Громкое дело. Роман - Виталий Новиков

За этим наездом наблюдали из машины Михайлов и Кольцов. На следующий день они встретились с Антоняном.

Антонян вечером шёл по улице к своему дому. Кольцов и Михайлов остановили его. Кольцов показал ему удостоверение сотрудника милиции.

– Пройдёмте в нашу машину, поговорим.

– Зачем? У меня сейчас уже не осталось денег, я весь в долгах.., – запричитал бизнесмен.

– Деньги нам твои не нужны, – сказал Михайлов.

Антонян сел на заднее сиденье служебной серой «Волги», припаркованной рядом с его домом. Рядом с ним сел Михайлов. Кольцов сел за руль.

– А теперь, господин Антонян, расскажите нам о вчерашнем наезде на вас, – попросил Кольцов.

– Какой такой ещё наезд? – прикинулся дурачком бизнесмен.

– Нас очень интересуют люди, которые вчера встретили вас у автостоянки, – сказал Михайлов.

– Вы что хотите, чтобы меня убили, а мою жену и дочь пустили по кругу эти беспредельщики?

– Ладно, давайте сделаем так: мы не будем пока снимать ваши показания, расскажите хотя бы, что с вами произошло? – попросил Кольцов.

Антонян рассказал всё, как было. Михайлов показал несколько фотографий милиционеров-преступников. Антонян показал на фотографии Мухиных, Зудина и Захарова.

– Эти вроде как главные среди них. – Антонян показал на фото Захарова и Зудина.

– Вы, уверены, что не хотите дать показания? – спросил его Кольцов.

– Знаете, сейчас начинает работать программа по защите свидетелей, – сказал Михайлов.

– Да не засерайте мне мозги, какая на хрен программа защиты свидетелей?! Вы думаете, я совсем лох? Вы же обещали…

– Что ж, придётся сдержать обещание, – сказал Кольцов. – Вы-то сами, будьте тоже осторожны; никому не говорите о нашем разговоре.

Антонян вышел из машины.

– Записал? – спросил Кольцов.

Михайлов достал из внутреннего кармана куртки диктофон.

– Да. Порядок.

Глава 7

К Юрию Юсупову в колонию приехала жена Марина. Марине было двадцать шесть лет. Она была худой с длинными вьющимися русыми волосами. На лице её и плечах были конопушки.

Юсуповы расположились в комнате специально предназначенной для таких свиданий. Марина могла здесь провести ночь с мужем.

Юрий, задумавшись, сидел на скрипучей железной кровати. Марина выкладывала еду на стол: фрукты, консервы, сок, колбасу.

– Всё не выкладывай, – сказал Юрий. – Нужно будет что-то отнести в барак.

Он сел на табурет к столу, взял нож и разрезал банан на несколько частей и так стал есть фрукт небольшими кусками.

– Ты говорила с Гошей? – спросил Юрий.

Гоша – двоюродный брат Марины, служил в ФСБ.

– Говорила. Он опять говорит одно и то же; то, что служит в управлении, которое не занимается такими делами; то, что у него должность маленькая…

– Тоже мне, родственничек. – Юрий состроил злую гримасу.

– Кстати Гоша сказал, что твоим делом занимаются в ФСБ, но об этом никому не надо говорить.

– Долго они что-то занимаются.

– Он сказал, что это точно.

– Эх, Юрка, надо было нам взять тогда денег в долг и дать выкуп этим бандитам.

– Хрен они чего от меня получат, эти шакалы. Пусть меня здесь хоть по кругу пустят – ничего им не дам.

– А этот Пастухов что-нибудь говорит про твоё дело?

– Нет. Мне кажется, он как-то пессимистично настроен по отношению к моему делу.

– Может быть и в самом деле нельзя никакую управу найти на этих сволочей?

– Всё-таки хочется верить, что остались нормальные люди и в милиции и в ФСБ и вообще…

– Да, я тоже очень на это надеюсь. Может быть ещё куда-нибудь написать?

– Куда писать-то в администрацию президента писали, куда только не писали…

– Ещё три года… – Марина тяжело вздохнула.

– Ты что думаешь, мне придётся до конца мотать срок здесь?!

– Нет. Не знаю, почему-то само соскочило с языка.

– Вот увидишь, меня обязательно вытащат отсюда. До конца срока.

Глава 8

Василий Болотников приехал на метро в район Кузьминки. Он шёл к блочному пятиэтажному дому, где жил бывший оперативник тринадцатого отдела МУРа Максим Наседкин. Болотников договорился с Максимом о встрече. Василий, изучая дела бывших сотрудников отдела по борьбе с незаконным оборотом оружия, пришёл к выводу, что Наседкин и ещё несколько человек являются нормальными и честными людьми и им можно доверять. Впрочем стопроцентной уверенности в честности отобранных сотрудников у Болотникова не было.

