Штормовое предупреждение (Сборник) - Кирилл Бенедиктов

— Любое знание когда-нибудь да пригодится, — ответил он. — Благодарю за угощение — один Хэмазу знает, когда еще удастся попробовать доброго аталантского пива. Лодка, значит, готова?

Цаддак угрюмо кивнул.

— И все же, мастер Кешер… Что нам делать, если вы не вернетесь?

Лицо его собеседника приобрело скучающее выражение.

— Плыть обратно, капитан, — произнес он тоном, которым хорошие родители иногда разговаривают с надоедливыми детьми. — Возвращаться в Аталанту, падать к ногам Их Величеств и умолять о прощении. Сколько мин серебра истрачено на нашу экспедицию? На чье имя выданы векселя Дома Весов? На ваше? Я так и думал… Пожалуй, в этом случае кредиторы могут всерьез на вас рассердиться…

Цаддак порывисто схватился за нож — только затем, чтобы с размаху разрубить оставшуюся колбасу на две части.

— Не говорите мне о кредиторах, мастер Кешер! Если мы вернемся без орихалка, мой дом продадут за долги, моих сыновей закуют в цепи и отправят гребцами на галеры, а дочерей отдадут Белым Сестрам… Лучше мне будет сдохнуть от голода или пойти на корм рыбам, чем стать свидетелем такого позора. Если вы погибнете, я прокляну тот день, когда подал Их Величествам записку об Острове Орихалка…

Он обхватил руками свою лысую голову и начал раскачиваться из стороны в сторону, как это делают профессиональные плакальщицы. Кешер наблюдал за ним с нескрываемым удивлением.

— Стоит ли так убиваться из-за пустяков? У вас пока есть и корабль, и команда, и прекрасный домик на набережной Второго Кольца, а если боги будут благосклонны к вам, то все это умножится десятикратно… Взгляните лучше на меня — вот кто воистину должен рвать на себе волосы! Я потерял все, что имел, — богатство, положение при дворе, виллу на Изумрудном острове, невесту, происходившую из благороднейшего дома Аталанты, дюжину любовниц, превосходящих своим искусством саму Небесную Деву… Вместо того чтобы стоять по правую руку от Их Величеств, носить копье с лазоревыми перьями за спиной Господина Моря, командовать отрядом Возлюбленных Братьев Владыки Запада и Востока, я вынужден прозябать здесь, на вашей пропахшей луком триере! И что же, по-вашему, я похож на человека, погруженного в пучину горя?

Некоторое время Цаддак тяжело смотрел на него.

— Нет, мастер Кешер, — проговорил он наконец. — Не знаю уж почему, но мне сдается, что вы не слишком-то убиваетесь из-за своей опалы.

Молодой человек снова расхохотался, запрокинув голову.

— Потому что мне на нее наплевать, — сообщил он, отсмеявшись. — Я уже говорил вам, капитан, — мне ничего не нужно от жизни. Все, что я хотел получить от нее, я успел получить прежде, чем мне исполнилось восемнадцать. Теперь, какой бы подарок она мне ни преподнесла, я приму его равнодушно. Суждено мне погибнуть на этом острове — что ж, стало быть, я погибну. Никто и не заметит, что младшего сына Великого Мастера Меча Тантала Аш-Тот, любимца прекраснейших дев Аталанты, уже нет на этом свете… Ладно, ладно, не расстраивайтесь так, старина, — великодушно добавил он, увидев, как вытягивается лицо капитана. — Скорее всего, я все же вернусь. Меня слишком хорошо выучили искусству любой ценой оставаться в живых.

Он толкнул дверь и шагнул за порог. Мечи, которые неизбежно должны были задеть за косяк двери, не только за него не задели, но даже не брякнули — будто приросли к узким бедрам молодого человека. Цаддак хмуро смотрел ему вслед.

Покинув каюту капитана, Кешер Аш-Тот полупьяной походкой прошествовал на корму триеры, где несколько матросов под одобрительные выкрики абордажников и болтавшихся без дела бичевателей упражнялись в подъеме груза с помощью простейшей лебедки. Лебедкой служила рея кормовой мачты, грузом — небольшая лодка, в которую для тяжести бросили двух стреноженных овец. Лодка покачивалась над палубой на двух канатах, то взмывая вверх, то с размаху стукаясь о просмоленные доски. Овцы жалобно и безнадежно блеяли при каждом ударе, приводя в восторг жестокосердых зрителей.

— Бараны вы, — сказал Кешер, подходя. — Хэмазу свидетель, попробуете уронить таким вот манером меня — пожалеете, что на свет родились.

Шутки и смех немедленно стихли. Воины и матросы, скроив похоронные физиономии, угрюмо рассматривали щегольски одетого молодого человека.

— Надеюсь, мне никого не придется предупреждать дважды, — высокомерно произнес Кешер и обернулся к бичевателям. — Эй вы, обезьяны, быстро спуститесь в мою каюту и помогите слуге принести вещи. Я отплываю немедленно. Лодку освободить, — это уже относилось к матросам. — И не забудьте хорошенько ее промыть — она вся провоняла овечьей мочой…

Отдав необходимые распоряжения, он отвернулся к борту и принялся рассматривать дрожащую водяную преграду, поднимавшуюся к небу на расстоянии пяти полетов стрелы от триеры. Какая мощь, думал молодой человек, какая невероятная, воистину божественная мощь… Такая волна может легко слизнуть с лица земли великолепную столицу Аталанты, Город Трезубца, вместе с ее дворцами, храмами и богатыми виллами. Он представил, как вся эта масса воды возносится над Домом Владыки Востока и Запада, и губы его непроизвольно скривились в неприятной усмешке. Нет, сами по себе гигантские волны еще не чудо: мало ли что разгневает властелина глубин Эа, насылающего на мир опустошительные наводнения… Но волна, поднимавшаяся между триерой и островом, чьи очертания едва проглядывали за колышущейся зеленоватой стеной, словно замерла в высшей точке. Она не обрушивалась и не росла; издалека она вообще казалась неподвижной, хотя, разумеется, это было невозможно. Что-то не так, думал Кешер Аш-Тот, рассматривая вскипающие у ее подножия буруны, да что там, с ней все не так… Когда дурачок кормчий пытался рассказать мне о Великой Волне, преграждающей путь к сокровищам Острова Орихалка, я воображал, что речь идет о необычайно высоком приливе, не позволяющем кораблям подходить к берегу… О приливе, по гребню которого можно проскользнуть на легкой лодке. Но попробуй преодолей на овечьем корыте эдакую громадину!

Размышления его прервал ломкий мальчишечий голос:

— Эй, Макум, одноухая скотина, куда мешок попер? Сюда ложи, под рогожку… Да ремешком затяни потуже, а то смоет волной, точно смоет! Лилу, кто ж так канаты крепит, пенек дубовый? Сдается мне, матушка тебя от лесного демона нагуляла, вот у тебя вместо рук коряги-то и выросли… Ох, утопите вы нас с господином, шлюхины дети, как пить дать, утопите! Ну, ничего, бездельники, я к самой Цефер-Хали жаловаться приду, к владычице подземного миpa, уж она вас там встретит и за все наши беды спросит…

Кешер неторопливо обернулся. Толпа праздно глазеющих на овечье корыто воинов и надсмотрщиков рассосалась, и теперь рядом с лодкой суетились только трое матросов, подгоняемых тощим чернявым мальчишкой, все облачение которого составляла белая тряпка, обернутая вокруг смуглых бедер. На загорелой до черноты спине с выступающими острыми лопатками виднелись светлые рубцы от давнишних ударов плетью — такие рубцы остаются у гребцов на кораблях, чьи капитаны экономят на заживляющем раны жире морского зверя селапа. Хотя парень костерил грузивших в лодку вещи матросов отборными портовыми словечками, те только посмеивались да порой шутливо замахивались на него, грозя отвесить наглецу оплеуху.