Потапов, «двойка»! - Тамара Крюкова

— Орать, что ли, что я личность?

— Балда ты. «Орать», — передразнил друга Женька. — Заявлять о себе надо. Что делают узники, чтобы привлечь к себе внимание?

— А я почём знаю? — пожал плечами Лёха.

— Объявляют голодовку — вот что, — со знанием дела сказал Женька.

— Ты думаешь, поможет? — неуверенно спросил Лёха.

— Факт. Объяви голодовку и выстави свои требования, чтобы твои права не попирали.

— В смысле, чтоб гулять отпустили?

— Ну да. Прикинь, ты день не ешь, другой. А на третий…

— Налопаюсь. Что же мне, и в понедельник голодным ходить?

— Ты, Лёха, мозг-то напряги. Я тебе дело советую, а ты всё портишь. Ты же должен их в перспективе воспитывать.

— Это как? — не понял Лёха.

— На будущее. Вот увидишь, на третий день родительское сердце дрогнет. И тогда проси, чего хочешь. Стоит только пригрозить, что объявишь голодовку, и они станут как шёлковые. Средство проверенное.

Перспектива выглядела заманчиво, но Лёху беспокоило одно обстоятельство:

— А вдруг я проголодаюсь?

— Наешься впрок, чтобы надолго хватило. Вон верблюд раз в три месяца ест — и ничего, — посоветовал Женька.

Не откладывая в долгий ящик, мальчишки достали из холодильника всякую снедь, и Лёха стал готовиться к предстоящему испытанию. Вообще-то он недавно позавтракал и есть не хотелось, но ради дела нужно было постараться. Он без особого труда одолел банку шпрот, окорок и три сосиски. Четвёртую сосиску пришлось пропихивать солёными огурцами. Дальше дело пошло ещё тяжелее, но Лёха проявил завидное упорство, прикончив яблоко и два апельсина.

Женька услужливо пододвинул вазочку с овсяным печеньем, но Лёха почувствовал, что у всякой личности есть предел возможностей. Кусок встал поперёк горла.

— Всё. Больше смотреть не могу на эту еду, — отдуваясь, пропыхтел он.

— Порядок. Значит, теперь ты готов. Всё пройдёт как по маслу, — потирая руки, подбодрил друга Женька.

Перед обедом Лёха с лёгким сердцем отказался от еды, но мама ничуть не обеспокоилась. Она заглянула в холодильник и покачала головой:

— Немудрено, что ты не голодный. Это сколько же ты умял?!

Сначала Лёху обескуражило такое пренебрежение к его голодовке, но потом он вспомнил, что надо выставить требования.

— Я вообще есть не буду. Я объявляю голодовку, — торжественно произнёс он.

— Что, объелся? — подмигнул папа, заходя на кухню. Его шутливый тон совсем выбил Лёху из колеи. Борец за свободу, заикаясь, пролепетал:

— Я требую, чтобы вы того… это… — Лёха тщетно пытался вспомнить умные слова, которые говорил Женька, но, как назло, под перекрёстным взглядом родителей все складные речи вылетели из головы.

Наконец Лёха выпалил:

— Чтоб вы не припирали мои права.

— Ах, вот в чём дело! — рассмеялась мама. — Ну вот что, припёртый, есть захочешь, придёшь.

— Тебе поголодать не вредно: освободится лишних полчаса на упражнения, — заключил папа.

Женькин план дал осечку. Голодовка началась явно не так, как ожидалось.

Лёха с тоской поплёлся к себе в комнату. В голове роились мрачные мысли. «Вот и голодай после этого. Хорошо ещё, наелся впрок».

Однако к вечеру Лёха основательно проголодался и был не прочь поужинать. К тому же мама затеялась печь его любимый яблочный пирог. Аромат витал по всей квартире. Лёха уже всерьёз подумывал завязать с голодовкой, когда ему позвонил Женька:

— Ну как?

— Мама пирог печёт. Яблочный.

— Подлизывается. Вот увидишь, скоро станут шёлковыми, — сказал Женька.

— Ты думаешь?

— Сто пудов! Главное, держись и не поддавайся на провокации.

— Это как?

— Когда тебя позовут ужинать, прояви себя личностью. Ничего в рот не бери, пока все требования не выполнят. Держись, Лёха.

— Ладно, — вздохнул Лёха и повесил трубку.

Женьке было легко советовать. Попробовал бы он на голодный желудок нюхать мамин яблочный пирог. Лёха стал ждать, когда его позовут. При этом он не был уверен, что сумеет проявить себя личностью. Впрочем, ему даже не дали возможности это сделать.

Мама с папой как ни в чём не бывало уселись за стол и принялись уписывать пирог. Они даже не подумали о том, что в мире есть люди, которые голодают. Положение становилось катастрофическим. Надо было срочно вызывать Женьку. При нём родители точно постесняются оставить сына без еды. Лёха набрал номер телефона друга и, прикрывая ладонью трубку, прошептал:

— Жень, это я. Приходи. Срочно.