Василий поднялся на третий этаж, позвонил в звонок у двери оббитой дерматином. Дверь открыл Наседкин.

Наседкин был ещё совсем молод, всего на два года старше Болотникова. У него была взъерошенная русая шевелюра и правильные черты лица. На нём была дешёвая красная толстая клетчатая рубашка и тренировочные. Он провёл Болотникова на кухню. На кухне была бедная обстановка. Голубая плитка потрескалась в нескольких местах. Голубые с жёлтым занавески помнили наверно ещё времена хрущёвской оттепели, на подоконнике стояла большая консервная банка с бычками.

– Куришь? – спросил Наседкин. Он сразу закурил.

– Нет, если вы не против я присяду?

– Садись, можно на ты.

– Да, хорошо.

Болотников сел за стол и положил перед собой папку с документами.

– Максим, я хотел бы поговорить с тобой о некоторых твоих коллегах, – начал Болотников.

– О ком? – Максим стоял перед окном и курил, пуская дым в приоткрытую форточку.

– О Зудине, Молчанове, Захарове, Мухиных.

– Понятно.

– Что именно?

– Они попались наконец?

– К сожалению нет.

– Я удивляюсь, как этим отморозкам всегда удаётся выходить сухими из воды – заколдованные они что ли?

– Вы что-то конкретно знаете о них?

– Нет, ничего конкретного. Знаю, конечно, что они занимались беспределом: паковали бизнесменов и требовали с них выкуп. Барыгам подбрасывали оружие и наркоту, закрывали и обрабатывали их. У кого-то отжимали бизнес. Некоторые опера, кто поосторожней потихоньку щипают народ, а эти не знают никакой меры, словно осатанели уже от денег.

– Они очень богаты?

– Очень. У них есть крутые тачки и загородные дома и даже любовницы фотомодели.

– Ты знаешь ещё какие-нибудь факты о них?

– Какие факты? Естественно никаких доказательств против них у меня нет, да и не пошёл бы я против них, хочется ещё пожить. Помню один интересный факт о Захарове, который, разумеется, никак не могу подтвердить. Помнишь, может быть была тогда в девяностые курганская организованная преступная группировка. Взяли одного их главаря; так вот он потом признался, что после того, как его выпустили, он сам лично передал спортивную сумку полную денег Захарову. В этом он признался, когда его взяли во второй или третий раз.

– Это какой же был год?

– Девяносто пятый или девяносто шестой.

– Получается Захаров такой крутой? А я думал, что у них главный Зудин.

– Володя у них один из лидеров. Он всем крутит вместе с Юрой. Они вроде как оба за главных.

– А Молчанов? Он же старше по должности Захарова и Юдина.

– Он то же вроде как лидер, но он такой сам по себе очень осторожный. Он не любит особо высовываться. Мне кажется он даже немного побаивается Захарова и Зудина.

– Они вроде как авторитеты в их компании?

– Да они сами по себе довольно дерзкие и смелые люди.

– Как же ты проработал с ними?

– Как как? Нравилась работа, с детства мечтал стать милиционером, вот и стал им.

– Да, грустно это.

– Я же и сам наверно не особо чист. Мне же Захаров давал пару раз по тыще баксов.

– За что?

– Я ездил к одному барыге, забирал у него сумку и отвозил туда, куда указывал мне Захаров. Что в сумке было не знаю; может быть деньги, а может быть и наркота. Потом Володя мне предлагал заниматься бизнесом. Мне было страшно, да и не хотелось становиться полным говном. Об их подвигах я уже был наслышан. Потом я уволился из органов. О чём теперь нисколько не жалею.

– Может быть ты знаешь ребят, таких же, как ты бывших сотрудников вашего отдела, которые смогут дать показания на этих отморозков?

– Вряд ли кто-то согласится дать против них показания; ведь побывав внутри этой властной беспощадной системы, у человека ломается сознание; он уже перестаёт верить в правосудие.

– И чем ты сейчас занимаешься?

– Работаю водителем на «Газели», не очень престижное занятие для человека с высшим образованием; но это всё-таки лучше, чем быть ментом.

Глава 9

Ты меня прощала

В час, когда я уходил;

Обо мне мечтала,

Зная то, что не любил.

В машине работала магнитола. Пел Никита.

– Валер, – начал говорить Шаров.

– Подожди, – остановил его Валерий Мухин. – Дай дослушать песню.

Ты прости мне ночи,

Что дарю я не тебе,

Но я знаю хочешь

Быть со мной наедине.

Мухин опустил стекло в дверце, стряхнул на улицу пепел сигареты, смачно сплюнул в открытую щель и подпел Никите: