Величайшее Шоу на Земле: свидетельства эволюции - Ричард Докинз

Эти пришельцы всегда были рады ответить на любой расплывчатый вопрос, особенно о традиционной морали.

Но ни на один конкретный, где есть возможность выяснить, знают ли они на самом деле что-нибудь вне того, что знает большинство людей, только молчание.»

Великая теорема Ферма, как и догадка Гольдбаха — это предположение относительно чисел, исключение из которого никто не нашел.

Для математиков ее доказательство было святым Граалем с 1637 года, когда Пьер Ферма написал на полях сочинения Диофанта: «Я нашел этому поистине чудесное доказательство,

но поля книги слишком узки для него.»

Ее, наконец, доказал английский математик Эндрю Уайлс в 1995.

До того математики считали ее предположением.

Принимая во внимание всю сложность доказательства Уайлса, и использование продвинутых методов и знаний математики двадцатого века, многие математики думают, что Ферма (искренне) ошибался, когда написал, что смог доказать ее.

Я рассказываю историю только, чтобы проиллюстрировать различие между гипотезой и теоремой.

Как я уже говорил, я собираюсь заимствовать термин математиков «теорема», но я произношу «теорума», чтобы отличить его от математической теоремы.

Научные теоремы, такие, как эволюция или гелиоцентризм, являются теориями, которые соответствуют в Оксфордском словаре «Смыслу 1».

[Это] было подтверждено или установлено наблюдением или экспериментом, и представлено или принято как объяснение известных фактов; [это] заявление того, что, как считается, является общими законами, принципами, или причинами чего-то известного или наблюдаемого.

Научная теорума не была — не может быть — доказана в том смысле, в котором доказывается математическая теорема.

Но здравый смысл воспринимает это как факт, в том же смысле, как «Теория» что Земля круглая, а не плоская, является фактом, и теория, что зеленые растения получают энергию от солнца является фактом.

Все научные теорумы: подтверждаются огромными количествами доказательств, принимаемыми всеми информированными наблюдателями, бесспорными фактами в обычном смысле этого слова.

Как со всеми фактами, если мы собираемся быть педантичными, бесспорно возможно, что наши измерительные приборы и органы восприятия, которыми мы считываем с них, являются жертвами массового обмана.

Как сказал Бертран Рассел: «Мы, возможно, все появились пять минут назад, обеспеченные готовыми воспоминаниями, с дырами в наших носках и волосами, которые нуждаются в стрижке».

При доступных сейчас свидетельствах, чтобы эволюция не была фактом, потребовалось бы от Творца такое мошенничество, в какое немногие теисты захотели бы поверить.

Пришло время исследовать словарное определение «факт».

Вот то, что говорит Оксфордский словарь (опять же существует несколько определений, но это — соответствующее):

Факт: Нечто, что действительно произошло или фактически имеет место; что-то, наверняка известное, чтобы иметь такой характер; следовательно, частная истина, известная благодаря фактическому наблюдению или заслуживающему доверия свидетельству, в противоположность тому, что лишь выведено умозаключением, или гипотеза или выдумка; данные опыта, в отличие от выводов, которые могут на нем основываться.

Заметьте, что, как и у теоремы, у факта в этом смысле нет того строгого статуса доказанной математической теоремы, которая неизбежно следует из ряда принятых аксиом.

Кроме того «фактическое наблюдение или заслуживающее доверия свидетельство» могут быть ужасно склонными ошибаться, и переоценены в судах, действующих по нормам общего права.

Психологические эксперименты дали нам некоторые ошеломляющие демонстрации, которые должны беспокоить любого юриста, склонного придавать больший вес свидетельствам «очевидцев».

Известный пример был подготовлен профессором Даниэлем Дж. Симонсом в Университете Иллинойса.

Полдюжины молодых людей, стоящих в кругу, были засняты в течение 25 секунд перекидыванием друг другу пары баскетбольных мячей, а мы, участники эксперимента, смотрим фильм.

Игроки хаотично движутся в кругу и меняются местами, они делают передачи и заставляют мячи отскакивать, таким образом, сцена довольно интенсивно усложняется.

Перед показом фильма, нам говорят, что перед нами стоит задача проверить наши возможности наблюдения.

Мы должны подсчитать общее число передач мяча от человека к человеку.

