Рыжая помеха (СИ) - Зайцева Мария

И в тот раз защищал.

Но эмоции такие правильные, мужика-защитника, испытал только, когда Свету, испуганную и ничего не понимающую, на руках держал.

Это было что-то древнее, как сказала бы моя умная, не в меня, сестренка, атавистичное.

Типа, доминирующий самец. Ото всех других отбил, на плечо взвалил и в пещеру — трахать законную добычу.

И у меня, кстати, чуть было с этим не сложилось!

Если б не братишка ее, упертый мент, то…

Но не сложилось.

Светочка-конфеточка попала в больничку, а мы с сестренкой — в полицию.

Так оно все и завертелось.

Не развертится теперь никак.

Сестру уже не спасти, ее мент, еще один подпол, приятель братишки Светочкиного, захомутал и ребенка ей сделал. Скот.

Ладно, хоть женился. Хотя, я предупреждал его, предупреждал же!

Ух, черт! До сих пор, как вспомню, кулаки чешутся. И я даже знаю, о чью рожу их с удовольствием почесал бы.

Но нельзя.

Во-первых, родня.

Во-вторых, мент, муж сестренки, сам не промах. И удар у него поставлен охерительно. Каменные кулаки. Хотя, до моей шустроты ему топать и топать, но если случайно попадет, то все… Нокаут, блин, обеспечен.

Ну и в-третьих…

Короче говоря, я ехал, придумывал, как отбодаться от работенки… А приехал, набрал Васильича… И все. Все аргументы пропали из головы.

Несу какую-то хрень, причем, сам понимаю, что хрень, но…

— Хрень несешь, малец, — обрубает Васильич. — За один день такие дела и не делаются. Надо как минимум неделю. Только для пристрелки. А потом…

— Но…

— И вообще, под тебя выбит бюджет. И этот байк лично сам знаешь, от кого приехал. Так что слышать ничего не желаю. Отсыпайся, а вечером мне отчет сваргань с подробным описанием того, что делал, именами всех фигурантов, с кем общался и своей оценкой обстановки.

— Да не умею я этого, блин!

— Не пизди, молокосос. Умеешь. Тебя учили. Так что мозги включи и работай. А то на границу с Туркменистаном поедешь, верблюжье дерьмо собирать.

И отключается, старый гад.

Я смотрю на погасший экран, а потом пару минут отвожу душу, вспоминая все блатные ругательства, которым меня учили бывалые зеки в лагере под Костромой.

Легче не становится, но дыхание восстанавливается.

Думаю пару секунд, не звякнуть ли сестренке, но время позднее, она наверняка уже ангажирована своим ментом…

Сука, ни одной близкой души рядом!

Значит, надо делать так, как велит Васильич.

То есть помыться, пожрать и поспать.

Ну а вечером… Напишу я ему отчет. Сам не рад будет. Может, сразу меня и спишет в утиль.

Хорошо бы.

А то каждый день наблюдать, как мою зеленоглазую беду другие парни лапают… Никаких нервов не хватит.

Веселые студенты

— Макс… Ты тааак пахнешь приятно… — девчонка мурлычет и трется о меня своими впечатляющими тройками. Я на это дело смотрю вполне благосклонно, попиваю из бутылки пиво, вернее, только прикладываюсь, делая вид… Сука, никакого расслабона!

Столько кайфа вокруг, словно вернулся в свои веселые восемнадцать. Когда только-только закончил школу и подал документы в столичный технический вуз.

Когда все еще хорошо. И отец жив. И мать на меня с любовью и гордостью смотрит. И сестренка, коза мелкая, губы важно надувает, когда вместе по улице идем.

И все впереди.

Вся жизнь.

Я тогда целое лето планировал оттянуться. По-полной.

Ага, оттянулся.

Сначала родители. Тупая авария, расследовать которую никто не стал.

Потом, после похорон отца и признания матери недееспособной, не сумел отбить сестренку у опеки.

Мне восемнадцать только исполнилось, пацан совсем. Ее отдали дальнему родственнику, опекать до восемнадцати.

А я… Мне сказали, что надо много бабок, чтоб Люську вернули.

