Молитва для адмирала - Виктор Семёнов

Костя был знаком с ней: несколько раз пересекались на корпоративах. Очень приятная девушка. Хотя стоит признать, что Аблокатову нравились все девушки, с которыми он имел дело, а если при этом они были симпатичны и с чувством юмора, он немедленно констатировал, что снова влюблен, хотя который уже раз давал себе слово сдерживать эти иногда бьющие через край эмоции.

– Напиши ей, что явишься на седьмой день с востока с первым лучом солнца. С оливками и бутылочкой шардоне. И смайлик поставь.

Борис, восприняв всерьез предложение Аблокатова, отправил СМС и, допив кофе, сделал знак официантке.

– Рассчитайте нас. Давай, наверное, двигать в офис, – предложил он, ковыряясь в бумажнике.

– Полностью согласен, шеф, – улыбнулся Костя. – Еще пару глотков… Слушай, я сегодня в бегах целый день, как и обычно… Поговори, пожалуйста, с Денисом о новенькой…

– А чего с ней? – встрепенулся Борис.

– Да ничего. Себе в отдел хочу забрать. Сейчас согласований много, лишние руки нужны. Орлова не против. У нее как раз затишье пока…

– Затишье? Не похоже…

Брякнула СМС. Борис прочитал сообщение и повернул телефон к Косте:

– Ответила…

На экране светилось: «Если ты явишься на седьмой день с востока, то я буду вынуждена сама купить себе огненную воду и вызвать слесаря из ЖЭКа для смены замка, мой Митрандир. Косте привет».

Аблокатов ухмыльнулся.

– Все, поехали, Кость…

– Поехали, поехали. Поговоришь с Диней?

– Да.

И ребята вышли из отеля.

4

А через пару часов Борис Аркадьевич плелся по коридору их офисного этажа из своего кабинета в переговорную, где через пять минут должна была состояться встреча с некими согласователями, которых пригласил для беседы Дмитриевский. Плелся, потому что впереди него неспешно шли Витя с Васей, а коридор был узковат для обгонных маневров. Да и не хотелось их обгонять.

– Твоя реклама не работает, – ворчал Витя. – Ты только тратишь свое время и деньги руководства. А на выходе – пшик.

– Это у тебя на выходе пшик, – отвечал Вася, хмуро поглядывая на собеседника. – Твоя профессия – уже сама по себе пшик. У меня – творческое дело. Я – человек творчества. А ты – железяка.

Борис стоически переносил тяготы пути, понимая, что переговорная, до которой оставалось от силы метров двадцать, проглотит его через полминуты. Ребята же наверняка плелись в свою каморку чуть дальше по коридору, рядом с комнатой для курения и туалетами.

Больше всего в работе Борис Аркадьевич любил переговоры. Его вдохновляло общение, выражение своей позиции, и он получал огромное удовлетворение, когда переговоры завершались тем, что его позицию принимали. Он даже и не знал, с чем сравнить это… Вспомнилась художница и планируемое на вечер рандеву. Ну да, промелькнула мысль, если только с этим… Монотонное бубнение впереди вернуло его в реальность.

– У тебя сердца нет, – продолжал Вася. – Ты же знаешь, этот бизнес рекламному воздействию почти не поддается. Здесь все через знакомства. Через рекомендации. Обычные рекламные ходы, которые работают с продажей товаров, здесь ноль. Я делаю титаническую работу, железный ты дровосек…

– Ты сизифов труд делаешь. – Витя провел рукой по волосам. – Надо на тебя донос написать…

– Кому? – возмутился рекламщик.

– Сталину, – невозмутимо отвечал коллега. – Сталина на тебя нет.

– Сталин покинул свое усатое тело в пятьдесят третьем, – ответил Василий, а Скрипник тем временем наконец проник в переговорную, где уже сидели друг напротив друга Дмитриевский и согласователь проектов Саша – высокий симпатичный парень лет тридцати. Темно-зеленый пуловер обтягивал его накачанные мышцы, выставляя их на всеобщее обозрение, а в руках Саши светился прямоугольник айпада со сканами документов. Борис уселся рядом с Дмитриевским.

– Александр один будет. – Денис повернулся к Скрипнику. – Михаил приболел. Что там у него? Подагра?

– Не знаю что, – ответил Саша, не отрывая глаз от гаджета. – Я не его лечащий врач. Написал, что приболел. Просил без него переговорить. Насколько это возможно.

– Ты знаешь причину встречи?

– Шапочно. Что-то с объектом на Лопатина?

– На лопате, на… – огрызнулся Дмитриевский, а Скрипник положил ему руку на бедро, пытаясь успокоить. Но вышло наоборот.

– Я осмечиваю объект! – заорал взбудораженный Денис на Александра. – Ты приходишь к заказчику и говоришь, что сделаешь дешевле! Так?

– Ну да вроде… Это причина для криков?

