Не верь лучшей подруге! - Светлана Демидова

– Ну… она же старая…

Оксана подошла к своему любовнику вплотную и, не мигая, глядя в его почти черные глаза, спросила:

– Скажи, Ваня, а ты… любил меня?

Корнеев как-то угловато дернулся, отвел взгляд и ответил:

– Честно говоря, не знаю, Оксана… Сначала, конечно, любил, а потом… потом… – Он вдруг повернул к ней лицо и почти прокричал: – Я очень занят! Ты же знаешь! Работа – это смысл моей жизни, и меня… не хватает на любовь! Уж ты-то давно должна была это понять!

– А я не хотела этого понимать! – тоже закричала Оксана. – Я надеялась на любовь, как надеется любая женщина. Я не хотела считать себя секс-приложением к твоему треклятому бизнесу! А ты – подлец! Использовал меня целых десять лет, а теперь бросаешь, как ненужный обрезок деревянного бруса… или… еще чего-нибудь… чем ты там в своем «Древе» занимаешься.

– Оксана! – взял ее за плечи Корнеев. – Ты ведь в любой момент могла послать меня ко всем чертям! И я бы понял тебя правильно! Я ушел бы!

Оксана сбросила с плеч его руки и тихо сказала:

– Ты идиот, Корнеев. Деревянный чурбан. Настоящее древо!!! Я же тебя любила… да что там… – она безнадежно махнула рукой, – я и сейчас люблю…

После этих Оксаниных слов Иван обнял ее, прижал к себе, и в этот вечер и ночь все опять было, как всегда. Оксана изо всех сил пыталась доказать Ивану, что никакая близлежащая секретарша не сможет доставить ему такое наслаждение и так любить, как любит его она. После этого Корнеев еще несколько раз приходил к ней, но от него пахло все теми же удушающими духами.

– Слушай, Ваня, зачем ты ко мне ходишь, нанося тем самым невосполнимый урон фирме «Древо жизни»? – спросила как-то Оксана.

– В каком смысле? – взвился Корнеев. – При чем тут фирма?

– Ну как при чем? Один из директоров компании целых два раза в сутки позволяет себе отвлекаться на женщин! Так можно завалить все дело!

Иван, сурово сдвинув брови, ничего не ответил на этот ее выпад, а Оксана, отодвинувшись от него на край постели, сказала:

– Я отпускаю тебя, Ваня…

– Оксана! – тут же навис над ней Корнеев. – Ну… ты прости меня, если, конечно…

– Никаких «если, конечно»! – увернулась от него Оксана, чтобы опять не попасть под чары его черных глаз. Надо изгнать наконец его из своей жизни. – Я еще не договорила. Итак: я тебя отпускаю, но ты… – Она резко села в постели и ткнула ему пальцем в грудь, – ты платишь мне… неустойку или… отступные… Как хочешь, так это и называй!

– В каком смысле? – изумился Корнеев.

– В прямом! Ты ведь у нас бизнесмен?

– Допустим…

– Бизнесмен! – повторила Оксана. – А в мире бизнеса все покупается и продается, не так ли?

– Я не понимаю, о чем ты…

– О том самом, Ванечка! Я хочу… нет… я требую, чтобы ты заплатил мне за те десять лет, которые я на тебя убила!

– Убила? – слегка охрипшим от негодования голосом спросил Корнеев. – Мне кажется, ты говорила о любви!

– Вот и заплати мне за мою безответную любовь и десятилетнюю преданность, – не сдавалась Оксана, с трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.

Этих ее сдерживаемых рыданий Корнеев не заметил, вскочил с постели и стал поспешно одеваться, роняя поочередно носки и промахиваясь то одной, то другой ногой мимо брючин.

– И сколько же ты хочешь? – сухо спросил он и опустился на постель в расстегнутых брюках и скомкав в руке рубашку.

– Шестьдесят тысяч, – ответила она.

– Надеюсь, рублей?

– И не надейся! Долларов! Зелененьких хорошеньких баксов!

– Почему так много? – изумился Корнеев.

– Ты считаешь, что моя любовь стоила меньше?

