Ее старшеклассники - Евгения Шалимова

— Совсем ты учителей не знаешь, да и не педагоги бюро в девятом "б" выбирают. А там нужны люди, которые требовать умеют. Ты же не побоишься любому сказать, чего он стоит?

— Кого бояться?

— И сам подтянешься. Ну, это не главное. Важно, что другим поможешь.

Учительница вдруг лукаво улыбнулась, заметив, как Игорь вытер пот со лба — столь неожиданным оказался для него разговор! — и добавила мягко:

— Ну, как?

— Ой, шутите вы всё! Хулиган же я, вся школа знает!

— Не хулиган, а озорник, две вещи разные. К тому же — был озорником. А теперь это уже не интересно. Взрослеешь.

— Да меня Лиза Теплова близко к бюроо не подпустит. И никогда мы с ней не сработаемся.

— Отлично сработаетесь. Лиза — думающая девочка. Твои способности видит. Кстати, это её идея — вас с Усовым в бюро ввести. Его — на трудовой сектор.

— Да?! Не думал… Я всегда был уверен: она меня презирает. Что делать, Елена Владимировна? ("Милый ты мой ребёнок! Вот и ПТУ из головы вылетело. Тронувшая сердце девочка рядом работать будет. Представляю, как хорошо на душе стало.")

— Что делать, говоришь? Есть одно средство, правда, утомительное. Единицы спарвляются. Утомительная работа…

— Говорите! Смогу я!

— Не знаю…Попробуй. Надо не менее полугода ежедневно писать сочинения. Две страницы в сутки, обязательно каждый день. Темы любые, главное, нигде не списывать. Кроме того, надо подчёркивать основу каждого предложения и, естественно, очень аккуратно выполнять каждую работу. Оттачивается способность мыслить логически, вырабатывается орфографическая зоркость, внимание к слову и знаку очень дисциплинируют.

— Решено! Я берусь!

Вдохновенно сияли ясные глаза, и Елена Владимировна успокоенно и и радостно вздохнула.

— Гошка! К тебе бабы пришли! — влетая в класс, крикнул Сенька Мыльников из девятого "а". Игорь побагровел. ("Гошка! Само имя точно разом из школы в подворотню, в толпу гогочущих парней откинуло.")

— Вот видите, какие у меня друзья… — полувопросительно произнёс Игорь, а Елена Владимировна, заметив, как сжались под партой его кулаки, ответила, смеясь:

— Это бравада, Игорь, ты же знаешь. И меня он не видел, этот суматошный Сенька. Пустяки, видимо, девочки дежурные тебя спрашивали. Иди. Потом, как всё обдумаешь, поговорим.

— А всё-таки очень трудно быть хорошим!

— Естественно. ("Даже учителям трудно. Детям просто чаще помогать надо. И конкретней.")

4. Классное бюро.

Елена Владимировна стояла у окна в учительской и задумчиво глядела на школьный двор, засыпанный снегом, на белые крыши низеньких домов старой части города. ("Как рано нынче зима явилась. В расписании "окно", хорошо, что у меня одной. Можно подумать, не отвлекаясь на разговоры. Мои "самые-самые" стали чуть-чуть получше. Но вот Ремина и Ломников…Что с ними делать?")

На днях девятый "б" дежурил по школе. Набегавшись с этажа на этаж, проверив все посты, учительница решила чуть-чуть отдохнуть. Прислонившись к дверям гардеробной, она прислушивалась к редким ребячьим голосам, гулко раздававшимся в пустой школе. Было ещё довольно рано. ("Реминой опять нет на дежурстве. И толстенькаяТомочка явно проспала.") Точно услышав её мысли, из-за дощатой перегородки, где раздевались девочки, раздались голоса:

— Не торопись, Томка! Всё норовишь на глаза попасть! Заколебала.

— Да нисколько. Просто я Лизе слово дала.

— Ой-ой, какая положительная! Да мы не негры! Твоя Лизка сама поспать горазда, только Елены боится.

Учительница направилась к говорящим, но, пока прошла длинное помещение до конца, услышала ещё пару интересных реплик.

— Ай, да никто Елены не боится! Её просто уважают, — попробовала возразить Реминой Томочка.

— Жди! Одна ты такая дурочка. В жизни главное — вовремя смолчать. Ну, красота, конечно, не повредит. Думаешь, Натке Чижиковой почему всё так легко даётся? Что надо, девочка! По-твоему, они с Вовиком наедине о политике беседуют?

Ремина ехидно рассмеялась. Подняв до пояса юбку, она деловито подтягивала колготки и продолжала:

— Держись меня, крошка, и всё будет о-кей! Главное — школу кончить и хорошо устроиться!

Девушка услышала шаги и, повернувшись, столкнулась взглядом с классной руководительницей. Ничуть не смутилась молоденькая мещаночка! Легко улыбнувшись, позвала в союзницы учительницу:

— Так ведь, Елена Владимировна?