– Но почему при всем при этом ты не ставишь заказчика перед фактом, что промежуточные бумаги, получение которых увеличивают мою себестоимость, ты просто-напросто подделываешь? Левак им подсовываешь!

– Это Миша… – Саша впервые оторвал взгляд от айпада. – Миша бумаги делал. Я не в курсе.

– Правильно, – уже спокойнее отвечал Денис, – а где он, твой Миша? Именно поэтому я и хотел встретиться с обоими…

– Приболел… У него подагра…

– Какая подагра? – снова заорал Дмитриевский. – Ты что, реально не помнишь, что было пять минут назад? Это я придумал! Про подагру…

– Ты придумал – ты и лечи. Мне Миша здоровым нужен – вопросы решать…

– Пошел вон! – заорал Денис, и Саша пулей вылетел из кабинета.

На минуту воцарилась полная тишина. Потом ее прервал Скрипник:

– Зря ты так. Им это все равно.

– Знаю. Но гнев праведный…

– Праведный, да? И что это меняет?

– Все.

– А… Ну тогда ладно. Пошли кофейку выпьем.

И они не торопясь двинулись в сторону кабинета Дмитриевского.

– Как вы встретились? С советником?

– Да никак, – ответил Борис и вкратце передал Денису их разговор.

– Весело, – выдавил из себя Дмитриевский. – Еще есть новости?

– Еще вот… – Борис начал было рассказывать про художницу.

– А это-то мне зачем? – удивился Денис, опасливо поглядывая на зама. – Хочешь, чтобы я знал, что у тебя сегодня, возможно, будет секс?

– Нет. Просто других новостей вроде как больше и нет, – серьезно ответил Скрипник. – По крайней мере хороших… Ты иди, а я сейчас кофеек принесу.

Он исчез за поворотом коридора, отправившись к кофемашине, а Денис нырнул в темноту своего кабинета. Заверещал телефон. Звонила мама.

– Диня! – закричала она, как обычно, без приветствия. – Вы к нам в выходные приедете?

– Не знаю, мам… – ответил он, поглядывая на часы. – Пока не знаю. С Иркой поговорю. Наверное…

– Ты детишек потеплее одень – у нас батареи отключили. Авария какая-то. У вас все здоровы?

– Конечно. Спасибо. Я сообщу вечером. Папа здоров? Возьму маленькую?

– Возьми. Пока.

Она повесила трубку, а Денис, взглянув на часы напротив, сел за стол и влез в почту. Открылась дверь, внутрь проникли два стаканчика с кофе. Затем в кабинет зашел и Скрипник. За ним сквозняком залетела Орлова.

– Денис Александрович? – всхлипнула она.

Скрипник поставил кофе на стол перед Денисом и сел на диванчик. Дежавю, мать его так, промелькнула у Дмитриевского мысль.

– Что еще? – спросил он чуть раздраженно. – Кто теперь тебя обидел? Моряк? Гондольер?

– Я по работе… – насупилась Оля.

– Первый раз вижу, чтобы из-за работы ревели… – удивился Денис. – Надо чего, лисонька?

– Не, – продолжала всхлипывать Орлова. – Садоводы наши… Полетело решение районного суда… Жесть. Не ожидала. Сто двадцать человек.

Дело было такое. В Пушкине в начале девяностых руководство известного на всю страну сельскохозяйственного института выдало преподавателям и ученым наделы земли из неиспользуемых ресурсов. С финансированием тогда были сложности, и участки давали для ведения садоводства, чтобы люди могли элементарно прокормиться. Граждане создали садоводство. И использовали участки уже больше двадцати лет. Потом пошли оформлять. И везде, во всех инстанциях, во всех кабинетах им шептали: нельзя, нельзя, нельзя… Потом пришли к Дмитриевскому. И первая инстанция – районный суд общей юрисдикции – сказал: можно. А апелляция – опять за старое…

– Ну, а чего реветь-то? Готовься к кассации. Какие вопросы?

– Кассация будет там же, знаешь ведь… Другой состав судей просто. – Орлова зашарила по столу в поисках бумажных салфеток.

– И что? Готовься, делай по максимуму. Они что, отказались скидываться на…

Дмитриевский задумался, как бы ему обтекаемо сформулировать название действия, имеющего отношение к коррупции. Начал демонстративно водить головой в поисках мифических камер и прослушивающих устройств.

– Отказались, – опередила его Орлова.

– И правильно, – отрезал Денис, доставая две бумажных салфетки.

Тут Борис Аркадьевич, который до того молча наслаждался кофе, вступил в разговор:

– Орлова, ты давай успокаивайся – и марш работать. Мы и так к тебе чересчур лояльны. За проигрыши не наказываем. А за выигрыши ты премии ходишь клянчишь. Что за дела? Новенькую к Аблокатову запихала…

– Чего это? – удивился Денис.