Краткое руководство по убийству жнецов сапёрной лопаткой [СИ] - Ф. Н. Шемелин

class="p1">Аукцион проходил очень шумно, но в то же время – крайне высокоинтеллектуально. Покупательницы – в основном состоятельные азари, прилетевшие сюда на люксовых аэроспидерах. Они распространяли вокруг себя атмосферу роскоши и великолепия – в таких местах они обычно показывают конкуренткам, где раки зимуют, показывают себя. Это отразилось и на характере аукциона – вход строго по дресс-коду, с улицы никого нет, стоимость лотов зашкаливает за все разумные и неразумные пределы. В зале по периметру были вывешены многочисленные картины, стояли статуэтки, бюсты… искусство как оно есть.

Тиннана здесь была хозяйкой вечера, аукционный дом принадлежал её семье. Она встречала приглашённых и обменивалась незначащими ничего фразами, от которых так и сквозило двойным, тройным и более смыслом. Некоторые девушки были в подобии вечерних платьев, некоторые – в простых облегающих одеждах.

Официантки – совсем юные азари, в чисто символической одежде – топ, открытый живот и короткие шортики… не от большой пошлости, просто это считалось модным. Леди и леди прохаживались вдоль картин с видом утончённых знатоков искусств. Зачастую их комментарии, судя по эмпатии, были полностью наигранными – но как играли! Просто зависть берёт.

И всё же, у меня было преимущество – я не азари, мог одеться как захочу. Поэтому я выбрал простенькую местную космическую одежду, в общепринятом стиле, вроде мундира, только не из синтетических волокон, а из Чёрного Солнца. Дамы поглядывали на меня с интересом – всё-таки люди сюда приходили очень нечасто, в основном в качестве авторов своих «шедевров», которые редко проходили большой аукцион в общем зале и могли попасть на суд состоятельных клиенток, матриархов. Я стоял скромно, в уголочке, не отсвечивая. Очень скоро ко мне подплыла одна из местных посетительниц.

– Простите мне мою бестактность, Т'Аврис, могу я узнать, почему вы скучаете здесь, в одиночестве? – одета азари была в весьма недешёвую облегающую одежду. Я представился:

– Дорн. Скучаю, честно признаться. Сегодня не мой праздник, поэтому я пришёл лишь по настойчивым просьбам Тиннаны… – слегка улыбнулся собеседнице.

Она, судя по виду, либо не поверила, либо усомнилась в честности моих слов:

– Должно быть, есть причина, по которой матриарх Тиннана проявила такую настойчивость? – допытывалась она у меня.

– Полагаю, должна быть. Когда появятся мои картины – узнаю, была ли причина достойной того, чтобы я скучал здесь…

Она почему-то улыбнулась:

– Не каждый человек может попасть на столь значимое мероприятие на Тессии, немногим счастливчикам удалось побывать в этом зале…

– Не спорю. Впрочем, я уже давно научился не трепетать перед авторитетами. Это просто зал, в котором выставляются картины и леди барражируют между ними, соревнуясь, кто натуральней изобразит художественный экстаз. Вон та дама, с красным шарфом сегодня уверенно лидирует в гонке лицемерии…

Т’Аврис проследила за моим взглядом и лицо её закаменело, а глаз дёрнулся:

– Вы обвиняете матриарха в том, что она лжёт? – удивление, можно сказать, почти угроза.

– Что вы, она же ничего не говорит. А вот её актёрское мастерство – достойно восхищения… Какая мимика, какие полные восхищения глаза… не думал, что так можно интерпретировать недоумение и разочарование… – улыбаемся и машем, улыбаемся… слегка. Очень слегка.

– Вы интересный человек… – Т’Аврис слегка улыбнулась в ответ, – а где ваши картины? Или, может быть, вы скульптор?

– Картины, Т’Аврис, – слегка кивнул я, – к сожалению, их здесь нет. Тиннана уверила меня, что их покажет и попросила подождать… вот я и жду, наслаждаясь спектаклем. О, смотрите, – одними глазами показал в сторону, – а вот и конкурент номер один нашей приме – матриарх Суния, так томно вздыхать и изображать интерес не каждый здесь сможет… судя по всему, она сейчас бросает вызов Лисиании… – названный матриарх – леди в подобии платья с алым шарфом на шее, заметив конкурентку, изображая обычную прогулку по музею, подошла к той же картине, что и Лисиания. Я тихо прокомментировал:

– Вызов принят… – Лисиания начала демонстрировать духовный экстаз, Суния же, наоборот, всеми силами демонстрировала то, что от картины просто взгляда оторвать не может. Короткие вздохи, поглаживания по бедному шарфику невзначай…

– Похоже, претендентка недостаточно подготовилась для боя и в первом раунде уверенно лидирует Суния…

Они говорили едва слышно, так что слышал их весь зал:

– Какие краски…

– Лисиания уверенно напирает на конкурента и наносит первый удар… – Т’Аврис как-то странно на меня посмотрела.

– Эмоции непередаваемы… какое движение…

Лисиания не подала даже виду, что заметила Сунию и величаво отплыла в сторону…

– Похоже, претендент признал капитуляцию и титул чемпиона остаётся за Сунией… браво… – слегка улыбнулся, – бой окончен, проигравший спешно покидает ринг…

Т’Аврис не выдержала и хихикнула в кулачок:

– А вы Очень необычный человек… Дорн. Дорн…

– Просто Дорн, – я улыбнулся.

Музыка на грани слышимости стихла, что мгновенно изменило атмосферу и заставило всех прислушаться. К слову, здесь была аукционная кафедра – полукруглая, с двумя дверями, трибуной, на кафедру вышла распорядительница и завела речь, которая мгновенно собрала всех присутствующих.

Т’Аврис спросила:

– Вы пойдёте?

– Посмотрю издалека. Это должен быть шок для лицемерных матриархов. Займу лучшее место для оценки общей картины. Составите мне компанию?

Недвусмысленно намекнул. Девушка задумалась и кивнула. И вот он, момент истины – мои картины были слишком тяжелы. Всё-таки почти триста килограмм керамики в большой и по сотне в двух малых. Керамика – вещь тяжёлая, особенно защитные обшивки космических кораблей. Поэтому картины вывезли на специальной тележке, накрытые шёлковым покрывалом. Когда сдёрнули покрывало, никаких охов и ахов, матриархи и прочие столпились перед картинами и начали гипнотизировать их взглядом. Девушка или нет, но все они прожили долгие жизни, многие были солдатами, для кого жажда жить и побеждать, которой была пропитана одна из картин была знакома не понаслышке… Многие путешествовали в космосе и поймут те эмоции, которыми пропитана картина корабля, но главное полотно – это просто шедевр для Азари. Это воплощение всей красоты, монументального и проходящего, чести и спокойствия, смерти… На таких, как Азари оно действовало гипнотически и по большей части искусством была не картинка, а тот коктейль эмоций, который она вызывала… Даже официантки, в нарушение всех инструкций, пялились на картины и установилась звенящая тишина.

– Настоящее искусство – не то, что заставляет вздыхать, – саркастично и глубокомысленно сказал я, намекая на их томные наигранные вздохи, чем грешили все здесь присутствующие. В абсолютной тишине уверенный в себе голос, голос не