Бизнес отца как-то быстро ушел все тому же родственнику. А мои заявления в полицию о том, что надо возбудить дело о криминальном характере аварии, убившей отца и практически убившей мать, не принимали. Нет состава преступления.

Я тогда бесился, с ума сходил.

Ну и сошел.

Решил с гонке поучаствовать. Моя девочка, заряженная по самое не балуйся белая хонда цивик, не подводила ни разу. Призовых бабок вполне хватило бы, чтоб мы с Люськой, которую Старик пас, как свою собственность, не разрешая нам даже видеться толком, свалили на материк и потерялись там до ее восемнадцатилетия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Короче говоря, я вперся.

Гонку выиграл. И решил догнаться с радости, что все получилось.

В себя пришел уже в полиции, где мне скоренько навесили угон, моментально провели все процедуры, необходимые для передачи дела в суд…

И поехал веселый Макс вместо столичного технического вуза в лагерь под Костромой.

Даже с Люськой не успел попрощаться.

Жизнь — такая сука, на самом деле…

И бьет, не предупреждая. И не жалея. Ни меня не пожалела, ни сестренку мою маленькую. О том, как именно она ее не пожалела, я узнал полгода назад только. И не от Люськи.

И вот до сих пор жалею, что Старик сдох без моего участия. Дико жалею. Я бы, ради такого дела, еще один срок мотанул. Даже с удовольствием!

Но сестричка у меня боевая, разобралась сама.

Никому не позволила поучаствовать.

Ни мне, ни мужику своему, подполковнику МВД, на минуточку.

Ух, какой подпол злой был тогда! Я бы поржал в другой ситуации над его каменной рожей. Люська, все же, та еще мозговыносилка. Повезло, короче, подполу. Я ему до сих пор иногда соболезную.

Хотя, вот конкретно сейчас мне можно соболезновать!

Потому что сижу я в комнате, переполненной студентами и, что гораздо интереснее, студентками, типа расслабляюсь… А на самом деле — нихера!

На самом деле — смотрю и слушаю.

И аппетитную грудь девчонки, уже минут пятнадцать трущуюся о меня, мацаю исключительно по производственной необходимости.

Потому что будет странно, что такой охеренный серьезный парень не обращает внимания на красивую сучку. Надо соответствовать образу. Даже если и не прет.

И потому я сижу на диване, поощрительно глажу по заднице девочку, попиваю пиво и ухмыляюсь в ответ на какие-то совершенно тупые шутки пацанов, сидящих рядом.

И присматриваюсь к народу, прыгающему туда-сюда по большой комнате.

Действие происходит в одном из коттеджей, находящихся прямо в центре города. Огромное, трехэтажное чудовище из красного кирпича, явно построенное в девяностых.

Окна-бойницы, уродливые пропорции мавзолея, внутри все дорого-богато.

Пиздец, короче говоря.

Весь этот гробина отдан на разграбление и растерзание трем десяткам богатеньких придурков. Здесь только сливки самые пятого курса.

Ну и первокурсники, как я понял. Вернее, первокурсницы. Все стандартно. Глупо.

Девочки, мелкие и не мелкие, радуются, думают, их сюда пригласили для того, чтоб потанцевать. Ага. Потанцуют. В горизонтальных позах.

Мне, правда, дела до этого никакого.

У меня другая забота.

За парнями смотреть, и особенно за парочкой утырков, которых я за неделю моей так называемой учебы успел срисовать.

Естественно, никаких действий предпринимать не собираюсь. Не велено. Пока только смотрю. Запоминаю. Прикидываю.

Ну и, если получится, то принимаю участие. Становлюсь своим. Тем, кому доверяют.

Васильич со мной целый курс психологии проводил, как это правильно делать.

Курс, естественно, нихера не пригодившийся. Потому что все эти психологические практики настолько далеки от реальности, что вообще непонятно, чего такое забористое курят создающие подобный бред недо-психологи.

Короче, как обычно, только на интуицию полагаться. Именно она не дала мне сдохнуть на зоне, нарвавшись на какую-нибудь веселуху, которую там любят прикручивать новичкам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И именно она выручала потом, когда мы с сестренкой веселились по городам родной страны.

Надеюсь, и теперь не подведет.

Если никаких помех, конечно, не будет.

Кстати, о помехах…