Та вспыхнула от возмущения и стыда ("Проглядели девчонку!"), едва смогла выдавить пару слов:

— Шутишь, Галина!

— Ни капельки, Елена Владимировна! — дерзко ответила девятиклассница, насмешливо глядя на изумлённую Томочку. ("Знай, мол, наших, с "самой" спорю, значит права!")

Конечно, она была смела и, несмотря на молодость, знала уже, что люди часто теряются перед откровенной наглостью. Не торопясь, Ремина опустила юбку, разгладила ладонями школьный фартук и уверенно заключила:

— Лет через пять все девчонки так думать будут. Жизнь научит, да многие и сейчас так считают. Только притворяются, будто они чистенькие.

— Ты ошибаешься, Галя, ты страшно ошибаешься! — заговорила учительница. — Разве смысл нашего существования только в том, чтобы хорошо устроиться? Как скучно было бы тогда на свете! Ты считаешь, каждый, кто идёт на подвиг — чудак? Ты не восхищаешься Гагариным? Курченко? Тебя не трогает подвиг Миши Мороза? Не верю, девочка! Ты клевещешь на себя!

("А я тогда ничего не доказала. Одни эмоции.")

Сейчас, "прокручивая" в памяти тот разговор, Елена Владимировна попыталась разгадать, откуда столько злости и осторожности в этой белокурой красавице с невинными голубыми глазами.

Выросшая в грязном бараке на окраине города, Галина с детства презирала пьяницу-отца и любившую повеселиться мать, а потому искала взрослых друзей, что называется, на стороне. Кто-то и теперь постоянно настраивал Ремину против школы, учил не верить в искренность людей, лгать и изворачиваться. Не раз бывала учительница у Галины дома — теперь девочка жила вдвоём с матерью в небольшой однокомнатной квартирке — но никогда не удавалось учительнице увидеть бесчисленных дружков и приятельниц Галиной родительницы, о которой так много и возмущённо рассказывали мамы и бабушки из соседних квартир.("Надо бороться за девочку. Но как, если она ни с кем не считается? Через бюро? Пожалуй. Умный, серьёзный Женя Демчук нравится Гале своей независимостью. Если б он привлёк её к работе с нашими подшефными…Та любит быть на виду. Попробую поговорить о ней с Женей. А Ломников? Лиза права, его надо срочно вызывать на заседание бюро класса.")По решению комсомольского собрания бюро в девятом "б" было переизбрано. Борисик в обычной своей бесшабашной манере заявил:

— Вспомните, как мы начальство выбирали! Лишь бы не меня! Вот и натолкали в бюро девчонок, что не из нашей шары. А на кой они нам теперь?!

Лукаво взглянув на неодобрительно хмурившуюся учительницу, белозубо улыбнулся, запустил широченную пятерню в чёрные волосы своей гривы, добродушно добавил:

— Язык мой — враг мой. Буду исправляться. Хотите?

— Давно, — суховато бросила Елена Владимировна, с отчаянием обвиняя себя в неумении сразу — будто это возможно — исправть этого уличного хулигана.

Когда бюро наконец было избрано, классная руководительница чуть не схватилась за голову: одни парни!("Усов, Шатров — как с ними работать? И какой умник допустил, что Усова приняли в комсомол в седьмом классе? Впрочем, а что делать? Он и так старше других…Бедные классные руководители, сменяя друг друга в этом чудном классе, были согласны на что угодно, лишь бы привести хоть как-то в норму этих парней. А комитет комсомола вообще одобрительно относится к таким экспериментам…Ну, правильно, их приняли в комсомол в сентябре, я тогда была в отпуске, всё лето работала…Да, но теперь-то я что буду делать с таким бюро? А если больше не на кого опереться? Да и кому стали бы подчиняться эти головорезы? Только себе подобным. Хм. Попробуем с ними перевернуть мир.")

За длинным столом в пионерской комнате ("Чтоб торжественней было! В классе неинтересно — всё привычное!") — тоненькая синеглазая Лиза Теплова, необычно строгая и деловитая.

— На повестке дня вопрос о поведении и учёбе Ломникова. Все знают о его прогулах, наслышаны, как он с техничкой, тётей Машей, ругается, учителям грубит, — девочка взволнованно перекинула на грудь толстую русую косу и принялась теребить её пушистый конец. — О двойках и говорить нечего, у Ломникова других отметок не бывает.("Судили парня. Условно дали срок. В детскую школу вернули. Правильно ли? Хорошо вот, в девятом "б" много ребят думающих, а в другом бы классе?")

— Да чего тут обсуждать? — возмутился Женя Демчук, лучший ученик класса, третий год бессменно возглавлявший политсектор бюро. — Сколько раз Ломникова обсуждали! Хватит! Пусть сам о себе думает, а мы просто-напросто наказать его должны! Так, Елена Владимировна?