— А что такое?

— С родителями проблема. Я от голода умираю, а им хоть бы хны. Может, ты поможешь.

Не прошло и пяти минут, как в дверь позвонили. Увидев Женьку, Галина Васильевна — Лёшкина мама — радушно пригласила:

— Женечка, проходи. Я только что пирог испекла.

Она усадила гостя за стол и положила ему на тарелку большой кусок пирога.

— А Лёха? — как бы невзначай спросил Женька.

— Он не хочет, — беспечно ответила Галина Васильевна.

Лёха от возмущения и обиды даже не нашёлся, что сказать. Это была явная ложь. Вместо Лёхи ответил папа:

— У него разгрузочный день. Впрочем, Алексею не помешает немножко похудеть. Правда, сын?

Между тем мама продолжала потчевать Женьку:

— Да ты ешь, не стесняйся. Если Лёша не хочет, зачем тебе сидеть впроголодь?

Женька обернулся к Лёхе и одобрительно сказал:

— Молодец, Лёха. Сильный характер.

Он в знак солидарности поднял сжатый кулак, а потом смачно откусил пирог.

Лёха смотрел, как трое садистов на его глазах уплетают его любимое лакомство. Зрелище было жестоким и мучительным. Чтобы напомнить о себе, Лёха слабым голосом сказал:

— Голодающие иногда даже сознание теряют. За ними «скорая помощь» приезжает.

— Тебе это не грозит, — возразила мама.

Лёхе было обидно до слёз, но при Женьке он решил выдержать характер. Пускай знает, кто тут личность, а кто садист-самоучка.

На следующее утро Лёха подошёл к папе и молча положил перед ним исписанную тетрадь.

— Уже сделал? — удивился отец.

Он просмотрел упражнения и одобрительно сказал:

— Смотри, как после голодовки на тебя просветление нашло. Можешь ведь, когда захочешь.

— Завтракать-то будешь? — поинтересовалась мама.

«Наконец-то спохватилась», — мрачно подумал Лёха. Он был ещё обижен, поэтому решил выдержать характер.

Пускай поупрашивает.

— Что-то не хочется, — с деланным безразличием отказался он.

— Как знаешь, — пожала плечами мама.

В этот момент Лёха понял, что уже достаточно проявил себя как личность, и поспешно сказал:

— Разве только чуть-чуть.

Он никогда не ел с таким аппетитом. После завтрака папа сказал:

— Иди погуляй, а после обеда займёмся математикой.

— Хорошо, — безропотно кивнул Лёха.

Сытый и довольный, он вышел во двор.

— Ну что, порядок? Воспитал своих? — спросил Женька.

— Угу, — немногословно ответил Лёха.

— Я же говорил: станут как шёлковые.

— Точно, — согласился Лёха и подумал: «Ничего, что после обеда придётся задачки решать. Может, оно даже к лучшему. Контрольные ведь на носу».

Питомцы

Мне не дают с утра поспать.Щенок запрыгнет на кроватьИ носом тычется: «Вставай!»— Проснись! — прикрикнет попугай.«Умойся», — промурлычет кот,И сам пример мне подаёт.Мне не дают лежать без дела.Как эта живность надоела!Лишь я из школы на порог —Кот трётся ласково у ног:«Со мной немножко поиграй».— Привет! — воскликнет попугай.«Пойдем гулять!» — зовёт щенокИ сразу тащит поводок.Готов поспорить, в целом светеПитомцев лучше нет, чем эти.

Сочельник

Лена Синицына влюбилась. Её чувство длилось уже долго, с прошлого года, а точнее целых шесть дней. Началось всё тридцать первого декабря. Ленка столкнулась в лифте с Эдиком Завьяловым из десятого «А». Он жил этажом ниже и прежде её в упор не видел. Старшеклассники редко снисходят до общения с малолетками. Но в тот роковой день Эдик вдруг улыбнулся:

— Привет, соседка. Ишь, какая симпатичная выросла.

От неожиданности Ленка впала в ступор, как опоссум, у которого над ухом разорвалась хлопушка. И было от чего. По Эдику сохла половина школы. Комплимент от него означал — подружки помрут от зависти. Пока Ленка изображала из себя статую «Я не столб, я притворяюсь», лифт остановился. Двери открылись. Эдик бросил «пока» и вышел.

В этот миг Ленка поняла, что влюблена окончательно и бесповоротно.

Начались зимние каникулы — самое развесёлое время. На Синицыну буквально посыпались приглашения. Вадик Груздев звал её в филармонию на концерт, Женька Москвичёв — в кино, Петухов — на ёлку в Дом культуры, у него там мама работает. Прежде Ленка без оглядки бросилась бы в водоворот развлечений, но теперь одноклассники казались ей слишком мелкими и недостойными внимания. Детский сад! Какой нормальный человек в шестом классе пойдёт на ёлку? Да Эдик её после этого станет презирать!