В конце теста количество бросков записывается, но аудитория не знает, что это не реальный тест!

После показа фильма и сбора данных, экспериментатор сбрасывает свою бомбу.

«И сколько из Вас видело гориллу?» Большинство аудитории выглядит сбитым с толку: пауза.

Экспериментатор тогда перематывает фильм, но на сей раз говорит аудитории расслаблено посмотреть, не пытаясь посчитать что-либо.

Удивительно, но девять секунд в фильме, человек в костюме гориллы небрежно прогуливается к центру круга игроков, делает паузу, чтобы постоять перед камерой, бьет кулаком в грудь как будто в воинственном презрении к свидетельствам очевидца, и затем уходит прочь с той же самой беззаботностью как прежде (см. цвет стр. 8).

Он находится там на всеобщем обозрении в течение целых девяти секунд — больше чем одной трети фильма — и все же большинство очевидцев вовсе его не видят.

Они дали бы клятву в суде, действующем по нормам общего права, что ни один человек в костюме гориллы не присутствовал, и они поклянутся, что они наблюдали с более, чем обычно, острой концентрацией в течение целых 25 секунд, именно потому, что они считали передачи мяча.

Многие эксперименты в этом направлении были выполнены, с аналогичными результатами, а также с аналогичными реакциями ошеломленного недоверия, когда аудитории наконец открывают правду.

Показание свидетеля, «фактическое наблюдение», «данные опыта» — всё является — или, по крайней мере, может быть — совершенно ненадежным.

Это, конечно, именно та ненадежность среди наблюдателей, которая используются фокусниками на сцене с их техникой преднамеренного отвлечения внимания.

Словарное определение факта упоминает «фактические наблюдения или заслуживающее доверия свидетельство, в отличие от того, что лишь выведено умозаключением» (курсив наш).

Подразумеваемое уничижительное слово «лишь» — несколько дерзко.

Тщательный вывод может быть более надежным, чем «фактическое наблюдение», однако сильно наше интуитивное сопротивление против признания этого.

Я сам был поражен, когда мне не удалось увидеть гориллу Симонса, и, честно говоря, невероятно то, что она была там на самом деле.

Более печальный и более мудрый после моего второго просмотра фильма, я никогда не поддамся желанию автоматически отдавать свидетельским показаниям большее предпочтение, чем косвенному научному выводу.

Фильм о горилле, или что-нибудь подобное, надо показывать всем присяжным перед тем, как они удалятся для вынесения вердикта.

И всем судьям.

Следует признать, что вывод, в конечном счете, должен быть основан на наблюдении нашими органами чувств.

Например, мы используем свои глаза, чтобы наблюдать распечатку машины секвенирования ДНК, или Большого Адронного Коллайдера.

Но — вопреки интуиции — непосредственное наблюдение предполагаемого события (такого как убийство), как это происходит фактически, не обязательно более надежно, чем косвенное наблюдение его последствий (таких как ДНК в пятне крови), пропущенное через тщательно продуманный механизм умозаключения.

Ошибочное опознание чаще является результатом прямого свидетельства очевидца, чем косвенных выводов, полученных на основании свидетельств ДНК.

И, между прочим, есть мучительно длинный список людей, которые были ошибочно признаны виновными на основании показаний очевидцев и впоследствии освобождены — иногда после многих лет — из-за новых свидетельств, основанных на ДНК.

В одном только Техасе реабилитировали тридцать пять осужденных, как только доказательства ДНК стали принимать в судах.

И это — только те, кто все еще жив.

Учитывая удовольствие, с которым Техас проводит в жизнь смертную казнь (в течение шести лет когда губернаторствовал Джордж Буш он в среднем подписывал смертный приговор раз в две недели), мы должны предположить, что значительное число казненных людей были бы оправданы, если бы образцы ДНК были доступны в их время.

Эта книга будет серьезно относиться к умозаключению, не простому умозаключению, а надлежащему научному выводу — и я покажу неоспоримую силу вывода, что эволюция является фактом.

Очевидно, что подавляющее большинство эволюционных изменений является невидимым для прямого наблюдения очевидца.

Большинство из них произошло прежде, чем мы родились, и в любом случае, как правило, слишком медленно, чтобы увидеть при жизни одного человека.