Бросив на нее испепеляющий взгляд, Иван опять вскочил и начал одеваться дальше.

– Надо же, как благородно мы негодуем! – не удержалась от нервного всхлипа Оксана. – А ты не задавался вопросом, как я стану жить, когда ты от меня окончательно отвалишь?

Корнеев молча рассовывал по карманам выпавшие из пиджака вещи: мобильник, бумажник, связки ключей. Оксана тоже вскочила с постели, набросила на плечи халатик и в один прыжок очутилась у дверей комнаты, чтобы помешать ему уйти все так же молча.

– Я тебе, благородный бизнесмен, посоветовала бы узнать зарплату медсестры, каковой являюсь. И смотри не перепутай! Сумму тебе укажут не в долларах, а в рублях! В родных голубеньких тысячах!

– Все равно не понимаю, зачем тебе такая куча баксов? – недовольно буркнул Корнеев.

– А я хочу открыть свое дело! Тоже желаю заниматься бизнесом, как ты!

– Каким еще бизнесом? – скривился он.

– Не волнуйся, не деревоперерабатывающим! Конкуренции твоему мерзостному «Древу» не составлю!

– И все-таки каким?

– А вот это, Ванечка, не твое дело! Я собираюсь окончательно и бесповоротно от тебя отпочковаться… отпасть и зажить наконец нормальной самостоятельной жизнью.

– Ну… ты зря так злишься… – начал сдаваться Корнеев. – Просто у меня нет сейчас такой налички… и потом… в деле бизнеса я мог бы тебе что-нибудь подсказать… помочь…

– Никакой помощи мне от тебя, Ваня, кроме денег, не надо. А наличку можешь… копить, пока у меня еще есть другие дела.

– Какие? – ревниво спросил Корнеев.

– Ваня-я-я… – укоризненно протянула Оксана. – Пора перестраиваться! Теперь ты должен жить интересами исключительно своей новой секретарши!

Корнеев попытался отодвинуть ее со своего пути и выйти в коридор, но Оксана стояла неколебимо.

– Так когда я могу прийти за деньгами? – спросила она.

– Куда прийти? – отшатнулся от нее Иван.

– В твое паршивое «Древо»!

– Зачем тебе идти? Я могу тебе привезти…

– Ну нет! Забудь сюда дорогу, Ваня! – Оксана постаралась как можно презрительнее смерить его взглядом. – Ты распорядишься, чтобы твоя новая любовница выписала мне пропуск, и передашь мне деньги из рук в руки в твоем собственном кабинете!

Оксана знала, что Корнеев не любит торговаться и тратить время на уговоры, поэтому надеялась на его согласие. Так оно и случилось.

– Хорошо, – кивнул головой Иван. – Я позвоню.

Оксана пропустила его в коридор, терпеливо подождала, пока он наденет обувь и куртку, и высунула вслед за ним голову на лестничную площадку, чтобы крикнуть:

– Не забудь позвонить, Ваня! А то я сама позвоню, и трудно спрогнозировать, что услышит от меня твоя секретарша!

Корнеев опять кивнул, но уже не поворачивая в ее сторону головы, и скрылся за дверями подъехавшего лифта. Теперь можно плакать, рыдать, биться в истерике, но слез почему-то не было. Очевидно, они все испарились от того жара, с каким она забрасывала словами Корнеева. Интересно, что он подумал о ней и обо всем только что между ними происшедшем? Наверно, обрадовался, что вовремя свалил от оголтелой акулы, которая долго маскировалась под любящую женщину, а теперь наконец проявила всю свою подлую сущность. Ну и ладно! Пусть он лучше ее ненавидит и живет с собственной секретаршей. Она, Оксана, его, конечно, все еще любит, но уже не с таким надрывом, как десять или хотя бы пять лет назад. Яркое радужное чувство несколько поистерлось и посеклось, как любимый, но уже очень старый шелковый платок, подаренный ей еще бабушкой. Надо начинать новую жизнь. Ей всего тридцать пять. Не пенсионерка. Она еще найдет свое счастье. Не зря же говорят, что тридцатилетние женщины нравятся всем, начиная от сопливых тинейджеров и заканчивая безнадежными стариками.