декорациях. Он влезает на свой табурет, разворачивает сверток с бутербродами, достает термос и газету и начинает есть и читать. Следует дать понять, что в дальнейшем ни он не замечает обеих пар, ни они друг друга. Пока одна из пар произносит свой диалог, другая продолжает игру беззвучно с помощью жестов и мимики.

Адам. Перестань реветь. Ты должна верить. Все будет хорошо.

Ева (продолжая всхлипывать). По меньшей мере на год! А если они нас вообще не распишут?

Адам. Распишут! Ты же слышала, что сказал защитник…

Защитник (давая обвинителю прикурить). По моему глубочайшему убеждению, коллега, по глубочайшему убеждению. (С легким упреком.) Не понимаю, как вы можете быть столь непроницательны!

Обвинитель (саркастично). По моему глубочайшему убеждению, коллега, по глубочайшему убеждению! В отличие от вашего оно основывается на некотором опыте.

Защитник (слегка уязвленный). Как-никак я участвовал уже в шестидесяти шести бракоразводных процессах.

Обвинитель. Бракоразводных. А здесь речь идет о бракосочетании. К тому же я не имела в виду вашу профессиональную квалификацию. Я говорю скорее о личных данных. Насколько мне известно, вы холостяк?